Тоголок Молдо

Тоголок Молдо
Дата рождения:	10 июня 1860(1860-06-10)
Место рождения:	местность Куртка (Ак-Талинский район Нарынская область) Киргизская ССР
Гражданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Дата смерти:	4 января 1942(1942-01-04) (81 год)
Место смерти:	Нарынская область
Награды и премии:

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Тоголок Молдо (настоящее имя — Байымбет Абдырахманов, 1860—1942) — киргизский советский акын. Исполнитель эпоса «Манас».

Член СП СССР с 1938 года. Участник первой декады киргизского искусства и литературы в Москве (1939). Награждён орденом «Знак Почёта».

Биография

Акын Тоголок Молдо родился в местности Куртка (ныне Ак-Талинский район Нарынской области) в семье крестьянина 10 июня (по другим данным 17 июня) 1860 года. Отец будущего акына, Абдрахман, был знатоком киргизской лирики и нередко выступал с песнями среди народа.

С 9 лет Байымбет обучался грамоте у местного муллы. Учился в сельской мусульманской школе. В 14 лет, лишившись отца, воспитывался у брата деда — Музооке, известного в то время акына и комузиста. Через 4 года умер и Музооке, и их семья, оказавшись в бедственном положении, вынуждена была переселиться в Джумгал и наняться в батраки к местному манапу. Однако и здесь их положение не улучшилось, и они перебрались в Чуйскую долину к родственникам матери в с. Кара-Добе близ г. Токмака. Здесь Байымбет батрачит на местных баев. Страстная тяга к знаниям вынудила Байымбета наняться в батраки к местному мулле. Однако мулла не очень заботился об его обучении, и он, поссорившись с ним, уходит. Работает лекарем, учит грамоте детей. Живя в Чуйской долине, Байымбет знакомится с известными киргизскими и казахскими певцами-импровизаторами, читает книги Низами, Навои, Фирдоуси, Хафиза, Абая и др. В эти годы он выучился мастерству пересказа эпоса «Манас» от знаменитого сказителя-манасчы Тыныбека.

В 1887 году Байымбет возвращается в родное село Куртка и с новой силой отдается творческой работе. За свою приметную внешность — он был коренаст и плотен (кругляк) и за умение читать и писать акына прозвали «Тоголок Молдо». Впоследствии это прозвище стало его постоянным псевдонимом.

В 1880 году Тоголок Молдо встречается в Кетмень-Тюбе со своим знаменитым современником акыном демократом Токтогулом Сатылгановым. После возвращения Токтогула из ссылки между ними устанавливается постоянная связь.

В сатирических стихах и в поэмах «Кемчонтой», «Бабырканы» (обе — 1900) Тоголок Молдо обличал алчность богачей, в поэме «Сказание о водяных и наземных птицах» (1908) в аллегорической форме изобразил социальные противоречия.

В дореволюционное время Тоголок Молдо за свои демократические взгляды и выступления в защиту простого народа неоднократно подвергался преследованиям со стороны баев и манапов. В 1916 году из-за травли со стороны манапов он был вынужден покинуть родные места и переселиться в аил Кол-Боор нынешнего Тогуз-Тороуского района. Там он встречает Октябрьскую революцию, становится её глашатаем, активно участвует в установлении Советской власти в родном крае. Акын восторженно встретил Октябрьскую революцию 1917. Написал поэмы «Революция» (1918), «Свобода» (1919—1923).

В начале 1920-х годов озлобленные враги Советской власти пытаются убить акына, басмачи дважды разоряют его дом, увозят жену. В 1923 он вновь возвращается в родное село Куртка, одним из первых вступает в колхоз. В 1936—1938 годах он сдал в фонд НИИ при Наркомпросе республики огромное количество ценных материалов по этнографии, истории и фольклору киргизов.

Умер 4 января 1942 года. Похоронен у себя на родине.

