Толкование сновидений

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Толкование сновидений
Die Traumdeutung


Обложка первого немецкого издания

Автор:

Фрейд Зигмунд

Язык оригинала:

немецкий

Оригинал издан:

1900

«Толкование сновидений» — первая крупная монографическая работа Зигмунда Фрейда. Первый тираж вышел в свет в 1900 году и долгое время не находил покупателей. В этом трактате Фрейд впервые разъяснил такое ключевое понятие психоанализа, как бессознательное. Вместе с работами «Психопатология обыденной жизни» (1901) и «Остроумие и его отношение к бессознательному» (1905) «Толкование сновидений» образует своего рода трилогию, иллюстрирующую проявления бессознательного в повседневной жизни людей:

Толкование сновидений есть Via Regia к познанию бессознательного, самое определённое основание психоанализа и та область, в которой всякий исследователь приобретает свою убеждённость и своё образование. Когда меня спрашивают, как можно сделаться психоаналитиком, я всегда отвечаю: с помощью изучения своих собственных сновидений.

— З. Фрейд. «Толкование сновидений»

Основные положения теории сновидений Фрейда:

  • Сновидение — это искажённый заместитель чего-то другого, бессознательного; кроме явного сновидения существует бессознательное скрытое сновидение, которое и проявляется в сознании в виде явного сновидения. Содержание бессознательного — вытесненные желания.
  • Функция сновидений — оберегать сон. Сновидение — это компромисс между потребностью во сне и стремящимися нарушить его бессознательными желаниями; галлюцинаторное исполнение желаний, функция которого — оберегать сон.
  • Сновидения проходят обработку: превращение мыслей в зрительные образы; сгущение; смещение; вторичную обработку. Позднее Фрейд добавил к этим процессам замену скрытого содержания символами.

«Толкование сновидений» — первая работа, познакомившая со взглядами Фрейда русских читателей. Первое русское издание появилось уже в 1913 году. На протяжении своей жизни Фрейд периодически пересматривал и дополнял первое издание. Его теория сновидений в скорректированном виде была изложена в «Лекциях по введению в психоанализ» (1916—1917) и подверглась новому пересмотру в «Продолжении лекций по введению в психоанализ» (1933).





Рождение теории

Теория сновидений Зигмунда Фрейда представляет собой приложение идей и методов психоанализа к проблеме сновидения. Фундаментальная для этой теории идея о том, что сновидение представляет собой код, шифр, в виде которого находят своё удовлетворение скрытые желания, пришла к Фрейду вечером в четверг, 24 июля 1895 года, в северо-восточном углу террасы одного венского ресторана. Фрейд придавал своему открытию исключительное значение. Он в шутку говорил потом, что на этом месте следовало бы прибить табличку: «Здесь доктором Фрейдом была раскрыта тайна сновидений».

Метод толкования сновидений

Метод, которым Фрейд пользовался для толкования сновидений, таков: после того, как ему сообщали содержание сновидения, Фрейд начинал задавать об отдельных элементах (образы, слова) этого сновидения один и тот же вопрос: что рассказчику приходит в голову относительно этого элемента, когда он думает о нём? От человека требовалось сообщать все мысли, которые приходят ему в голову, невзирая на то, что некоторые из них могут казаться нелепыми, не относящимися к делу или непристойными.

Обоснование этого метода состоит в том, что психические процессы строго детерминированы, и если человеку, когда его просят сказать, что приходит ему в голову относительно данного элемента сновидения, приходит в голову некая мысль, эта мысль никак не может быть случайной; она непременно будет связана с данным элементом. Таким образом, психоаналитик не толкует сам чьё-то сновидение, но скорее помогает в этом сновидцу.

Смысл сна

Чтобы понять природу сновидений, появляющихся в состоянии сна, прежде всего следует уяснить смысл самого сна, его назначение. "Биологическим смыслом сна, — говорит Фрейд, — является отдых: уставший за день организм в состоянии сна отдыхает. Но психологический смысл сна не тождествен биологическому его смыслу. Психологический смысл сна заключается в потере интереса к внешнему миру. Во сне человек прекращает воспринимать внешний мир, прекращает действовать во внешнем мире. Он возвращается на время во внутриутробное состояние, в котором ему «тепло, темно и ничто не раздражает»"[1].

