Тодоровский, Пётр Ефимович

Пётр Тодоровский
Президент России Владимир Путин вручает Тодоровскому Орден «За заслуги перед Отечеством», 2000 год
Имя при рождении:	Пётр Ефимович Тодоровский
Место рождения:	Бобринец, Зиновьевский округ, Украинская ССР, СССР
Профессия:	кинооператор, сценарист, кинорежиссёр, кинокомпозитор, актёр
Награды:

Пётр Ефи́мович Тодоро́вский (26 августа 1925 — 24 мая 2013) — советский и российский кинорежиссёр, кинооператор, сценарист, актёр, композитор, заслуженный деятель искусств Украинской ССР (1967), народный артист РСФСР. Номинант на премию «Оскар» (1985) в категории «Лучший фильм на иностранном языке» за фильм «Военно-полевой роман», лауреат премии «Ника».

Биография

Пётр Тодоровский родился 26 августа 1925 года в городе Бобринец Кировоградской области Украинской ССР в еврейской семье. Родители — Ефим Гильевич Тодоровский и Розалия Цалевна Островская. Окончил 9 классов средней школы в Бобринце.

В начале Великой Отечественной войны с родителями эвакуировался в Сталинград, работал с отцом разгрузчиком угля на электростанции. В ноябре 1941 года, из-за наступления немцев, семье вновь пришлось бежать. Почти два года работал в колхозе Песчаный Мар (в простонародье Шишка) Новоузенского района Саратовской области.

В Красной армии с апреля 1943 года, с лета — курсант Саратовского военно-пехотного училища, с августа 1944 года — командир миномётного взвода во 2-м батальоне 93-го стрелкового полка 76 сд, входившей в состав 125 ск 47-й армии 1-го Белорусского фронта. Лейтенант Тодоровский на фронте вступил в компартию.. Принимал участие в освобождении Варшавы, Быдгоща, Щецина и взятии Берлина. Закончил войну у Шёнхаузена на Эльбе лейтенантом. Был ранен, контужен. Награждён орденами Отечественной войны І и ІІ степени, медалями.

После войны до 1949 года служил в военном гарнизоне под Костромой. После увольнения в запас работал на заводе стеклотары и одновременно получил аттестат зрелости.

В 1949 году поступил и в 1954 году окончил операторский факультет ВГИКа (мастерская Б. И. Волчека), дебютировал в качестве кинооператора в фильме «Молдавские напевы» (1955) на Кишиневской киностудии хроникальных и документальных фильмов, где также работал оператором хроники для киножурнала «Советская Молдавия» (1954—1955). С 1955 года около десяти лет работал оператором на Одесской киностудии.

В качестве актёра снялся в фильмах «Был месяц май», «Трясина».

Внешние изображения
	[svpressa.ru/photo/68507-1.jpg Мосфильм. Пётр Тодоровский на съёмках фильма «Последняя жертва».] Фото Анатолия Ковтуна (фотохроника ТАСС).

В 1983 году поставил прославленную картину «Военно-полевой роман», выдвинутую на премию «Оскар» в номинации «Лучший фильм на иностранном языке».

В 2004 году по мотивам автобиографической повести Петра Тодоровского «Вспоминай — не вспоминай. (Лучшие годы нашей жизни)» был снят телевизионный сериал «Курсанты» (режиссёр А. Кавун), впервые в истории российского телевидения номинированный на премию «Emmy International». Композитор и автор песен к ряду фильмов. Импровизатор и аккомпаниатор игры на русской семиструнной гитаре. Аккомпанировал В. Высоцкому при записях его песен.

В 2010 году, незадолго до своего юбилея, режиссёр дал интервью для радио «Свобода». Четырёхминутный фрагмент этого видео выложен в интернете.

29 апреля 2013 года Пётр Тодоровский перенёс сердечный приступ, после которого не смог оправиться.

Скончался 24 мая 2013 года в Москве на 88-м году жизни. Прощание с режиссёром прошло 28 мая в Большом зале Дома кино, после чего он был похоронен на Новодевичьем кладбище.

Семья

Был женат на актрисе Надежде Чередниченко. С 1962 года был женат на Мире Тодоровской (род. 30 июля 1933). Сын — режиссёр Валерий Тодоровский.

Дополнительная информация

Пётр Тодоровский является одним из героев документального фильма Владислава Виноградова «Мои современники» (1984).

Достижения

• Лауреат Всесоюзного кинофестиваля в номинации «Вторая премия за работу оператора» — 1960 год.
• Приз за лучший дебют на 26 Венецианском кинофестивале (фильм «Верность») — 1965 год.
• Заслуженный деятель искусств УССР (1967).
• Народный артист РСФСР (1985).
• Премия «Ника» в номинации «Лучший игровой фильм» («Анкор, ещё анкор!») — 1992 год.
• Кинофестиваль «Кинотавр» — Главный приз «Большого конкурса» — 1993 год.
• Кинофестиваль «Киношок» — приз за лучшую режиссуру («Какая чудная игра») — 1995 год.
• Премия «Золотой овен» «Какая чудная игра» — 1995 год.
• Лауреат Государственной премии России — За воплощение гуманистических идеалов в художественных фильмах последних лет — 1996 год.
• Лауреат Специального приза Президента России «За выдающийся вклад в развитие российского кино» — 2000 год.
• Премия «Ника» в номинации «Честь и достоинство» — 2003 год.

