Ткаченко, Иван Максимович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Иван Максимович Ткаченко

генерал-лейтенант И. М. Ткаченко
Дата рождения

1910(1910)

Место рождения

село Григоровка Черниговской губернии, Российская империя

Дата смерти

30 июня 1955(1955-06-30)

Место смерти

Челябинск, Советский Союз

Принадлежность

Российская империя Российская империя
РСФСР СССР СССР

Род войск

РКМ, НКВД/НКГБ/МГБ/МВД

Годы службы

19381955

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Награды и премии

Иван Максимович Ткаченко (1910, Черниговская губерния1955, Челябинск — уполномоченный НКВД—НКГБ СССР по Литовской ССР, член Бюро ЦК ВКП(б) Литовской ССР, генерал-лейтенант (1945).[1]





Биография

Родился в украинской семье крестьянина-бедняка. Член ВКП(б) с февраля 1929. С 20 апреля 1938 начал службу в НКВД-НКГБ Украинской ССР. Был назначен помощником начальника 8-го отделения 3-го (контрразведывательного) отдела УГБ НКВД Украинской ССР. В 1939–1940 исполняющий обязанности начальника, затем начальник 1-го отдела Экономического управления НКВД СССР, начальник 2-го отдела УГБ НКВД Украинской ССР. В 1940–1941 заместитель народного комиссара внутренних дел Украинской ССР. В 1941 начальник Управления НКГБ по Львовской области, начальник 2-го отдела Экономического управления НКВД СССР. В 1941–1943 начальник 7-го специального отдела НКВД — Экономического управления НКВД СССР. В 1942–1943 заместитель начальника Экономического управления НКВД СССР. В 1943–1944 начальник Управления НКВД по Ставропольскому краю. В 1945 уполномоченный НКВД СССР по Земландской оперативной группе войск, уполномоченный НКВД—НКГБ СССР по Литовской ССР, член Бюро ЦК ВКП(б) по Литовской ССР. В 1945–1950 начальник строительства Москва-10, начальник строительства Тура-38, начальник строительства Свердловск-39, начальник строительства Челябинск-40. В 1954–1955 начальник Управления милиции и заместитель начальника Управления МВД по Челябинской области. Умер в Челябинске.

Звания

  • Лейтенант ГБ (23 августа 1938 г.);
  • Старший лейтенант ГБ (28 апреля 1939 г.);
  • Майор ГБ (23 августа 1940 г., произведен, минуя звание капитана ГБ);
  • Комиссар ГБ (14 февраля 1943 г.);
  • Комиссар ГБ 3-го ранга (2 июля 1945 г.);
  • Генерал-лейтенант (9 июля 1945 г.).

Награды

Ордена Ленина (29 октября 1949 г.), Красного Знамени (20 сентября 1943 г.), 2 ордена Кутузова II степени (8 марта 1944 г., 21 апреля 1945 г.), орден Отечественной войны I степени (8 апреля 1947 г.), 2 ордена Трудового Красного Знамени (3 июня 1942 г., 8 декабря 1951 г.), ордена Красной Звезды (1943 г.), «Знак Почета» (26 апреля 1940 г.), нагрудный знак «Заслуженный работник НКВД» (28 мая 1941 г.).

Напишите отзыв о статье "Ткаченко, Иван Максимович"

Литература

  • Петров Н. В. Кто руководил органами госбезопасности, 1941 – 1954 : Справочник;
  • Новосёлов В. Н., Толстиков В. С. Тайны "сороковки", ИПП Уральский Рабочий, 1995.

Примечания

  1. Постановление СНК СССР № 1663.

Ссылки

  • [www.knowbysight.info/TTT/05703.asp Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898 - 1991]
  • [shieldandsword.mozohin.ru/personnel/tkachenko_i_m.htm Ткаченко Иван Максимович]
  • [www.alexanderyakovlev.org/almanah/almanah-dict-bio/1011951/17 Альманах "Россия. XX век"]
  • [uralnecropol.narod.ru/tkachenko_im.htm Могила Ткаченко И. М.]

Отрывок, характеризующий Ткаченко, Иван Максимович

– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.