Тлендиев, Нургиса Атабаевич

Нургиса Тлендиев Нұрғиса Тілендиев
Дата рождения	1 апреля 1925(1925-04-01)
Место рождения	аул Шиликемер, Алма-Атинский уезд, Джетысуйская губерния, Казакская АССР, РСФСР, СССР
Дата смерти	15 октября 1998(1998-10-15) (73 года)
Место смерти	Алма-Ата, Казахстан
Страна	СССР СССР → Казахстан Казахстан
Профессии	композитор, кинокомпозитор, дирижёр, педагог, домбрист
Инструменты	фортепиано, домбра
Награды

Нургиса Атабаевич Тлендиев (каз. Нұрғиса Атабайұлы Тілендиев; 1 апреля 1925, аул Шиликемер, Джетысуйская губерния, Казакская АССР, РСФСР — 15 октября 1998, Алма-Ата, Казахстан) — казахский композитор, дирижёр, домбрист, педагог. Народный артист СССР (1984). Народный Герой Казахстана (1998).

Биография

Родился и вырос в ауле Шиликемер, ныне — село Нургиса Тлендиев Илийского района, Алматинская область, Казахстан. В детстве отец научил его хорошо играть на домбре.

Учился в Алма-Ате, в первой казахской школе-интернате № 12 [www.vecher.kz/index2.php?S=15-201007010550]. В 1933 году его привёл в музыкальное училище А. Жубанов, где был организован оркестр народных инструментов им. Курмангазы, в двенадцать лет Нургису назначили концертмейстером, а в четырнадцать — дирижёром.

Своим первым и главным учителем считал Ахмета Жубанова: «Жубанов учил меня всему: любить и понимать музыку народную и классическую, учил трудиться и находить радость от творчества, учил любить жизнь во всех её проявлениях. Я обязан ему тем, кем я стал». Не случайно Ахмет Жубанов начинающему музыканту Нургисе подарил свою домбру, как самому лучшему ученику.

В годы войны Тлендиев добровольцем ушёл на фронт. По демобилизации учился на факультете народных инструментов Казахской государственной консерватории им. Курмангазы (1948—1950), в 1952 году окончил дирижёрский факультет Московской консерватории (класс профессора Н. П. Аносова), стажировался в Большом театре в Москве.

В 1953—1961 годах — главный дирижёр Казахского театра оперы и балета им. Абая, в 1961—1964 годах — главный дирижёр и художественный руководитель Казахского государственного академического оркестра народных инструментов им. Курмангазы. Затем был директором Театра оперы и балета им. Абая, а с 1968 по 1981 год — главный редактор музыкальной редакции киностудии «Казахфильм».

В 1981—1998 годах — главный дирижёр и художественный руководитель организованного им самим по предложению Первого секретаря ЦК КП Казахской ССР Д. Кунаева Казахского государственного фольклорно-этнографического оркестра народных музыкальных инструментов «Отрар сазы». Оркестр стал лауреатом Всемирного фестиваля молодёжи и студентов, лауреатом премии Ленинского комсомола (1985), лауреатом премии Международного фонда им. Жамбыла (1996).

Преподавал в Казахской государственной консерватории им. Курмангазы (профессор).

Нургиса Тлендиев — автор более 500 музыкальных произведений в разных жанрах: песни, кюи, романсы, увертюры, поэмы, кантаты, опера, балет и др.

Член Союза кинематографистов Казахской ССР.

Умер 15 октября 1998 года в Алма-Ате. Похоронен у мавзолея Жамбыла в селе Жамбыл Жамбылского района Алматинской области.

Семья

• Жена — Тлендиева (Омарова) Дарига (1946), киноактриса, заслуженная артистка РК (1998), соавтор книги «Личность и время — Нургиса Тлендиев» (2003), президент Международного общественного фонда им. Н. Тлендиева
• Старшая дочь - Тлендиева Сауле Нургисовна, родилась 4.04.1960 г. от первого брака с Саимовой Натэллой Сальтаевной (род. 15.03.1925 г.)
• Младшая дочь — Динзухра (Динара) (1985), окончила Казахскую национальную консерваторию имени Курмангазы, факультет «дирижёр симфонического оркестра» (2003—2008, класс Т. Абдрашева), с 2009 года — художественный руководитель и главный дирижёр Государственного академического фольклорно-этнографического оркестра «Отрар сазы».