Творчество

Слагать стихи и записывать их Тоголок Молдо начал с 14 лет. Его многогранное творчество питали живительные соки двух могучих источников: киргизского фольклора и передовой прогрессивной дореволюционной письменной литературы Востока, издававшейся на татарском и казахском языках. Преломив это в своем творчестве Тоголок Молдо стал подлинным новатором в киргизской поэзии.

Дореволюционное творчество Тоголока Молдо характеризуется реалистическим отражением тяжелого рабского положения простого народа, выражением его чаяний и надежд, призывом к стремлению осуществить свои светлые мечты.

В юношеские годы акын создал ряд произведений о любви. В стихотворениях «Черноглазая», «Толгонай», «Посвящение джигита девушке», «Посвящение девушки джигиту» и поэме «Урпюкан» он призывает киргизских девушек не соглашаться безропотно со своей бесправной долей, противостоять негативным сторонам патриархальных традиций, отстаивать свои права на любовь, своё социальное положение.

Особое место в творчестве Тоголока Молдо занимают плач и причитания — кошоки и плачижалобы — арманы. В оригинальной и в то же время традиционной форме причитания по умершему раскрываются мастерство и искусность народных умельцев, воспевается их созидательный труд. Примером таких произведений являются «Плач причитания жены дехканина», «Плач причитания жены кузнеца». В «Плаче-жалобе девушки, выданной замуж за мальчика», «Плаче-жалобе девушки, выданной замуж за старца», «Плаче девушки, отданной в рабство за долги» акын негодует по поводу кабального бесправного положения девушки киргизки, яростно обличает старые патриархальные порядки. Им создан ряд произведений на фольклорные сюжеты: «Старик со старухой», «Бабыркан», «Телибай Тентек» и др., в которых он разоблачает господствующие классы, держащие в страшной темноте народ, призывает его к просвещению. В сатирических стихах и поэмах «Проделки ходжи», «Овца в чалме», «Плач Чачы», «Недотепа» он обличает представителей господствующего класса в тунеядстве, алчности и тупости, а в поэмах «Сказание о водных и наземных птицах», «Сказание о птицах» и др. в аллегорической форме изображает социальные противоречия того общества. Тоголок Молдо является основателем жанра басни в киргизской литературе. Приход Советской власти на киргизскую землю, свобода, обретенная его народом, вдохновили акына на создание множества стихотвореннй, которые в рукописном виде были распространены среди народа. Это поэмы «Революция» (1918), «Свобода» (1919—1923), «Наставление» (1925), «Наставление беднякам» и другие.

В годы Великой Отечественной войны его песни «Мы готовы» (1941), «Мы победим» (1941) и другие — призывали советский народ на борьбу с врагом.

Знаток киргизского фольклора Тоголок Молдо известен и как исполнитель эпоса «Манас». Впоследствии он записал вторую часть трилогии — «Семетей». Им записаны образцы вариантов киргизских эпосов «Шырдакбек», «Джаныл-Мырза», «Мендирман». Он собрал большое количество различных преданий, легенд, пословиц, поговорок.

Произведения Тоголока Молдо стали издаваться с 1925 года. Первым изданием акына явилась поэма «Насыят» («Наставление»), вышедшая в Москве в 1925 году. Ещё два прижизненных издания акына выпущены в 1939 году. Все произведения творческого наследия выдающегося акына-письменника изданы и переиздаются на родном и русском языках. Некоторые из них переведены на многие языки народов СССР.

Память

• Широко отмечались общественностью республики 80-летие и 100-летие со дня рождения великого акына.
• В столице республики установлен памятник Тоголоку Молдо.
• Его имя присвоено селам, школам, колхозам и совхозам, улицам городов республики.
• Портрет Тоголок Молдо на купюре 20 киргизских сом.

