Толкование права

Толкование (интерпретация) права — интеллектуальный процесс, направленный на, во-первых, выявление смысла норм права самим интерпретатором (уяснение) и, во-вторых, доведение этого смысла до сведения других заинтересованных лиц (разъяснение). Уяснение и разъяснение правовых норм — два важнейших результата процесса толкования, но при этом процесс толкования права нередко ограничивается уяснением, то есть познанием смысла нормы «для себя», без сообщения этого результата другим субъектам. Толкование — важнейшая составляющая процесса применения права, более того, без толкования нет и не может быть правоприменения.

Текст и контекст нормативного акта

Первичным объектом толкования является текст нормативного правового акта или иного источника права. Такой текст организован в соответствии как с общими закономерностями, присущими текстам вообще, так и особенностями официально-делового стиля, посредством которого нормы права выражаются в предложениях естественного языка.

При анализе текста правового акта прежде всего устанавливаются значения терминов (юридических и других сфер человеческой деятельности) и иных слов, содержащихся в нём, а также внутренние связи между этими словами, в силу чего считается, что анализ текста правового акта включает в себя 2 этапа: лексико-морфологический и синтаксический.

Но анализа собственно текста в подавляющем большинстве случаев недостаточно, что заставляет интерпретатора обращаться к контексту источника права, то есть его смысловым связям с другими источниками права и иными явлениями социальной действительности.

Способы и виды толкования

Способы толкования — специальные приемы, правила и средства познания смысла норм права, используемые сознательно или интуитивно субъектом для получения ясности относительно правовых явлений. В зависимости от задач интерпретатора способы толкования права делятся на:

• языковой (лингвистический, филологический, грамматический). Содержание правовой нормы выражается в тексте НПА. Способ выступает начальным приемом уяснения правовой нормы. Он состоит в определении смысла слов, установлении лексической связи между ними.
• функциональный исследует факторы и условия, в которых функционирует, реализуется толкуемая норма.
• исторический состоит в выявлении смысла правовой нормы путём обращения к истории её принятия и целям, мотивам, обусловившим её введение в систему правового регулирования.
• систематический состоит в уяснении смысла правовой нормы путём сравнения её с другими нормами, выявления её связей в общей системе правового регулирования и конкретного места в нормативном акте, отрасли или системе права.

При этом языковой способ относится к анализу текста правового акта, а все иные — к познанию его контекста. Дискуссионными остаются вопросы о существовании логического и телеологического (целевого) толкования права как самостоятельных способов. На практике различные способы толкования применяются совокупно, а разграничение различных способов, как правило, не производится.

В зависимости от юридической силы результатов толкования выделяются: официальное толкование (даётся компетентными органами государственной власти и должностными лицами, носит общеобязательный или, во всяком случае, обязательный для определённого круга лиц характер) и неофициальное (даётся лицами и организациями, не наделёнными властными полномочиями, носит рекомендательный или информативный характер).

Виды официального толкования:

• аутентическое — разъяснение содержания нормы права тем органом, который их установил.
• делегированное (легальное) — толкование норм права тем органом, который их не устанавливал, но уполномочен законом давать такого рода разъяснение.
• нормативное — толкование норм права, которое является юридически обязательным для применения на практике во всех случаях, когда применяются толкуемые нормы.
• казуальное — толкование норм права при рассмотрении конкретного юридического дела; оно обязательно для применения только в отношении этого дела.

Неофициальное толкование права тоже дифференцируется по его субъектам. Так, различается обыденное толкование (осуществляется гражданами, не имеющими юридического образования, для собственных потребностей), специально-юридическое (осуществляется юристами — судьями, адвокатами, нотариусами, прокурорами и пр. — в их профессиональной деятельности), доктринальное (осуществляется учёными-юристами в процессе научных исследований).

Методы и правила толкования

Методы толкования права подразделяются на общенаучные методы познания (анализ и синтез, индукция и дедукция, абстрагирование, аналогия, моделирование и др.) и частнонаучные, то есть собственно юридические (догматический анализ, метод юридической компаративистики, историко-правовой метод и пр.); также, в зависимости от целей конкретной интерпретации, используются методы иных наук (социологии, лингвистики, формальной и модальной логики, психологии, экономики и пр.). Особняком стоят методы семиотического анализа правовых текстов, позволяющие учитывать максимально широкие культурные контексты толкуемого источника права.