Основные произведения

Оперы:

• «Алтын таулар» («Золотые горы») (в соавторстве с К. Кужамьяровым, 1961)

Балеты:

• «Ортеке» (балет-поэма) (1957)
• «Достык жолымен» («Дорогой дружбы») (в соавторстве с Л. Степановым, 1958)

Кантаты:

• «Мой Казахстан» (1959)

Оркестровая поэма:

• «Ата толгау» (1962)

Увертюры:

• «Халық қуанышы» (1963), «Қайрат» (1964), «Жеңіс солдаты» (1975)

Кюи:

• «Аққу», «Аңсау», «Арман», «Ата толғауы», «Әлқисса», «Қорқыт туралы аңыз», «Көш керуені», «Махамбет», «Фараби сазы»

Другое:

• около 40 романсов и песен, в том числе «Жан Сауле», «Сарыжайляу», «Алатау», «Ақжайық», «Ақ құсым», «Өз елім» и др.
• музыка к свыше 40 спектаклям Казахского театра драмы им. М. Ауэзова и Алма-Атинского ТЮЗа, художественным, документальным и мультипликационным фильмам.

Композиторская фильмография

• 1963 — Меня зовут Кожа
• 1968 — Аксак кулан (анимационный)
• 1968 — Путешествие в детство
• 1968 — Синий маршрут
• 1970 — Кыз-Жибек
• 1971 — Брат мой
• 1972-1987 — Тризна
• 1974 — Эй вы, ковбои!
• 1976 — Алпамыс идёт в школу
• 1977 — Соль (новелла в киноальманахе Соль и хлеб
• 1979 — Погоня в степи
• 1982 — Дыня
• 1982 — Красная юрта
• 1985 — Лети, журавлик
• Қарлығаштың құйрығы неге айыр (анимационный)

Звания и награды

Внешние изображения
	[content.foto.mail.ru/mail/madicnzmo/54/i-969.jpg Памятник Тлендиеву в Таразе].

• Народный Герой Казахстана (Халык Кахарманы) (1998)
• Заслуженный деятель искусств Казахской ССР (1959)
• Народный артист Казахской ССР (1975)
• Народный артист СССР (1984)
• Государственная премия Казахской ССР (1978)
• орден Отан (1998)
• орден Отечественной войны 2-й степени (11.03.1985)
• орден Трудового Красного Знамени (03.01.1959)
• медали

Память

• В 2002 году Талдыкорганской детской музыкальной школе было присвоено имя Нургисы Тлендиева.
• В июне 2010 года в Таразе в сквере у музыкальной школы-интерната им. Тлендиева был установлен памятник Н. Тлендиеву .[gazetaturan.com/index.php?name=news&op=printe&id=937].
• В октябре 2010 года в Талдыкоргане в честь 85-летнего юбилея Тлендиева ему был установлен бронзовый бюст.
• 15 октября 2011 года Тлендиеву был установлен бронзовый памятник в Алма-Ате на улице Фурманова в сквере у Центрального музея РК.
• 16 мая 2014 года в Алма-Ате был открыт музей Н. Тлендиева.
• В 2015 году о жизни Нургисы Тлендиева был снят фильм «Құстар әні», в роли Тлендиева - Ергенбай Абуев.
• Улицы Тлендиева есть в городах Алматы, Астана, Шымкент

Ссылки

• [www.tlendiev.kz Музей Н. Тлендиева]
• [www.np.kz/index.php?newsid=4234 Айгерим Бейсенбаева. Рукотворное волшебство] // Новое поколение

Отрывок, характеризующий Тлендиев, Нургиса Атабаевич

Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.


На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.