Тлеубаев, Минтай Женельевич

Минтай Женельевич Тлеубаев
Род деятельности:	Балетмейстер, режиссёр массовых мероприятий, профессор, педагог
Дата рождения:	3 января 1947(1947-01-03)
Место рождения:	Алма-Ата
Гражданство:	Казахстан
Дата смерти:	24 декабря 2009(2009-12-24) (62 года)
Место смерти:	Алма-Ата
Супруга:	Светлана Николаевна Тищенко
Дети:	Марат Тлеубаев, Майлен Тлеубаев
Награды и премии:	Заслуженный деятель искусств Казахской ССР,

Минта́й Жене́льевич Тлеуба́ев (3 января 1947, Алма-Ата — 24 декабря 2009, Алма-Ата) — артист балета, балетмейстер, режиссёр массовых мероприятий, педагог, профессор, лауреат премии Ленинского комсомола, заслуженный деятель искусств Казахской ССР (1984).

Биография

В 1967 году с отличием закончил Алматинское хореографическое училище им А. В. Селезнева. По окончании учёбы работал солистом балета в только что созданном ансамбле «[www.ttrk.kz/index.php/ru/ Молодой балет Алма-Аты]» под руководством Булата Аюханова. В 1968 году молодой артист поступает на балетмейстерское отделение Ленинградской Государственной консерватории им. Н. Римского-Корсакова. Его педагогами были выдающиеся мастера и деятели советского балета — Народный артист СССР П. А. Гусев, Народный артист Грузии Г. Д. Алексидзе. Успешную учёбу в консерватории талантливый студент совмещает с работой в Ленинградском Государственном университете в качестве педагога и хореографа. В этот период М. Ж. Тлеубаев для оперной студии Ленинградской консерватории и для артистов балета ленинградских театров ставит ряд балетных спектаклей и концертных миниатюр: «Золотой ключик» М. Вайнберга, «Аистенок» Д. Клебанова, «Болеро» М. Равеля, триптих (спиричуэлсы) народной негритянской музыки, «История любви» Ф. Лей. Свою дипломную работу хореограф защищал в Московском мюзик-холле, где по приглашению руководства создал концертную программу для балетной труппы, которая с успехом шла на сцене театра. После окончания службы в армии (1973—1974) М. Ж. Тлеубаев преподает на кафедре балетмейстерского мастерства в Ленинградской Государственной консерватории им. Н. Римского-Корсакова.

В 1975 году [mks.gov.kz/rus/ Министерство культуры] КазССР приглашает М. Ж. Тлеубаева в Алма-Ату на должность балетмейстера, а затем и главного балетмейстера в Государственный академический театр оперы и балета им. Абая. За период своей деятельности в театре талантливый балетмейстер осуществил целый ряд прекрасных постановок, как классической, так и национальной и современной направленностей.

Балет «[www.ballet-enc.ru/html/a/aksak-kulan.html Аксак кулан]» А. Серкебаева (1976) был признан лучшим спектаклем во время гастролей ГАТОБ им. Абая в Москве и отобран для показа в Большом театре шведскому королю, во время его [www.net-film.ru/film-8109/ визита в СССР]. Известный балетный критик Н. Эльяш в статье о гастролях ГАТОБ им. Абая в Москве так писал о М. Ж. Тлеубаеве: «У него живой балетмейстерский почерк, его танцы осмысленны, изобретательны, их пространственный рисунок отличается четкими переливчатыми линиями».

Балет «Вечный огонь» [www.kaznui.kz/ru/peaple/detail.php?e=1214 С. Еркимбекова] (1985) был посвящён матерям, потерявшим своих сыновей на фронте, во время Великой Отечественной войны. Спектакль раскрывает высокую духовность простых людей, а полифоничность изложения, своеобразный, оригинальный пластический язык героев, самобытный национальный колорит делают его подлинным произведением искусства.

Не боясь внести что-то новое в создание хореографического произведения, балетмейстер берет рок-оперу «Брат мой, Маугли» А. Серкебаева (1984) как музыкальную основу для балетного спектакля. Используя современную хореографию, поставил спектакль, который пользовался огромным успехом у зрителя и был новаторским для своего времени.