Смысл сновидений

Фундаментальное положение

Первое предположение, которое возникает в ответ на вопрос о происхождении сновидений, состоит в том, что сновидение — реакция души на внешние или соматические раздражители, которые действуют на спящего. Однако непонятно, почему эти раздражители (например, звуки, которые слышит спящий) обычно сами не возникают в сновидении, а проявляются в совсем другом обличии. Кроме того, в сновидении присутствуют и другие элементы, не связанные по содержанию с внешними или соматическими раздражителями.

Поскольку внешние и соматические раздражители не могут объяснить всего в сновидении, Фрейд выдвигает следующее фундаментальное положение: сознательное сновидение — это «искажённый заместитель чего-то другого, бессознательного». Кроме явного сновидения существует бессознательное скрытое сновидение, которое проявляется в сознании в виде явного сновидения. Иначе говоря: кроме внешних и соматических раздражителей, есть ещё раздражители, имеющие психическую, хотя и бессознательную природу, которые воздействуют на спящего человека, порождая в его сознании сновидения.

Скрытое сновидение

Бессознательные психические раздражители (скрытое сновидение) делятся на две группы.

Часть скрытого сновидения — это дневные впечатления (воспринимаемые образы, обдумываемые мысли, переживания), которые человек днём, в бодрствующем состоянии, полностью осознаёт, когда они актуально переживаются (сознательное), или актуально не осознаёт, но может свободно вспомнить (предсознательное). Остатки, обрывки этих дневных впечатлений проявляются в сновидении.

Другая — главная — часть скрытого сновидения находится в бессознательном (в узком смысле этого слова) — в той сфере психики, где обитают бессознательные желания. Содержания бессознательного, в отличие от содержаний предсознательного, человек не может осознать по своему желанию. То, что приходит в сновидение из предсознательного, и то, что приходит из бессознательного, различаются следующим образом. Если из дневной душевной жизни в сновидение может попасть всё из того, что днём переживается человеком — образы, желания, намерения, рассуждения и т. п., — то из бессознательного в сновидения приходят только скрытые желания, ибо там находятся только скрытые желания. Днём эти желания вытесняются, не допускаются в сознание особой инстанцией (цензура сновидения, или — в терминах более поздней модели Фрейда — Сверх-Я). Ночью же, когда человек неподвижен и физически не способен осуществить вытесняемые желания, деятельность цензуры ослабевает, что позволяет сэкономить психическую энергию, затрачиваемую на вытеснение; бессознательные желания же получают лазейку, через которую могут проникнуть в сознание, то есть в сновидение.

Бессознательные, вытесненные желания — это желания, неприемлемые «в этическом, эстетическом, социальном отношении». Эти желания эгоистичны. Это:

  • сексуальные желания (в том числе — и в особенности — запрещаемые этическими и общественными нормами — например, инцест);
  • ненависть («желания мести и смерти самым близким и любимым в жизни — родителям, братьям и сестрам, супругу или супруге, собственным детям — не являются ничем необычным. Эти отвергнутые цензурой желания как будто бы поднимаются из настоящего ада; в бодрствующем состоянии после толкования никакая цензура против них не кажется нам достаточно строгой»).

Бессознательные желания, облачаясь во фрагменты дневных впечатлений, используя их как материал, появляются в сновидении. Именно бессознательное желание является активной, движущей силой скрытого сновидения, проталкивающей его в явное сновидение; оно «отдаёт психическую энергию для образования сновидения»; оно — «собственно, создатель сновидения».

Явное сновидение

Однако нетрудно заметить, что нам снятся не сами наши желания, но галлюцинаторное исполнение желаний, то есть мы видим наши желания исполнившимися в образной форме (с использованием материала дневных впечатлений), как будто наяву.

Объяснить этот факт помогает следующий фундаментальный тезис Фрейда: функция сновидений — оберегать сон. Сновидение позволяет нуждающемуся в сне организму продолжать спать, защищая его сон от всех раздражений, которые могли бы прервать его. Именно этим объясняется преображение раздражителей, таких как звонок будильника, попадающих в сновидение — сновидение защищает сон от этого звонка, который должен был бы прервать его. Точно так же и бессознательное психическое раздражение — желание, прорвавшееся в сновидение, — должно было бы разбудить человека — ведь для того, чтобы осуществить это желание, человек должен был бы проснуться и действовать. Но сновидение, представляя желание осуществившимся, позволяет продолжать спать. Таким образом, сновидение — это компромисс между потребностью в сне и стремящимся нарушить его желанием, галлюцинаторное исполнение желаний, функция которого — оберегать сон.

