Токарев, Александр Вячеславович

Александр Токарев
Alexander Tokarev </gallery>
Александр Токарев 2008 год
Имя при рождении:	Александр Токарев
Дата рождения:	10 ноября 1946(1946-11-10) (77 лет)
Место рождения:	Одесса, СССР
Гражданство:	СССР СССР → Россия Россия
Жанр:	художник, живописец, график, скульптор, режиссёр, сценарист
Учёба:	Одесское художественное училище; ВГИК, Москва
Стиль:	авангард, реализм, символизм, сюрреализм, фэнтази
Влияние:	Русская иконопись, Импрессионизм, Постимпрессионизм
Звания:	Член-корреспондент Российской академии художеств
Сайт:	[www.atokarev.ru/ www.atokarev.ru]

Александр Вячеславович Токарев (10 ноября 1946, Одесса) — художник, режиссёр, сценарист, член Союза художников с 1974 года, член-корреспондент Российской академии художеств (2012), автор живописных серий «Человек-Оркестр», «Человек-Театр», «Человек-ZOO», создатель многочастных живописных произведений — полиптихов.

Биография

Рождение, ранние годы

Родился в Одессе10 ноября 1946 года в семье художников. Родители — Вячеслав Васильевич Токарев, народный художник Украины, и Любовь Иосифовна Токарева-Александрович, художник-живописец, член Союза художников СССР, — после войны окончили Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина. В 1958 году начал посещать изостудию под руководством художника А. Пилявского в Одесском дворце пионеров. Родители преподают в Одесском государственном художественном училище (ОГХУ). В 1961 поступил в Одесское художественное училище (ОГХУ).

Становление

С 1962 года руководит художественной самодеятельностью в ОГХУ. Поступает в театр «Парнас-2» под руководством Виктора Ильченко, Михаила Жванецкого и Романа Карцева. Играет в театральных постановках, выступает с собственными номерами. Пишет стихи, участвует в литературно-поэтическом объединении. В 1963—1964 годах занимался актёрским мастерством в студии народной артистки Украины Л. И. Буговой, звезды Одесского русского драматического театра. В 1966 году оканчивает Одесское художественное училище с похвалой Государственной экзаменационной комиссии. Поступает во ВГИК на художественный факультет (проф. М. А. Богданов, проф. Б. М. Неменский). Впервые принимает участие в выставках молодых художников в Одессе и Киеве. С 1967 года экспонирует свои работы на областных, республиканских, всесоюзных выставках в Одессе, Киеве и Москве.

Летний пленэр в Узбекистане(Самарканд, Бухара, Хива) 1968 года впервые приносит художнику ощущение самостоятельного раскрепощенного творчества. Выполняет первые заказы на жанровые картины в Художественном фонде Одесского союза художников, оформляет книги в издательстве «Маяк».

В 1971 году работает над первыми сценариями. Съемки первой короткометражной картины «Цыган». Дебют в качестве автора сценария, сорежиссера, художника. В 1972-м году защищает диплом на художественном факультете ВГИКа. В 1973-м году получает первую мастерскую в Телеграфном (Архангельском) переулке в Москве. Снимает 20-минутный музыкальный фильм «Озорные частушки» (автор сценария, сорежиссер, художник-постановщик). В 1973—1976 годах работает над иллюстрациями к современной прозе для журнала «Юность».

В 1974-м году проходит первая персональная выставка в выставочном зале Союза художников СССР на Гоголевском бульваре, 10. Вступает в Московский союз художников. Готовится к участию в выставке нонконформистов на ВДНХ. Родители отговаривают и оказываются правы: после выставки у участников акции отбирают мастерские.

В 1976-м заключает договор на сценарий музыкальной кинокартины «Притчи Мастера Тычки» с киностудией «Мосфильм». Первый и второй варианты сценария приняты. Третий вариант у цензоров не проходит. На всесоюзной молодежной выставке в Манеже инспекторы ЦК комсомола изымают из экспозиции картину «Прощальный оркестр».

В 1980 году совместно с женой Верой Токаревой приступает к съемкам кинофильма «Брелок с секретом» на киностудии «Мосфильм». В начале съемок после болезни умирает сын Миша. Съемки продолжаются. Фильм «Брелок с секретом» выходит в прокат с большими купюрами. Александр Токарев уходит из кинематографа и принимает решение заниматься живописью.

