Тобонгу

Тобонгу
Первое упоминание:	1973
Площадь:	20,84 км²
Население:	373 936 (31 декабря 2 008) чел.
Площадь жилого фонда:	8,25 тыс. м²
Почтовые индексы:	01300~01599
Телефонные коды:	02-9xx,2000~
www.dobong.go.kr

Тобонгу́ (кор. 도봉구^?, 道峰區^?</span>, новая романизация: Dobong-gu) — один из 25 районов Сеула, столицы Республики Корея. Обладает статусом самоуправления.

Название

Название района происходит от расположенной на его территории горы Тобонсан (кор. 도봉산; высота — 739,5 м), которая входит в состав горного хребта Кванджу, который, в свою очередь, протянулся до Сеула от горного хребта Тхэбэк. Силуэт горы Тобонсан изображён на гербе района.

Расположение на карте города

Тобонгу является самым северным районом Сеула. На западе граничит с районом Канбукку, на востоке — с Новонгу, а на севере с ним соседствуют города-спутники Сеула Ыйджонбу и Янджу.

История

Доисторический период и Кочосон

Предполагается, что впервые люди основали свои поселения на территории нынешнего Тобонгу ещё в доисторические времена, однако в процессе археологических раскопок до сих пор не было найдено ничего, что подтверждало бы эту точку зрения.

Территория впервые упоминается в исторических записях государства Пэкче периода правления вана Кои (кор. 고이왕, годы правления: 234 — 286), который установил над нынешним Тобонгу свою власть в рамках расширения территории Пэкче в южном направлении.

С древности район известен своим стратегическим положением — вход в район с севера расположен между двумя горами: Тобонсан и Сураксан — и хорошими условиями для земледелия.

После завоевания в 475 году столицы Пэкче Хансона (современный Сеул) ваном Чансу из государства Когурё, территория Тобонгу и уезд Янджу были объединены в уезд Мэсон (кор. 매성군), а в период династии Силла ван Кёндок создал на части территории уезда Янджу новый уезд — Нэсо (кор. 내소군).

Корё и Чосон

Ван Тхэджо из государства Корё в первой половине X века переименовал уезд Нэсо в Кёнджу (кор. 견주군), а уезд, называвшийся во времена государства Силла Ханьяном, — в Янджу. В Янджу был назначен губернатор, под юрисдикцией которого находился и Кёнджу. В 1018 году, во время правления вана Хёнджона уезд Кёнджу был присоединён к уезду Янджу.

В самом конце XIV века ван Тхэджо из государства Чосон присоединил некоторые территории Тобонгу к крепости Хансон, которые стали её внешними (снаружи крепостных стен) территориями. Как раз тогда, в 1394 году, юго-западнее Тобонгу началось строительство королевского дворца Кёнбоккун. С тех пор по крайней мере часть нынешнего Тобонгу является столичной территорией.

Новое и новейшее время

В 1914 году, во время периода японского колониального правления, вся территория современного Тобонгу вошла в состав Сеула.

13 августа 1949 года, через 4 года после обретения Кореей независимости от Японии, в соответствии с планом расширения территории Сеула к нему были присоединены некоторые пригородные территории, которые вместе с частью территории современного Тондэмунгу вошли в состав Сонбукку.

1 января 1963 года часть уезда Янджу была присоединена к Сонбукку.

1 июля 1973 года указом президента Пак Чон Хи Тобонгу был выделен из состава Сонбукку. Тогда Тобонгу состоял из 22 тонов (кор. 동).

1 января 1988 года в соответствии с указом президента Чон Ду Хвана из состава Тобонгу выделился Новонгу.

Современные границы Тобонгу были закреплены 1 марта 1995 года, когда из 18 тонов Тобонгу был образован район Канбукку. В составе Тобонгу в настоящее время находятся 15 тонов.

Общая характеристика

Общая площадь территории Тобонгу составляет 20,84 км², из них 50% (10,42км²) занимают зелёные зоны, 39,6% (8,25 км²) приходится на жилые кварталы, под промышленную зону отведено 8,6% (1,8 км²), и для коммерческой (торговой) зоны выделено 1,8% (0,37 км²).

На территории района находятся 49 образовательных учреждений, не считая детских садов. Из них: 46 школ, 1 университет (Женский университет Токсон) и 2 прочих заведения.

Через Тобонгу проходят 4-я и 7-я ветки метро. Общее количество станций — 6.

Достопримечательности

На северо-западе района, на одной из вершин горы Тобонсан, расположен буддийский храм Манвольса (кор. 망월사), построенный в период правления королевы Сондок государства Силла в 639 году. Неподалёку от Манвольса находится ещё один буддийский храм — Чхончхукса (кор. 천축사), который был построен в 673 году, во время правления вана Мунму, основавшего государство Объединённое Силла.

В квартале Панхак 1(ил)-дон (кор. 방학1동), что на востоке Тобонгу, функционирует специфический Чертовский (или дьявольский) рынок (кор. 방학동 도깨비시장), выполненный в стиле старинных корейских рынков, который является гордостью района.

На юго-западе Тобонгу, в квартале Панхак 3(сам)-дон (кор. 방학동3동) растёт 24-метровое дерево гинкго, которому по разным подсчётам от 800 до 1000 лет.

Ещё юго-западнее этого дерева, в квартале Ссанмун 1(ил)-дон (кор. 쌍문1동) находится Народный музей глиняной посуды (кор. 옹기민속박물관).

Населённые пункты-побратимы

Внутри страны:

• г. Тонхэ, провинция Канвондо, Республика Корея (с 7 октября 1999)
• уезд Чинан, провинция Чолла-Пукто, Республика Корея (с 10 ноября 1999)
• уезд Хаман, провинция Кёнсан-Намдо, Республика Корея (с 30 сентября 2000)
• уезд Муан, провинция Чолла-Намдо, Республика Корея (с 18 апреля 2008)

За рубежом:

• район Чанпин (кит. 昌平区, пиньинь: Chāngpíng Qū), г. Пекин, Китай (с 23 апреля 1996)

Отрывок, характеризующий Тобонгу

Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.