В спектаклях «Классическая симфония» С. Прокофьева (1987), «Прощание с Петербургом» И. Штрауса (1988), «Дама с камелиями» Дж. Верди (1989) балетмейстер демонстрирует блестящее знание классического танца, зрелость мастера, чувство стиля, редкую музыкальность. В балете «Дама с камелиями», помимо артистов ГАТОБ им. Абая впервые в истории театра в премьерных спектаклях участвовали балерины из других республик — Народная артистка СССР Бернара Кариева (Узбекистан) и Народная артистка СССР Айсулу Токомбаева (Киргизия).

Кроме балетных спектаклей М. Ж. Тлеубаевым были поставлены танцы в более чем 20-ти оперных спектаклях, идущих на сцене ГАТОБ им. Абая.

Важными балетмейстерскими и режиссёрскими постановками стали его детские балеты. Спектакли «Русская сказка» М. Чулаки (1975), «Три поросенка» С. Кибировой (1982), «Доктор Айболит» И. Морозова (1987) всегда вызывали бурный восторг у маленьких зрителей. А спектакль «Три поросенка» до сих пор идет в разных городах Казахстана, России, Киргизии, Узбекистана.

Мастер также является создателем детских массовых номеров, которые являются жемчужиной и визитной карточкой в репертуаре Алматинского хореографического училища им. А. В. Селезнева — «Королевские пингвины» Г. Гараняна, «Мальчишки-девчонки» А. Серкебаева, «Маленькая серенада» В. А. Моцарта, «Тентектер» Т. Кажгалиева, «Жасуландар балы» П. Чайковского.

Яркий талант, самобытный почерк, фантазия воплощены хореографом и в создании национальных танцев. Им поставлено свыше 50-ти хореографических миниатюр, идущих на сцене ГАТОБ им. Абая, в ансамбле «Салтанат», фольклорно-хореографическом ансамбле «Акку» (Караганда), создателем которого был и сам хореограф, в Центральном ансамбле песни и танца Министерства обороны РК, ансамбле Пограничной службы Комитета Национальной Безопасности РК. Творчество М. Ж. Тлеубаева широко известно и за пределами нашей республики. Его балетные спектакли и концертные номера идут в России (Москва, Новосибирск, Петрозаводск, Красноярск), Белоруссии, Украине, Киргизии, Узбекистане, Японии.

Многогранность мастера отмечена и в его педагогической деятельности. Он был профессором [www.kaznai.kz/departments/horeografiya/ Казахской Национальной Академии искусств им. Т. Жургенова], где создал свою режиссёрскую школу и выпустил ряд молодых режиссёров-хореографов, которые работают в Казахстане и за его рубежом. Среди его учеников Адалят Акбарова, Гульназ Бахарова, Гузель Мухамеджанова, [circusalmaty.kz/index.php?dn=news&to=art&id=5 Даулет Досбатыров], Илона Ли, Динара Мергалиева, Руслан Кадыров, [www.voxpopuli.kz/main/2322-odin-den-iz-zhizni-rezhissera-khoreografa.html Олег Пак,] Медет Тлеуханов, Дамир Уразымбетов, [kortheatre.kz/ru/annatsoy.php Анна Цой] и многие другие.

М. Ж. Тлеубаев был главным режиссёром и главным балетмейстером свыше 100 мероприятий республиканского и международного масштаба. Среди них — XII Всемирный фестиваль молодежи и студентов (Москва, 1985 г.), Презентация новой столицы (Астана, 1998 г.), Инаугурация Президента РК Н. А. Назарбаева (Астана, 2006), Год Абая в России (Москва, 2006 г.), ШОС (Шанхай, 2006), X сессия Ассамблеи народа Казахстана, Открытие года Казахстана в Украине (2007 г.), 1500-летие г. Туркестан, Дни культуры РК в КНР (Пекин), Фестиваль культуры РК в Японии (2008 г.), 200-летие Махамбета (Атырау) и мн. др. За свой большой вклад в развитие искусства Казахстана М. Ж. Тлеубаев был удостоен звания «Заслуженный деятель искусств Казахской ССР» (1984), а также благодарственного письма от президента Республики Казахстан Нурсултана Назарбаева (2001), награждён многочисленными наградами и грамотами не только своей страны, но и других республик.