Работа сновидения

В простейшей форме сновидение предстаёт у маленьких детей и в части случаев у взрослых. Это ничем не замаскированное галлюцинаторное исполнение желаний:

22-месячный мальчик как поздравитель должен преподнести корзину вишен. Он делает это с явной неохотой, хотя ему обещают, что он сам получит несколько вишен. Утром он рассказывает свой сон: Герман съел все вишни.

или выражение удовлетворения актуальных соматических потребностей, например когда спящий, страдающий от жажды, видит во сне, как он пьет.

Но сновидения далеко не всегда воплощают исполнение желаний в такой явной форме, как детские и простейшие взрослые сновидения. Обычно желания воплощаются в сновидении в настолько искажённом виде, что требуется применение специальных психоаналитических приёмов для того, чтобы выявить эти желания в сновидении.

Дело в том, что скрытые сновидения, прежде чем появиться в сознании спящего в виде явных сновидений, проходят особую обработку (работа сновидения). Работа сновидения состоит из четырёх компонентов:

  1. Превращение мыслей в зрительные образы.
  2. Сгущение.
  3. Смещение.
  4. Вторичная обработка.

Превращение мыслей в образы

Первое превращение, которое происходит благодаря работе сновидения, — это превращение мыслей в зрительные образы. Эта операция очень сложна, так как требует изображения абстрактных отношений, которые содержатся в мыслях, в виде конкретного, которое только и может содержаться в образах. Логические элементы, те, что в речи выражаются абстрактными понятиями и логическими союзами, при этом выпадают, и при толковании сновидения их приходится восстанавливать. Представим себе, говорит Фрейд, что мы хотим заменить газетную статью рядом иллюстраций. Те слова в этой статье, которые относятся к конкретным людям и конкретным предметам, заменить будет нетрудно, но гораздо сложнее будет проделать это с абстрактными словами и всеми частями речи, выражающими логические отношения (частицы, союзы и т. п.). Здесь можно попытаться заменить абстрактные слова их более конкретными аналогами, от которых, кстати, эти абстрактные слова часто и происходят. «Итак, вы будете рады, если сможете изобразить обладание (Besitzen) объектом как действительное физическое сидение (Darauf sitzen)».

Цензура сновидения

Следующие два превращения скрытого сновидения осуществляются цензурой сновидения. Та же самая инстанция, которая днём не пропускает этически, эстетически или социально неприемлемые желания в сознание, ночью хотя и пропускает их, но при этом искажает до неузнаваемости.

Сгущение

Первый механизм цензуры — сгущение. Действие сгущения проявляется в том, что несколько элементов скрытого сновидения в явном сновидении воплощаются в одном элементе.

Из своих собственных сновидений вы без труда вспомните о сгущении различных лиц в одно. Такое смешанное лицо выглядит как А, но одето как Б, совершает какое-то действие, какое, помнится, делал В, а при этом знаешь, что это лицо — Г.

Кроме того, некоторые из элементов скрытого сновидения могут вовсе не отразиться в явном сновидении. Это также относится к действию сгущения в широком смысле этого термина.

Смещение

Второй механизм цензуры — смещение. Работа этого механизма выражается в замене элемента скрытого сновидения намёком.

Видевший сон извлекает (hervorzieht) (определённую, знакомую ему) даму из-под кровати. Он сам открывает смысл этого элемента сновидения первой пришедшей ему в голову мыслью. Это означает: он отдает этой даме предпочтение (Vorzug).

Другому снится, что его брат застрял в ящике. Первая мысль заменяет слово ящик шкафом (Schrank), а вторая дает этому толкование: брат ограничивает себя (schränkt sich ein).

Кроме того, этот механизм может производить смещение акцента с одних элементов сновидения на другие, так что наиболее важные элементы скрытого сновидения оказываются почти незаметными в явном сновидении, и наоборот.

Вторичная обработка

Четвёртое превращение, претерпеваемое скрытым сновидением — результат вторичной обработки. Вторичная обработка связывает явное сновидение в более или менее осмысленное целое — ведь механизмы, превращающие скрытое сновидение в явное, работают с каждым элементом скрытого сновидения отдельно, поэтому связи, которые в скрытом сновидении были между его элементами, разрушаются. Вторичная обработка не имеет отношения к скрытому сновидению, она просто приводит в порядок, приглаживает получившееся явное сновидение, придаёт ему видимость осмысленности. Последующее толкование сновидения этим только затрудняется, так как результат имеет лишь видимость осмысленности, — истинный смысл сновидения нужно искать в скрытом сновидении.

