Эпоним
Эпони́м (др.-греч. ἐπώνῠμος — букв. давший имя, лат. heros eponimus) — божество, реальный или легендарный человек или герой, в честь которого получил своё имя какой-либо географический объект (город, река, гора, лунный кратер и т. д., напр. Пелей, сын Эака — эпоним горы Пелия, или Орхомен — эпоним одноимённого города), народ, племя или временной промежуток (например, год)[1].
Эпони́м (в науке) — название явления (например, болезни), понятия, структуры или метода по имени человека, впервые обнаружившего или описавшего их (отёк Квинке, закон Вакернагеля, символ Кронекера и т. п.).
Эпонимами называют любые имена собственные, ставшие именами нарицательными.
Эпонимами (в хронологии) именуются должностные лица, именами которых назывался год. Например, в Афинах была особая должность «архонта-эпонима», так что официальная датировка звучала: «в год, когда архонтом был такой-то». Аналогичный способ датирования использовался во многих древних государствах[1].
Нередко эпонимом становится собственное имя предмета или явления, используемое как имя нарицательное для всего класса похожих объектов. Например: лагуна, гетто, сомма, меандр (у реки), даунтаун. Такой процесс также часто происходит c торговыми марками. Специалисты выделяют три причины перехода марки в нарицательное название:[2]
- Если до появления этой марки на рынке таких товаров просто не существовало
- Если после появления товара у него долго не было ни одного сравнимого конкурента
- Если в языке отсутствует простое слово для обозначения такого предмета.
Переход торговой марки в имена нарицательные первое время играет на руку компании благодаря отождествлению в сознании потребителя товарного знака с категорией в целом. Например, «памперсами» называют все подгузники с влагопоглощающим слоем, а не только изделия Pampers компании Procter & Gamble. Однако это таит определённую опасность: переход товарного знака во всеобщее употребление как названия товарной категории приводит к прекращению его правовой защиты[3] и открывает возможность его использования любому производителю. Поэтому компании, чьим товарным знакам грозит подобная опасность, прилагают серьёзные рекламные и PR-усилия для предотвращения их перехода в нарицательные. Характерным примером может служить компания Xerox, которой удалось искоренить нарицательное слово «xerox» из английского языка, заменив его на photocopier/photocopy
См. также
Напишите отзыв о статье "Эпоним"
Примечания
- ↑ 1 2 Обнорский Н. П. Эпоним // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ [www.zonazakona.ru/law/docs_ur/2663/ Имя с «подвохом»] // zonazakona.ru
- ↑ [www.mospatent.ru/ru/zn_pr/htm/ru/ru_tm_l.htm#g1 Закон РФ «О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров» от 23 сентября 1992 г. № 3520-I (с изменениями и дополнениями от 11 декабря 2002 года №) гл.1, ст.6, п.1]
Литература
- Блау М. Г. Судьба эпонимов. 300 историй происхождения названий: словарь-справочник. — Москва: ЭНАС, 2010. — С. 272. — ISBN 987-5-93196-932-9.
- Блау М. Г. От добермана до хулигана. Из имен собственных в нарицательные. — Москва: ЭНАС, 2010. — 304 с. — ISBN 978-5-93196-957-2.
- Губин В. Н. Эпонимы в кардиологии, ангиологии и ревматологии : справочник.
- Обнорский Н. П. Эпоним // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Рязанцев В. Д. Имена и названия: Словарь эпонимов: имена собственные, перешедшие в названия; образование терминов и понятий; происхождение имен нарицательных; слова, употребляемые в переносном смысле. — М.: Современник, 1998.
Отрывок, характеризующий Эпоним
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по двое, по трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта и не было), кто невинными играми – в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.
Ростов жил, попрежнему, с Денисовым, и дружеская связь их, со времени их отпуска, стала еще теснее. Денисов никогда не говорил про домашних Ростова, но по нежной дружбе, которую командир оказывал своему офицеру, Ростов чувствовал, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы. Денисов видимо старался как можно реже подвергать Ростова опасностям, берег его и после дела особенно радостно встречал его целым и невредимым. На одной из своих командировок Ростов нашел в заброшенной разоренной деревне, куда он приехал за провиантом, семейство старика поляка и его дочери, с грудным ребенком. Они были раздеты, голодны, и не могли уйти, и не имели средств выехать. Ростов привез их в свою стоянку, поместил в своей квартире, и несколько недель, пока старик оправлялся, содержал их. Товарищ Ростова, разговорившись о женщинах, стал смеяться Ростову, говоря, что он всех хитрее, и что ему бы не грех познакомить товарищей с спасенной им хорошенькой полькой. Ростов принял шутку за оскорбление и, вспыхнув, наговорил офицеру таких неприятных вещей, что Денисов с трудом мог удержать обоих от дуэли. Когда офицер ушел и Денисов, сам не знавший отношений Ростова к польке, стал упрекать его за вспыльчивость, Ростов сказал ему:
