Кажгалиев, Тлес Шамгонович

Тлес Шамгонович Кажгалиев (1949—1996) — казахстанский композитор. Сын дирижёра Шамгона Кажгалиева.

Окончил Московскую Государственную консерваторию им. Чайковского, по классу композиции, у профессора М. И. Чулаки.

Ученик Газизы Жубановой. Работал секретарём Союза Композиторов Казахстана.

Автор музыки к фильмам «У кромки поля» (1982), «Человеческий фактор» (1984), «Потерпевшие претензий не имеют» (1986), «Мой дом на зелёных холмах».

Автор музыки с спектаклю Государственного Русского ТЮЗа Казахстана (Алма-Ата) «Двое в степи» по Эммануилу Казакевичу (инсценировка и постановка режиссёра, заслуженного деятеля искусств России и Казахстана Бориса Преображенского). Песни Тлеса Кажгалиева исполнялись в телевизионных концертах «Песни Года» на Центральном телевидении.

Оркестровые сочинения Кажгалиева исполняются в разных странах мира. Королевский филармонический оркестр Лондона под управлением Мариуса Стравинского включил пьесу Кажгалиева «Кыз куу» в программу концерта к 16-летию независимости Казахстана 9 декабря 2007. По мнению британского рецензента, пьеса «полна красок и энергии, прекрасных, почти зримых звуков, будоражущих воображение, заставляя представлять группу молодых всадников, вольно скачущих через выметенную ветром бескрайнюю степь».

«Концертштюк» Кажгалиева, как полагает рецензент Los Angeles Times, — «превосходная пьеса для начала концерта, короткое искромётное скерцо, наперченное мимолётными отсылками к Шостаковичу».

Творческое наследие Тлеса Кажгалиева, получившего блестящее образование в Московской консерватории обогатило казахскую профессиональную музыку и по праву является визитной карточкой национальной симфонической и камерной музыки, исполняемой в странах Европы и Америки, где она неизменно вызывает интерес и высокую оценку западных слушателей, привыкших всегда считать, что Казахстан может лишь удивить «экзотическим» фольклором или исполнением всемирно известной классической музыки.

Сочинения Кажгалиева «Концертштюк», сюита из балета «Степная легенда», концерты для фортепиано с оркестром, альта с оркестром, двойной концерт для скрипки, флейты и камерного оркестра и многие другие вошли в антологию казахской музыкальной культуры и в репертуар таких коллективов как Государственный симфонический оркестр РК, Государственные камерные оркестры «Академия солистов», «Камерата Казахстана», Молодёжный симфонический оркестр Государственной консерватории им. Курмангазы и др. и исполнялись в Москве, Санкт-Петербурге, Берлине, Лондоне, Нью-Йорке (Карнеги-холл), в Австрии, Норвегии, Франции, Бельгии, Нидерландах и других странах мира, причем нередко в исполнении зарубежных музыкальных коллективов.

Отрывок, характеризующий Кажгалиев, Тлес Шамгонович

Вскоре после приезда Ростовых в Петербург, Берг сделал предложение Вере, и предложение его было принято.
Несмотря на то, что в Москве Ростовы принадлежали к высшему обществу, сами того не зная и не думая о том, к какому они принадлежали обществу, в Петербурге общество их было смешанное и неопределенное. В Петербурге они были провинциалы, до которых не спускались те самые люди, которых, не спрашивая их к какому они принадлежат обществу, в Москве кормили Ростовы.
Ростовы в Петербурге жили так же гостеприимно, как и в Москве, и на их ужинах сходились самые разнообразные лица: соседи по Отрадному, старые небогатые помещики с дочерьми и фрейлина Перонская, Пьер Безухов и сын уездного почтмейстера, служивший в Петербурге. Из мужчин домашними людьми в доме Ростовых в Петербурге очень скоро сделались Борис, Пьер, которого, встретив на улице, затащил к себе старый граф, и Берг, который целые дни проводил у Ростовых и оказывал старшей графине Вере такое внимание, которое может оказывать молодой человек, намеревающийся сделать предложение.
Берг недаром показывал всем свою раненую в Аустерлицком сражении правую руку и держал совершенно не нужную шпагу в левой. Он так упорно и с такою значительностью рассказывал всем это событие, что все поверили в целесообразность и достоинство этого поступка, и Берг получил за Аустерлиц две награды.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит адъютант подле главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 19 м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие то особенные выгодные места.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…