Товмасян, Сурен Акопович
Поделись знанием:
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.
Сурен Акопович Товмасян<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> | |||||||||||||||
| |||||||||||||||
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
28 ноября 1953 года — 28 декабря 1960 года | |||||||||||||||
Глава правительства: | | ||||||||||||||
Предшественник: | Арутюнян, Григорий Артемьевич | ||||||||||||||
Преемник: | Заробян, Яков Никитович | ||||||||||||||
Рождение: | 20 декабря 1909 (2 января 1910) село Шинуайр, Елизаветпольская губерния, Российская империя ныне Сюник, Армения | ||||||||||||||
Смерть: | 10 февраля 1980 (70 лет) Ереван, Армянская ССР, СССР | ||||||||||||||
Дети: | Товмасян Микаел Суренович | ||||||||||||||
Партия: | ВКП(б), КПСС | ||||||||||||||
Награды: |
|
Суре́н Ако́пович Товмася́н (20 декабря 1909 года (2 января 1910 года), с. Шинуайр Зангезурского уезда Елизаветпольской губернии — 10 февраля 1980 года, г. Ереван) — советский партийный деятель, дипломат. Чрезвычайный и полномочный посол.
Содержание
Биография
Член ВКП(б) с 1930 года. Окончил Ереванский рабфак (1932) и Ереванский государственный университет (1948).
- 1932—1934 гг. — заведующий Отделом культуры и пропаганды Сисианского районного комитета КП(б) Армении.
- 1934—1935 гг. — секретарь парткома 1-й Ереванской швейной фабрики.
- 1936—1937 гг. — заведующий Отделом культуры и пропаганды Иджеванского районного комитета КП(б) Армении.
- 1937—1938 гг. — инструктор Отдела руководящих партийных органов ЦК КП(б) Армении.
- 1938—1939 гг. — 1-й секретарь Кафанского районного комитета КП(б) Армении.
- 1939—1941 гг. — 1-й заместитель народного комиссара внутренних дел Армянской ССР.
- 1941—1942 гг. — заместитель начальника политотдела дивизии.
- 1942—1946 гг. — начальник политотдела, заместитель командира 61-й Никопольской стрелковой дивизии по политической части.
- 1946—1948 гг. — заместитель заведующего Отделом животноводства ЦК КП(б) Армении.
- 1948—1949 гг. — секретарь Ереванского городского комитета КП(б) Армении.
- 1949—1950 гг. — слушатель Курсов переподготовки при ЦК ВКП(б).
- 1950—1952 гг. — секретарь Ереванского городского комитета КП(б) Армении.
- 1952—1953 гг. — 2-й секретарь Ереванского окружного комитета КП(б).
- Апрель — ноябрь 1953 г. — заведующий Отделом административных и торгово-финансовых органов ЦК КП Армении.
- 1953—1960 гг. — 1-й секретарь ЦК КП Армении, член Бюро ЦК КП Армении.
- 1961—1964 гг. — Чрезвычайный и полномочный посол СССР в ДРВ.
- 1964—1965 гг. — сотрудник центрального аппарата МИД СССР.
- 1965—1970 гг. — Чрезвычайный и полномочный посол СССР в Ливии.
- 1970 г. — сотрудник центрального аппарата МИД СССР.
Член ЦК КП(б), КП Армении (1939—1962), член ЦК КПСС (1956—1961). Депутат Верховного Совета СССР 4, 5 созывов (1954—1962) и Армянской ССР (1951—1963)
Награды
- Орден Ленина (19.12.1959)
- Орден Красного Знамени (30.05.1943)
- 2 ордена Отечественной войны 1-й степени (07.10.1944; 23.04.1945)
- Орден Отечественной войны 2-й степени (27.05.1944)
- Орден Красной Звезды (13.12.1942)
- Орден «Знак Почёта» (1940)
- медали
Напишите отзыв о статье "Товмасян, Сурен Акопович"
Литература
- «Дипломатический словарь» под ред. А. А. Громыко, А. Г. Ковалева, П. П. Севостьянова, С. Л. Тихвинского в 3-х томах, М., «Наука», 1985—1986. — Т. 3, с. 469.
Ссылки
- [www.knowbysight.info/TTT/05644.asp Биография в Справочнике по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991]
- [www.noev-kovcheg.ru/mag/2009-04/1586.html Биография в газете «Ноев ковчег»]
|
Отрывок, характеризующий Товмасян, Сурен Акопович
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.
Категории:
- Родившиеся 2 января
- Родившиеся в 1910 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Елизаветпольской губернии
- Родившиеся в Сюнике
- Умершие 10 февраля
- Умершие в 1980 году
- Умершие в Ереване
- Кавалеры ордена Ленина
- Кавалеры ордена Красного Знамени
- Кавалеры ордена Отечественной войны I степени
- Кавалеры ордена Отечественной войны II степени
- Кавалеры ордена Красной Звезды
- Кавалеры ордена «Знак Почёта»
- Награждённые медалью «За оборону Кавказа»
- Награждённые медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Депутаты Совета Союза Верховного Совета СССР от округов Армении
- Первые секретари ЦК КП Армении
- Выпускники Ереванского государственного университета
- Послы СССР во Вьетнаме
- Послы СССР в Ливии
- Депутаты Верховного Совета Армянской ССР
- Члены ЦК КПСС
- Депутаты Верховного Совета СССР 4 созыва