Расцвет, зрелые годы

В 1990 году проходит первая выставка Александра Токарева в Париже, подготовленная Ассоциацией "Человек и Культура" (L'homme et culture). В 1991 году проходит большая персональная выставка "Человек-Оркестр. Тема и вариации" в Центральном Доме Художника в Москве (при поддержке Союза художников СССР и Союза композиторов СССР). Следующий год ознаменовался второй выставкой в Париже в Выставочном зале LE PECQ и началом сотрудничества с аукционным домом Друо. Совместно с куратором и переводчиком Алин Жерар организует приезд и посещение мастерских наиболее интересных художников Москвы для председателя Совета директоров аукционного дома «Друо» мэтра Клода Робера. Разработка проекта «Друо-Метрополь». Заканчивает работу над первыми полиптихами- «Притчи», «Времена года» и «Лоскутное одеяло памяти».

В 1994-м году открылась персональная выставка, посвященная пятидесятилетию Государственного института искусствознания им. И. Э. Грабаря Министерства культуры РФ. Дирекция института просит сохранить экспозицию Зеркального зала. Работа над триптихами «Ипостаси» и «Время». Заканчивает работу над полиптихом из серии «Человек-ZOO»: «Мой бестиарий». В 1995-м году Александр Токарев начинает сотрудничать с Мстиславом Ростроповичем и театральным продюсером Давидом Смелянским. Первый проект — благотворительный концерт в фонд Храма Христа Спасителя в Москве. Работает над картиной «Большой виолончелист». Становится главным художником Российского государственного театрального агентства и журнала «Разгуляй» (Москва-Санкт-Петербург). Начинает работу над серией «Человек-Театр», в 1996-м году начинает серию «Игрушки Бога. Набалдашники и подлокотники». В 1991, 2002 и 2004 годах проходят персональные выставки Александра Токарева в Центральном доме художника и Малом Манеже (Москва).

В 2008 году к персональным выставкам «Человек-Оркестр» в Государственной Третьяковской галерее и Русском музее выходит альбом-монография о творчестве художника.

В 2009 году в рамках Фестиваля искусств Пьера Кардена (Лакост, Франция) состоялась персональная выставка «Александр Токарев. Человек-Театр».

В 2009–2011 гг. выставки с участием художника прошли в Копенгагене, Калькутте, Мумбаи (Бомбее) и Лондоне.

В мае-июне 2011 г. состоялась персональная выставка «Ночь Лунатика» на территории центра современного искусства Винзавод.

В феврале-марте 2012 г. - большая персональная выставка «Александр Токарев. Притчи» в Российской академии художеств.

В мае-июне 2012 г. - выставка «Рикша-Блюз» в Государственном музее искусств народов Востока. Произведения Александра Токарева находятся в музеях и частных коллекциях Бельгии, Великобритании, Италии, Франции, Японии, Индии, США, России, Украины, Чехии и других стран.

Достижения

Александр Токарев — автор серий «Человек-Оркестр», «Человек-Театр», «Человек-Zoo», «Окно в Замоскворечье», «Игрушки Бога. Набалдашники и подлокотники» и др. Его творчество — свободная интерпретация музыкальных форм, мифологических сюжетов, поиск метафор и выразительных средств для таких вечных тем, как Детство, Память, Творчество, Любовь, Отечество, Время. Живопись многослойна и многозначна. Это один из немногих художников, занимающихся произведениями крупной формы — полиптихами из пяти, семи и более частей. Они подобны симфоническим произведениям. В них художник создает театр, где он сам себе драматург, режиссёр и актёр. В этом Театре Жизни благополучно смешиваются комедия божественная и человеческая, театр эпический и театр абсурда, мифология и реальность.

Оценки

Лидия Ивановна Иовлева, Первый заместитель генерального директора Государственной Третьяковской галереи (Москва): «Если говорить о генезисе или происхождении искусства Токарева, я вижу его в театральности и музыкальности. Даже если темы его произведений, казалось бы, никак не связаны с театром, игровой театрализованный момент присутствует. Вся метафоричность его живописи произрастает из этой среды».

Евгения Николаевна Петрова, Заместитель директора по науке Русского музея (Санкт-Петербург): «…У него своеобразный язык. Он ни на кого не похож. Он совершенно ОТДЕЛЬНЫЙ художник. В какой-то степени он определенно связан с традицией, он не "инсталлятор" как теперь это модно. И вместе с тем в его творчестве есть кинематографичность – современный язык, который пришел в изобразительное искусство в ХХ веке, а теперь вообще выходит на первый план. У Токарева это совмещение кино и живописи, и оно дает очень интересный результат. В этом его стилистика и современность».