Минтай Тлеубаев дважды был женат. У него двое сыновей и четверо внуков.

Вся творческая, педагогическая и общественная деятельность Минтая Женельевича Тлеубаева, созданные им произведения на высоком профессиональном уровне представляют хореографическое искусство Республики Казахстан во всем мире.

Балеты

1. «Болеро» М. Равеля (1972);
2. «Золотой ключик» М. Вайнберга (1973);
3. «Аистенок» Д. Клебанова (1977);
4. «Русская сказка» М. Чулаки (1975);
5. «Аксак кулан» А. Серкебаева (1975);
6. «Три поросенка» С. Кибировой (1982);
7. «Брат мой, Маугли» А. Серкебаева (1984);
8. «Вечный огонь» С. Еркимбекова (1985);
9. «Доктор Айболит» И. Морозова (1987);
10. «Классическая симфония» С. Прокофьева (1987);
11. «Прощание с Петербургом» И. Штрауса (1988);
12. «Дама с камелиями» Дж. Верди и В. Милова (1989).

Либретто

• М. Равель «Болеро»;
• М. Вайнберг «Золотой ключик»;
• Д. Клебанов «Аистёнок»;
• М. Чулаки «Русская сказка»;
• С. Кибирова «Три поросёнка»;
• И. Морозов «Доктор Айболит»;
• С. Прокофьев «Классическая симфония»;
• И. Штраус «Прощание с Петербургом».

Танцы в оперных спектаклях

• М. Раухвергер «Красная шапочка» (1970);
• Ш. Гуно «Фауст» «Вальпургиева ночь» (1977);
• Е. Брусиловский «Дударай» (1977);
• А. Бычков «Голый король» (1980);
• Е. Рахмадиев «Песнь о целине» (1981);
• А. Холминов «Оптимистическая трагедия» (1982);
• Т. Хренников «В бурю» (1982);
• Дж. Верди «Аида» (1983);
• С. Мухамеджанов «Ахан-Сере» (1983);
• Н. Римский-Корсаков «Царская невеста» (1983);
• А. Даргомыжский «Русалка» (1984);
• Г. Жубанова «Двадцать восемь» (1985);
• К. Кужамьяров «Садыр-Палван» (1985);
• Ю. Слонимский «Мария Стюарт» (1985);
• П. И. Чайковский «Евгений Онегин» (1986);
• А. Жубанов, Л. Хамиди «Абай» (1986);
• Г. Жубанова «Курмангазы» (1986).

Концертные номера

• В. А. Моцарт «Маленькая серенада»;
• Г. Аранли «Королевские пингвины»;
• Сугур «Ынгай-Ток»;
• Н. Тлендиев «Ак-ку»;
• С. Еркимбеков «Тас-Аруан»;
• Курмангазы «Бал-браун»;
• Н. Тлендиев «Бозынген»;
• Ыхлас «Кииз-басу»;
• Е. Брусиловский «Шашу»;
• А. Жубанов, Л. Хамиди «Косалка»;
• А. Жубанов, Л. Хамиди «Карлыгаш»;
• М. Бороев «Звезда Аль-Хорезми»;
• А. Серкебаев «Песнь о Хиросиме»;
• А. Серкебаев «Икар»;
• А. Серкебаев «Мальчишки-девчонки»;
• Н. Тлендиев «Манкурт»;
• Б. Дальдимбаев «Родина»;
• Т. Кажгалиев «Тентектер»;
• И. Штраус «Голубой Дунай»;
• Ф. Мей «История любви»;
• С. Байтереков «Алия»;
• Народная негритянская музыка «Триптих (спиричуэлсы)»;
• Народная «Турецкий танец».

Отрывок, характеризующий Тлеубаев, Минтай Женельевич

– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.


Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.