Тоатерии (лат. Thoatherium, от др.-греч. θοάζω «быстро двигаться» и θηρίον «зверь») — род вымерших млекопитающих из семейства протеротериевых отряда литоптерн, обитавших в Южной Америке в раннем миоцене.
Имея длину тела около 70 см, а внешним видом напоминая газель, тоатерии были самыми мелкими представителем отряда литоптерн. Судя по длинным ногам, они могли быстро бегать.
Пальцы были редуцированны; на каждой конечности сохранилось только одно копыто, эволюционировавшее из когтя. У тоатериев отсутствовали даже запястные кости — остатки второго и четвёртого пальцев, сохранившиеся у современных лошадей.
Судя по недифференцированным зубам, тоатерии питались скорее мягкой листвой, чем жёсткой травой[2].
Пример параллельной эволюции
Шотландский палеонтолог и популяризатор науки Дугал Диксон в своей книге «После человека. Зоология будущего» (1981) приводит тоатериев и лошадей (Equus) как яркий пример параллельной эволюции. Эти два рода развивались независимо, от общих копытных предков. В результате у них возник похожий опорно-двигательный аппарат как ответ на жизнь в сходных условиях.
Виды
По данным сайта Fossilworks, род включает 6 вымерших видов[1]:
- Thoatherium bilobatum Ameghino, 1904
- Thoatherium crepidatum Ameghino, 1891
- Thoatherium karaikense Ameghino, 1904
- Thoatherium minusculum Ameghino, 1887
- Thoatherium rhabdodon Ameghino, 1894
- Thoatherium velatum Ameghino, 1904
Напишите отзыв о статье "Тоатерии"
Примечания
- ↑ 1 2 [fossilworks.org/bridge.pl?a=taxonInfo&taxon_no=43487 †Thoatherium Ameghino 1887 (placental)] на сайте Fossilworks (англ.)
- ↑ The Marshall Illustrated Encyclopedia of Dinosaurs and Prehistoric Animals / Palmer, D.. — London: Marshall Editions, 1999. — P. 247. — ISBN 1-84028-152-9.
Отрывок, характеризующий Тоатерии
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