Харви Питкин, проф. Колумбийского университета: «…Его творчество вырастает не только из внутреннего мира, но, преодолевая всеобщее разочарование и хаос, <…> способно выразить всеобщее человеческое содержание».

Клод Робер,Комиссар-призёр, экс-президент Совета директоров аукционного дома «ДРУО»: «…Токарев создал ту часть современного русского авангарда, которая прославит нашу эпоху, как русский авангард 1920-х годов прославил своё время».

Антон Успенский, куратор проектов Русского музея: «…Александр Токарев — романический герой-художник. Он и живет, как роман пишет: со вкусом, плотно, динамично, заставляя угадывать продолжение; и пишет в романном ключе: объемно, с множеством действующих лиц, с интригами сюжета».

Список произведений

Основные живописные серии: «Человек-Оркестр», «Человек-Театр», «Человек-Zoo», «Игрушки Бога. Набалдашники и подлокотники», «Окно в Замоскворечье». Полиптихи (живопись многочастной формы): Притчи, Венок сонетов, Городские романсы, Театр, Ипостаси, Мифологии, Сумасшедшие головы, Глупая жизнь, Идиоты.

Библиография

1. Токарев А. В. Летатель. — «Искусство», — 1989, № 5, с. 1
2. Catalogue of The 9th Fine Arts Exhibition. Emirates Fine Arts Society. Culture & Informational Department — Sharjah, 1989—1990. На англ. яз.
3. Лазарев М. П. Человек-Оркестр. Тема и вариации. Александр Токарев. Живопись/Скульптура. Каталог к персональной выставке в Центральном доме художника, Союз художников СССР, Союз композиторов СССР. — М., Советский художник, 1990
4. Брагинская Ж. Человек-оркестр. Монолог художника. — «Музыкальное обозрение», 1992, январь, № 2 (64), с. 8
5. Tokarev, Alexandre. Буклет выставки в LE PECQ, Париж. Salle des Expositions, 1992. На фр. яз.
6. Судзуки Н. Александр Токарев. Человек-Оркестр. — Журнал «Number», — 1993, № 9. На япон. яз.
7. Кабаков А. Александр Токарев, г. Москва. — «Юность», — 1993, № 4, с. 1-3.
8. Костина О. Александр Токарев. Монолог на заданную тему. — «Творчество», — 1994, № 1-4, с. 41-42.
9. Tokarev, Alexandre. L’Homme-Orchestre. Буклет выставки в Centre d’Art Contemporain Atria, Париж,1997. На фр. яз.
10. Кузнецов А. Дмитрий Шостакович. Леди Макбет Мценского уезда. (Возрождение шедевра). — «Новый мир», — 1998, № 1 (873), с. 228
11. Токарев А. В. Одиночество детства. Живопись. Буклет к выставке в Центральном доме художника. — М., 2001.
12. Александр Токарев. Живопись. Тет-а-тет. Россия-Чехия. Москва-Прага. Каталог выставки в МГВЗ «Новый Манеж». — М., Фонд ФОРТ, 2004.
13. Токарев и Буковски. — «Креатив&Creativity», — 2004, 3-24 окт.
14. Соловьев С. Водка и пиво в одном стакане. — «Новые известия», 2004, 5 окт.
15. Тет-а-тет. Россия-Чехия. Москва-Прага. — «Ваш Досуг», — 2004, 6 окт.
16. Хмелевский Ф. Сумасшедшие головы в Новом Манеже. — «Литературная Россия», 2004, 15 окт., № 42
17. Импровизация в четыре руки. — «Cigar Clan», — 2004, № 6 (18), с. 190.
18. Торчинский О. Импровизация в четыре руки. — «Дипломат», — 2004, № 12 (128), с. 56
19. Гриншпун Л. Живописцы Москвы. Изд. 1. М., Московский союз художников, 2004, с. 120
20. Изобразительное искусство России. М., Национальная палата искусств, 2005. Т. 1, вып. 1, с. 181
21. Токарев А. В. Поцелуй. — «Эрмитаж», — 2007, № 8, с. 72
22. Александр Токарев. Человек-Оркестр. Альбом-монография — Palace Editions, 2008.

Ссылки

• [www.atokarev.ru/ Персональный сайт художника]
• [www.tretyakovgallery.ru/ru/calendar/exhibitions/exhibitions1231/ Информация о выставке в Третьяковской галерее]
• [www.art-brand.ru/ Продюсерский центр Арт-Брэнд]

Отрывок, характеризующий Токарев, Александр Вячеславович

– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.