Издания

На киргизском языке:

• Насыят. Поэма. — М.: СССР Калктарынын Борбор басма мекемеси, 1925. Наставление.
• Балдар жомоктору. — Ф.: Кыргызмамбас, 1939. Детские сказки.
• Жер жана анын балдары. — Ф.: Кыргызмамбас, 1939. Земля и её дети.
• Жыйнак. — Ф.: Кыргызмамбас, 1944. Сборник.
• Тандалган ырлар. — Ф.: Кыргызмамбас, 1951. Избранные стихи.
• Жер жана анын балдары. — Ф.: Кыргызмамбас, 1952. Земля и её дети.
• Эркиндик. — Ф.: Кыргызмамбас, 1953. Свобода.
• Чыгармалар: 1т. — Ф.: Кыргызмамбас, 1954. Сочинения, 1 том.
• Чыгармалар: 2т. — Ф.: Кыргызмамбас, 1955. Сочинения, 2 том.
• Балдар ыры. — Ф.: Кыргызокуупедмамбас, 1958. Детские стихи.
• Тандалган чыгармалар. — Ф.: Кыргызокуупедмамбас, 1960. Избранные произведения.
• Чыгармалар. — Ф.: Кыргызмамбас, 1960. Сочинения.
• Абышкакемпирдин көмөчү. — Ф.: Кыргызокуупедмамбас, 1961. Колобок старухи и старика.
• Жер жана анын балдары. — Ф.: Мектеп, 1964. Земля и её дети.
• Куштардын аңгемеси: Поэма. — Ф.: Мектеп, 1970. Рассказы о пернатых.
• Чыгармалар: 1—2т. — Ф.: Кыргызстан, 1970. Сочинения.
• Бөрү менен Түлкү. — Ф.: Мектеп, 1971. Волк и лиса.
• Канаттуулар. — Ф.: Мектеп, 1973. Птицы.
• Абышкакемпирдин көмөчү. — Ф.: Мектеп, 1974. Колобок старухи и старика.
• Балдарга. — Ф.: Мектеп, 1976. Детям.
• Бөдөнөнүн Түлкүнү алдаганы. — Ф.: Мектеп, 1977. Как перепелка обманула лису.
• Куштардын аңгемеси. — Ф.: Мектеп, 1978. Беседа птиц.
• Бөрү менен Түлкү. — Ф.: Мектеп, 1979. Волк и лиса.
• Адам мүнөзү. — Ф.: Мектеп, 1980. Характеры людей.
• Бөрү менен Түлкү. — Ф.: Мектеп, 1981. Волк и лиса.
• Абышкакемпирдин көмөчү. — Ф.: Мектеп, 1984. Колобок.
• Насыят. — Ф.: Кыргызстан, 1985. Назидание.
• Бөрү менен Түлкү. — Ф.: Мектеп, 1986. Волк и лиса.

На русском языке:

• Избранные стихи. — М.: Госкомиздат, 1958.
• Дорогой песен. Стихи. — М.: Молодая гвардия. 1960.
• Волк и лиса. — Ф.: Мектеп, 1972.
• Волк и лиса. — Ф.: Мектеп, 1973.
• Сказка о птицах. — Ф.: Мектеп, 1973.
• Колобок. Сказка. — Ф.: Мектеп, 1975.
• Волк и лиса: Басни. — Ф.: Мектеп, 1986.

См. также

• Молдо

Литература

• Таштемиров Ж., Тоголок Молдонун чыгармачылык жолу, Фрунзе, 1958.
• Акыны. Акыны Киргизии в переводах Марка Ватагина, Бишкек, «Адабият», 220 с. 1991

Ссылки

• Тоголок Молдо — статья из Большой советской энциклопедии.
• [www.nlkr.gov.kg/index.php?option=com_content&task=view&id=274 Национальная библиотека Кыргызской Республики — Тоголок Молдо (Байымбет Абдырахманов)]
• [pisatelikg.narod.ru/togolok.html Тоголок Молдо (ВАЙЫМБЕТ АБДРАХМАНОВ)]
• [www.for.kg/ru/kyrgyzstan_history/1/28/ История Кыргызстана]

Отрывок, характеризующий Тоголок Молдо

Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.


17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.