Позднейшие дополнения

В последующих изданиях книги Фрейд прибавил к видам обработки сновидений символы, которые замещают в явном сновидении его скрытые элементы. Эта часть теории сновидений была разработана Фрейдом под влиянием взглядов Вильгельма Штекеля и впоследствии подверглась жёсткой критике со стороны психоаналитиков нового поколения. По Штекелю, символы, в отличие от обычных элементов явного сновидения, имеют всеобщее (одно и то же для разных людей) и устойчивое значение. Они встречаются не только в сновидениях, но и в сказках, мифах, обыденной речи, поэтическом языке. Число предметов, изображаемых в сновидениях символами, ограниченно.

Толкование символов

  • Человек. Символ человека в целом — дом. «Дома с совершенно гладкими стенами изображают мужчин; дома с выступами и балконами, за которые можно держаться, — женщин».
  • Родители. Символы родителей — «император и императрица, король и королева или другие представительные лица».
  • Дети, братья, сёстры. Дети, братья и сестры символизируются маленькими зверенышами, паразитами.
  • Рождение. «Рождение почти всегда изображается посредством какого-либо отношения к воде, в воду или бросаются, или выходят из неё, из воды кого-нибудь спасают или тебя спасают из неё, что означает материнское отношение к спасаемому».
  • Смерть. Символ смерти — отъезд, поездка по железной дороге.
  • Нагота. Символ наготы — одежда вообще и форменная одежда в частности.
  • Мужские половые органы. Многообразны символы мужских гениталий: это число 3; предметы, похожие на мужской член по форме — палки, зонты, шесты, деревья и т. п.; предметы, имеющие способность проникать внутрь и ранить — ножи, кинжалы, копья, сабли, огнестрельное оружие (ружья, пистолеты, револьвер); предметы, из которых льется вода — водопроводные краны, лейки, фонтаны; предметы, обладающие способностью вытягиваться в длину — висячие лампы, выдвигающиеся карандаши и т. д.; инструменты — пилочки для ногтей, молотки и т. п.; предметы, имеющие способность подниматься — воздушный шар, аэроплан; менее понятны причины, по которым мужскими сексуальными символами стали некоторые пресмыкающиеся и рыбы, прежде всего змеи, а также шляпа и пальто; кроме того, мужской половой орган может символизироваться каким-нибудь другим органом — ногой или рукой.
  • Женские половые органы. Символами женских половых органов выступают «предметы, обладающие свойством ограничивать полое пространство, что-то принять в себя» — шахты, копи и пещеры, сосуды и бутылки, коробки, табакерки, чемоданы, банки, ящики, карманы и т. д.
  • Матка. «Многие символы имеют больше отношения к матке, чем к гениталиям женщины, таковы шкафы, печи и прежде всего комната. Символика комнаты соприкасается здесь с символикой дома, двери и ворота становятся символами полового отверстия. Материалы тоже могут быть символами женщины, дерево, бумага и предметы, сделанные из этих материалов, например, стол и книга. Из животных несомненными женскими символами являются улитка и раковина; из частей тела рот как образ полового отверстия, из строений церковь и капелла».

Символы — единственные элементы сновидений, которые могут быть истолкованы аналитиком без помощи сновидца, ибо они имеют постоянное, универсальное значение, которое не зависит от того, в чьём именно сновидении эти символы появляются.

Напишите отзыв о статье "Толкование сновидений"

Примечания

  1. Фрейд З. Введение в психоанализ: Лекции. М.: Наука, 1991. С. 53 (Часть 2: Сновидения. Пятая лекция: Трудности и первые попытки понимания).

Литература

  • [terme.ru/dictionary/521/word/mantika Мантика] // Атеистический словарь / Абдусамедов А. И., Алейник Р. М., Алиева Б. А. и др.; Под общ. ред. М. П. Новикова. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Политиздат, 1985. — С. 252. — 512 с. — 200 000 экз.
  • Фрейд З. [krotov.info/library/21_f/re/freud_12.html Толкование сновидений] Проверено 3 июня 2015.
  • Фрейд З. Введение в психоанализ: Лекции. М.: Наука, 1991. 456 с.

Отрывок, характеризующий Толкование сновидений

Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.