Ток-писин

	Ток-писин
Самоназвание:	Tok Pisin
Страны:	Папуа — Новая Гвинея
Официальный статус:	Папуа — Новая Гвинея
Общее число говорящих:	3—4 млн
Классификация
Категория:	Креольские языки и пиджины
	креольский язык на основе английского
Письменность:	латиница
Языковые коды
ГОСТ 7.75–97:	акп 046
ISO 639-1:	—
ISO 639-2:	tpi
ISO 639-3:	tpi
	См. также: Проект:Лингвистика

Ток-писи́н (самоназвание — Tok Pisin) — креольский язык, распространён в Папуа — Новой Гвинее. Является одним из официальных языков этой страны, наряду с английским и хири-моту. Ток-писин — самый распространённый язык Папуа — Новой Гвинеи и служит средством общения для носителей более чем 700 языков, имеющихся в стране.

Происхождение

Ток-писин возник в результате контактов разноязычных выходцев с различных тихоокеанских островов во время работ на плантациях в Квинсленде и на других территориях. В процессе их общения начал формироваться пиджин, основанный преимущественно на английском языке (см. Чёрный английский). Лексика этого пиджина вобрала в себя также элементы немецкого и португальского языков, а также различных австронезийских языков, носителями которых являлись работники плантаций. Дальнейшая эволюция, превратившая этот базирующийся на английском языке пиджин в ток-писин, протекала в Германской Новой Гвинее (где также использовался креольский язык на немецкой основе, известный под названием «унзердойч»). Здесь ток-писин стал языком, на котором работники общались с германоязычными представителями высшего класса, а также между собой.

Официальный статус

Ток-писин используется в средствах массовой информации и в качестве официального языка правительственных органов, однако менее широко, нежели английский язык. Ток-писин также является языком обучения на стадии начального образования.

Региональные разновидности

Лексика и грамматика ток-писина заметно различаются в различных частях Папуа — Новой Гвинеи. Отчётливо выделяются диалекты Новогвинейского высокогорья, северного побережья Папуа — Новой Гвинеи (диалект Финшафена отличается значительно более высоким темпом речи, затрудняющим его понимание прочими носителями языка) и Новогвинейских островов. Форма языка, распространённая на Бугенвиле и Буке, хотя и до некоторой степени отличается от говоров Новой Ирландии и Восточной Новой Британии, однако более близка им, нежели пиджину, распространённому на прочих Соломоновых островах.

Фонетика

Ток-писин, как и многие другие креольские языки и пиджины, имеет значительно более простую фонологию, нежели язык-суперстрат. Фонологическая система ток-писин состоит из 16 согласных и 5 гласных (в большинстве диалектов английского языка насчитывается около 25 согласных и 15 гласных). Однако фонемный состав ток-писина варьируется в зависимости от локального языка-субстрата и уровня образования говорящего: более образованные носители языка и/или носители, в субстратном языке которых имеется большее число фонем, могут использовать до 10 различных гласных.

Согласные

	Лабиальные	Альвеолярные	Палатальные	Велярные	Глоттальные
Взрывные	p b	t d		k g
Фрикативные	v	s			h
Назальные	m	n		ŋ
Боковой аппроксимант		l
Центральный аппроксимант	w	r	j

Лексика

Лексика ток-писина является индоевропейской на 5/6 и австронезийской на 1/6.

Грамматика

Грамматика сильно упрощена, но ближе к австронезийской.

Глагол имеет только один суффикс, -im, показывающий транзитивность («luk», смотреть; «lukim», видеть). Некоторые глаголы, например «kaikai» («есть») могут быть транзитивными и без него. Время обозначается словами «bai» (будущее), bin (прошедшее), stap (настоящее длительное).

Существительное не имеет категории числа^[1].

Прилагательные могут образовываться из существительных прибавлением суффикса «-pela».

Местоимения имеют категории лица, числа и инклюзивности:

	Единственное число	Двойственное число	Тройственное число	Множественное число
Первое эксклюзивное лицо	-	mitupela (он/она и я)	mitripela (они оба и я)	mipela (все они и я)
Первое инклюзивное лицо	mi (я)	yumitupela (ты и я)mi (я)	yumitripela (вы оба и я)	yumipela или yumi (все вы и я)
Второе лицо	yu (ты)	yutupela (ты и ты)	yutripela (ты, ты и ты)	yupela (вы четверо или больше)
Третье лицо	em (он/она)	tupela (они двое)	tripela (они трое)	ol (они четверо или больше)

Напишите отзыв о статье "Ток-писин"

Примечания

↑ Wohlgemuth.

Литература

Дьячков М. В., Леонтьев А. А., Торсуева Е. И. Язык ток-писин (неомеланезийский). — М., 1981.
Wurm S. A., Mühlhäusler P. (eds.). Handbook of Tok Pisin. — Canberra, 1985.

Ссылки

Jan Wohlgemuth. [www.linguist.de/TokPisin Grammatical categories and their realisations in Tok Pisin of Papua New Guinea] (англ.) (7 July 2001).

Отрывок, характеризующий Ток-писин

– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.

[wohlgemuth-1] Wohlgemuth.

[1]