Награды

• Два ордена Отечественной войны I степени (07.05.1945; 21.02.1987).
• Орден Отечественной войны II степени (20.03.1945).
• Орден «За заслуги перед Отечеством» II степени (31 декабря 2005) — за выдающийся вклад в развитие отечественного кинематографа и многолетнюю творческую деятельность.
• Орден «За заслуги перед Отечеством» III степени (26 августа 2000) — за большой личный вклад в развитие киноискусства.
• Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (11 августа 1995) — за заслуги перед государством и успехи, достигнутые в труде, большой вклад в укрепление дружбы и сотрудничества между народами.
• Медаль «За взятие Берлина» (1945).
• Медаль «За освобождение Варшавы» (1945).

Фильмография

Актёр

1. 1970 — Был месяц май — старший лейтенант Владимир Яковенко
2. 1977 — Трясина — эпизод
3. 2004 — Курсанты
4. 2007 — Карнавальная ночь 2, или 50 лет спустя — гость на новогоднем вечере

Режиссёр

1. 1962 — Никогда
2. 1965 — Верность
3. 1967 — Фокусник
4. 1970 — Городской романс
5. 1973 — Своя земля
6. 1976 — Последняя жертва
7. 1978 — В день праздника
8. 1981 — Любимая женщина механика Гаврилова
9. 1983 — Военно-полевой роман
10. 1986 — По главной улице с оркестром
11. 1989 — Интердевочка
12. 1992 — Анкор, ещё анкор!
13. 1995 — Какая чудная игра
14. 1997 — Ретро втроём
15. 2001 — Жизнь забавами полна
16. 2003 — В созвездии Быка
17. 2008 — Риорита

Сценарист

1. 1965 — «Верность» (совместно с Булатом Окуджавой)
2. 1970 — «Городской романс» (совместно с Феликсом Миронером)
3. 1976 — «Последняя жертва» (совместно с Владимиром Зуевым)
4. 1978 — «В день праздника» (совместно с Валентином Коноваловым)
5. 1983 — «Военно-полевой роман»
6. 1986 — «По главной улице с оркестром» (совместно с Александром Буравским)
7. 1989 — «Интердевочка» (совместно с Владимиром Куниным)
8. 1992 — «Анкор, ещё анкор!»
9. 1995 — «Какая чудная игра»
10. 1997 — «Ретро втроём»
11. 2001 — «Жизнь забавами полна»
12. 2003 — «В созвездии Быка» (совместно с Александром Буравским)
13. 2003 — «Личная жизнь официальных людей»
14. 2008 — «Риорита»
15. 2012 — «Паровозик Тишка»
16. 2015 — «Встреча на Эльбе»

Оператор

1. 1955 — «Молдавские напевы»
2. 1956 — «Весна на Заречной улице»
3. 1956 — «Моя дочь»
4. 1958 — «Два Фёдора»
5. 1959 — «Жажда»
6. 1962 — «Никогда»

Кинохроника

• 1954 — Спецвыпуск киножурнала «Советская Молдавия» № 31, посвящённый 37-й годовщине Великого Октября
• 1955 — киножурнал «Советская Молдавия», № 1 (сюжеты «Новогодний бал в университете», «Труженики новогодней ночи», «Дурлештская машинно-тракторная станция», «Женская тракторная бригада Кишкаренского района», «25 лет педагогическому институту Кишинёва»)
• 1955 — Спецвыпуск киножурнала «Советская Молдавия», посвящённый выходу футбольной команды «Буревестник» в высшую лигу СССР

Композитор

1. 1960 — «Сильнее урагана»
2. 1965 — «Над нами Южный крест»
3. 1983 — «Военно-полевой роман»
4. 1984 — «Мои современники»
5. 1986 — «По главной улице с оркестром»
6. 1989 — «Интердевочка»
7. 1992 — «Анкор, ещё анкор!»
8. 1995 — «Какая чудная игра»
9. 1997 — «Ретро втроём»
10. 2001 — «Жизнь забавами полна»
11. 2001 — «Праздник»
12. 2003 — «В созвездии Быка»
13. 2003 — «Личная жизнь официальных людей»
14. 2008 — «Риорита»

Художественный руководитель

1. 1974 — Есть у меня друг

Ссылки

• [www.krestianin.ru/articles/19047.php Пётр Тодоровский: «Меня интересует человек»]. [www.webcitation.org/65NxM9Q6k Архивировано из первоисточника 12 февраля 2012].
• Елена Ванина. [www.afisha.ru/article/pundits-todorovskiy/ Советы старейшин. Петр Тодоровский, режиссёр, 87 лет]. Афиша (30 января 2013). Проверено 31 января 2013. [www.webcitation.org/6E7Rktofh Архивировано из первоисточника 2 февраля 2013].
• Дмитрий Быков. [sobesednik.ru/dmitrij-bykov/20130528-dmitrii-bykov-pochemu-petr-todorovskii-besstrashen-vsemogushch-i-bessmerten Почему Петр Тодоровский бесстрашен, всемогущ и бессмертен]. Собеседник.ru (28 мая 2013). Проверено 18 ноября 2013.
• [nd.m-necropol.ru/todorovskiy-p.html Могила П. Е. Тодоровского] на сайте «Новодевичье кладбище».
• [podvignaroda.mil.ru/?#id=24873827&tab=navDetailManAward П. Е. Тодоровский] на сайте Подвиг народа

Отрывок, характеризующий Тодоровский, Пётр Ефимович

– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.