Юридическая наука и правоприменительная практика выработали набор правил толкования правовых норм, важнейшими из которых являются следующие:

• «золотое правило» (терминам и иным словам текста законодательного акта придаётся значение, которое они имеют в соответствующем литературном языке, если нет оснований для придания им отличного значения);
• научным, техническим и иным специальным терминам, употреблённым в тексте законодательного акта, придаётся то значение, которое они имеют в соответствующей области знания, если в законе не установлено иное содержание конкретного термина;
• при наличии аутентичного (то есть данного законодателем) или легального (то есть данного официальным уполномоченным органом) разъяснения термина, используемого в тексте закона, интерпретатор должен следовать этому разъяснению;
• при неясности, неоднозначности текста нормы при толковании должно отдаваться предпочтение наиболее справедливому, с точки зрения конкретной правовой системы и социальных отношений, возможному содержанию;
• при толковании необходимо учитывать аналогичные конституционные принципы, международные договоры, практику высших судебных органов государства, а также общепризнанные доктринальные воззрения специалистов в данной отрасли права (т. н. communis opinio doctorum);
• в отдельных случаях при толковании должно быть установлено, какими целями руководствовался законодатель, создавая толкуемую норму права.

Кроме того, при толковании права должны учитываться основополагающие юридические принципы, сложившиеся в доктрине и — прямо или косвенно — закреплённые в законодательстве (Lex specialis derogat generali, Lex superior derogat legi inferiori, Lex posterior derogat legi priori и др.).

Распространенная ошибка: вместо "системного" толкования (толкование нормы в системной связи с другими нормами) употребляется "систематическое" толкование - т. е. неоднократное толкование.

Результаты толкования

Результаты толкования в большинстве случаев воплощаются в интерпретационном акте. Это может быть как акт нормативный или правоприменительный компетентного органа власти (например, судебное решение), иной юридический документ (исковое заявление, договор), так и текст, не обладающий юридической спецификой (научная или публицистическая статья, заключение эксперта и т. п.).

В интерпретационном акте интерпретатор приходит к одному из следующих выводов: содержание нормы адекватно её языковому выражению (буквальное толкование), содержание нормы шире её выражения (расширительное или распространительное толкование), содержание нормы уже её выражения (ограничительное толкование).

Также, осуществляя толкование, интерпретатор выступает одновременно и критиком нормы, то есть устанавливает, соответствует ли толкуемая норма Конституции, иным законодательным актам более высокой юридической силы, не входит ли в противоречие (коллизию) с нормативными актами аналогичной юридической силы.

Успешность процесса толкования зависит от многих факторов, в том числе, от технико-юридического совершенства текста интерпретируемого акта, уровня профессиональной подготовки интерпретатора и др.

Регулирование процесса толкования

Хотя процесс толкования права есть процесс интеллектуальный и субъективный, отдельные вопросы толкования урегулированы законодательно. В настоящее время в России не существует специального закона, целиком посвящённого толкованию права (такие законы есть во многих других государствах, например, в Канаде действует [laws.justice.gc.ca/en/I-21/78929.html Interpretation Act 1975 г.]), но отдельные нормы о толковании права содержатся в Конституции РФ (ст.ст. 15, 16, ч. 5 ст. 125), Гражданском (ст.ст. 431, 1187, 1191) и Налоговом (п. 2 ч. 1 ст. 21, п. 5 ч. 1 ст. 32, ст. 34.2) кодексах РФ, Федеральном конституционном законе «О Конституционном Суде РФ», иных законодательных актах. В Санкт-Петербурге принят специальный городской закон [www.gov.spb.ru/law?print&nd=8383099 «Об официальном толковании законов Санкт-Петербурга»]; аналогичные законы приняты и в ряде других субъектов РФ. Важное значение для толкования конкретных законодательных актов и принятых в соответствии с ними подзаконных актов имеют нормы-дефиниции, то есть специальные правовые нормы, разъясняющие значения терминов, использованных в тексте того или иного закона. В настоящее время подобные нормы содержатся в большинстве крупных законодательных актов.

Литература

• Березина Е. А. Толкование договора как вид юридического толкования. Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 2001. — 25 с.
• Васьковский Е. В. Цивилистическая методология. Учение о толковании и применении гражданских законов. — М.: АО «Центр ЮрИнфоР», 2002. — 508 с.
• Керимов Д. А. Методология права. Предмет, функции, проблемы философии права / Изд. 2-е. — М.: Аванта+, 2001. — 560 с.
• Прокофьев Г. С. Анализ юридического текста: некоторые вопросы теории // Вестник Московского университета. — Серия 11. Право. — 1995. — № 2. — С. 80-85.
• Черданцев А. Ф. Толкование права и договора. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003. — 381 с.

Отрывок, характеризующий Толкование права

«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…