Город
| Герб
|
|
Показать/скрыть карты
|
К:Населённые пункты, основанные в 1812 году
Товуз (русское название: Тауз) (азерб. Tovuz) — город и административный центр Товузского района Азербайджана. Расположен в 439 км от Баку на левом берегу реки Таузчай.
Поселение основано в 1812 году немецкими поселенцами и была названа Траубенфельд (нем. Traubenfeld — Виноградное поле). В 1941 году немцы были депортированы, а посёлок переименован[1].
Тауз получил статус города в 1947 году. По всесоюзной переписи населения 1989 года в Таузе проживало 13 373 человека[2].
В городе расположены цементный, асфальтовый, консервный, винный заводы, маслосырокомбинат.
География
Товузкий район, расположенный на западе Азербайджана, граничит с Грузией и Арменией. Территория района входит в бассейн реки Кура. По территории района протекают реки Товуз, Зайам и Ахынджа. Климат — сухой субтропический. Город расположен на склоне горы и богат красивой природой и множеством родников. 32.000 га территория района занимают леса. Район богат животным миром. Широко распространены волки, лисы, зайцы, разновидности куропатки. Имеются хорошие условия для рыболовства, охоты на зайцев и водных птиц.
Топографические карты
Напишите отзыв о статье "Товуз"
Примечания
- ↑ [jafarli.info/view/default.phtml?sectionid=42 Немецкие поселения Азербайджана. Статья на сайте Маммада Джафарли]
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/sng89_reg2.php Демоскоп Weekly — Приложение. Справочник статистических показателей. ]
Ссылки
| |
|---|
|  | | |
|---|
| | </div> | </table></td></tr></table>
Отрывок, характеризующий Товуз– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
|
