Токугава Иэмоти

Токугава Иэмоти
徳川 家茂
Годы жизни
Период	Эдо
Дата рождения	17 июля 1846(1846-07-17)
Место рождения	Минато, Токио
Дата смерти	29 августа 1866(1866-08-29) (20 лет)
Место смерти	Замок Осака
Должности
Сёгунат	Токугава
Титулы	сёгун
Годы правления	1858—1866
Род и родственники
Род	Токугава
Отец	Токугава Нариюки
Преемник	Токугава Ёсинобу
Жёны
Законная жена	Кадзу-но Мия Тикако

Токугава Иэмоти (яп. 徳川 家茂; 17 июля 1846 — 29 августа 1866 года) — 14-й и (предпоследний) сёгун сёгуната Токугава в Японии, находился у власти с 1858 по 1866 год. Его правление характеризовалось обилием внутренних смут и общим ослаблением сёгуната после первых крупных японских контактов с США (визит кораблей коммодора Перри в 1853—1854 годах) и «открытия» Японии западным странам.

Биография

Иэмоти, носивший в детстве имя Кикутиё, был старшим сыном Токугава Нариюки (1801—1846), 11-го управителя хана Вакаяма (ныне основа одноимённой префектуры) (1824—1846), и родился в родовом поместье в Эдо (современный Минато-ку в Токио). Его дедом был Токугава Иэнари (1773—1841), 11-й сёгун Японии (1787—1837).

В 1847 году, в возрасте 1 года он был усыновлён в качестве наследника даймё 12-го поколения Токугавой Нарикацу и стал его преемником в 1850 году, с 1851 года приняв имя Токугава Ёситоми.

В 1858 году он был выбран в качестве преемника правящего дома сёгунов Токугава, в связи со смертью без наследников его кузена, 13-го сёгуна Токугавы Иэсада. Выбор Ёситоми не обошёлся без конфликтов, так как были и другие группировки в правительстве, поддерживающие избрание на пост сёгуна Токугавы Есинобу или Мацудайры Наритами (оба, в отличие от Иэмоти, к этому моменту были взрослыми); многие активные деятели оппозиции впоследствии были поражены в правах либо стали жертвами репрессий Ансэй 1858—1860 годов. При вступлении в должность сегуна, Ёситому изменил своё имя на Иэмоти.

22 апреля 1863 года сёгун Иэмоти впервые посетил императорскую столицу Киото, что стало первым посещением сёгуном старой столицы после визита туда 3-го сёгуна Токугавы Иэмицу в эпоху Канъэй 230 лет назад. Он был вызван императором, и имел 3000 слуг в качестве сопровождения.

В рамках движения породнения императорского двора и сёгунского правительства, Иэмоти в 1862 году женился на принцессе Кадзу-но-Мия Тикако (1846—1877), дочери императора Нинко (1817—1846) и младшей сестре императора Комэй (1846—1867), но из-за его ранней смерти, в возрасте 20 лет, брак был недолог. В качестве причины смерти называлась сердечная недостаточность в связи с авитаминозом типа бери-бери.

Его преемник Токугава Ёсинобу был последним сёгуном Токугава, который, видя конец сегуната, дал путь Реставрации Мэйдзи.

Литература

• Conrad Totman. The Collapse of the Tokugawa Bakufu, 1862—1868. — Honolulu: University of Hawai'i Press, 1980. — ISBN 978-0-8248-0614-9.
• Рубель В. А. Японська цивілізація: традиційне суспільство і державність. — К.: «Аквілон-Прес», 1997.
• Рубель В. А. Історія середньовічного Сходу. — Курс лекцій: Навч. посібник. — К.: Либідь, 1997.

Отрывок, характеризующий Токугава Иэмоти

Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.


От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.