Толочко, Пётр Петрович

Пётр Толочко
Дата рождения:	21 февраля 1938(1938-02-21) (86 лет)
Место рождения:	с. Пристромы, Переяслав-Хмельницкий район, Киевская область
Страна:	СССР СССР→Украина Украина
Научная сфера:	археология, история
Место работы:	Институт археологии НАН Украины
Учёная степень:	доктор исторических наук
Учёное звание:	профессор, академик АН УССР, академик НАНУ, почётный доктор РАН
Альма-матер:	Киевский университет
Научный руководитель:	Ф. П. Шевченко
Награды и премии:

Пётр Петро́вич Толо́чко (укр. Петро Петрович Толочко; род. 21 февраля 1938 года) — советский и украинский археолог, историк, профессор (1988), академик НАН Украины (18.05.1990), иностранный член Российской академии наук (22.12.2011), директор Института археологии НАН Украины, народный депутат Украины III (1998—2002) и IV (2002—2006) созывов, член Академии Европы и Международного союза славянской археологии, двукратный лауреат Государственной премии Украины в области науки и техники.

Биография

В 1960 году окончил Киевский университет, историко-философский факультет, в 1966 году — аспирантуру Института археологии АН УССР. Кандидатская диссертация «Историческая топография древнего Киева», докторская диссертация «Киев и Киевская земля в период феодальной раздробленности Руси XII—XIII веков»

В 1960—1961 годах — научный сотрудник Музея украинского искусства. С 1961 года — в Институте археологии АН УССР: младший научный сотрудник (1961—1966), учёный секретарь (1966—1970), старший научный сотрудник (1970—1972), заведующий отдела археологии Киева (1972—1987).

С 1987 года — директор Института археологии НАН Украины. С 1989 года является ответственным редактором журнала «Археология». В 1993—1998 годах — вице-президент НАН Украины.

Председатель Украинского общества охраны памятников истории и культуры, член Академии Европы, член-корреспондент Центрального Немецкого института археологии, член Международного союза славянской археологии.

Народный депутат Украины 3-го (1998—2002) (от Всеукраинского объединения «Громада»; № в списке 2) и 4-го (2002—2006) созыва (от избирательного блока политических партий «Блок Юлии Тимошенко»; в списке: № 9).

Член президиума международной общественной организации «Всемирный русский народный собор». С лета 2006 года член совета гражданско-политического объединения «Украинский форум». С весны 2009 года член совета Гражданского движения «Новая Украина».

Сын — Алексей (род. 1963), выпускник исторического факультета Киевского университета, доктор исторических наук, старший научный сотрудник Института истории Украины, член-корреспондент НАНУ.

Взгляды

Рассматривает сведения о племенном союзе полян как в основном легендарные. Не согласен с торговыми теориями происхождения древнерусской государственности и с трактовкой голодомора как геноцида против украинского народа. Считает, что не было гонения на украинскую культуру. Так высказывался о современном положении истории на Украине:

«Я анализировал учебники для средней и высшей школы. Очень неутешительная картина. Они неимоверно идеологизированы. В ранних исторических периодах всё объявляется украинским — начиная от Триполья и до Киевской Руси. И эти глупости вводят в учебники, и дети, естественно, уже впитывают эту мифологию. К примеру, что Киевскую Русь создали украинцы. Для более позднего периода, после Богдана Хмельницкого — линия сплошного негатива. Так подаётся, что это была какая-то чёрная дыра в истории Украины».

Также считает, что не стоит смешивать Киевскую Русь и русичей с современными восточными славянами — русскими, украинцами и белорусами:

«Нет ничего обидного в том, что во времена Киевской Руси никакой Украины не было. России-то тоже не было, если кому-то от этого легче! Как я говорю, русичам и в страшном сне не могло привидеться, что кто-то из них будет украинцем, кто-то белорусом, а кто-то русским. Они были просто русичи. Древние русичи. И смешно, когда у нас говорят, что Владимир Мономах украинец, а его сын Юрий Долгорукий и внук Андрей Боголюбский — это москали чистокровные. Нелепость!»

Вместе с другими украинскими учеными, политиками, политологами написал письмо президенту Ющенко. В нём, говорил о своей обеспокоенности государственной политикой, направленной на искажение истории Украины. Письмо произвело эффект в международном сообществе. Его, например, перепечатала французская «Фигаро». Ответа не последовало. По мнению Толочко, Ющенко это направление общественной мысли не интересует.

В своей книге «Древнерусская народность: воображаемая или реальная» Толочко исследует проблему: Существовала ли в действительности древнерусская народность? На основании комплексного изучения источников и историографии, приходит к мнению о существовании в X—XIII веках единой древнерусской этнокультурной и социальной общности, вполне отвечающей понятию народности.

Основные работы

Автор более 300 научных и около 100 популярных публикаций, 25 монографий, более 200 публицистических и беллетристических работ. Среди них:

• Толочко, П. П. Історична топографія стародавнього Києва / П. П. Толочко; відп. ред.: В. Довженок ; АН Української РСР, Ін-т археології. — К. : Наукова думка, 1970. — 219 с.
• Толочко, П. П. Древний Киев / П. П. Толочко. — К. : Наукова думка, 1976. — 208 с.
• Толочко, П. П. Начальные этапы древнерусского летописания // П. П. Толочко, А. Г. Кузьмин. — М. : Изд-во Моск. ун-та, 1977. — 406 с.
• Котляр, Н. Ф. Советская историография Киевской Руси / Н. Ф. Котляр, П. П. Толочко. — Л. : Наука, 1978. — 280 с.
• Котляр, Н. Ф. Данило Галицький / Н. Ф. Котляр, П. П. Толочко. — К. : Наукова думка, 1979. — 186 с.
• Толочко, П. П. Нестор — літописець Київської Руси / П. П. Толочко // Український історичний журнал. — 1981. — № 12. — C. 27-31.
• Ф. П. Шевченко , Б. А. Шрамко, В. Д. Баран, В. В. Аулих, Я. Д. Исаевич, П. П. Толочко, Н. Ф. Котляр, Г. Я. Сергиенко Обсуждение новой концепции предыстории Киевской Руси академика Б. А. Рыбакова. Украинский исторический журнал . — Киев, «Наукова думка» № 10. — C.39-53 (1981)
• Толочко П. П. «Киев и Киевская земля в период феодальной раздробленности XII—XIII вв.» (1982);
• Толочко П. П. «Древний Киев» (1983);
• Толочко П. П. «Древняя Русь» (1986);
• Милецкий А. М., Толочко П. П. «Парк — музей Древний Киев» «„Наукова думка“», 1989 г.
• Толочко П. П. «Древнерусский феодальный город» (1989);
• Толочко П. П. «Исторические портреты» («Історичні портрети») (1991);
• Толочко П. П. «Летописи Киевской Руси» («Літописи Київської Русі») (1994);
• Толочко П. П. «Киевская Русь» («Київська Русь») (1996);
• Толочко П. П. «Владимир Святой — Ярослав Мудрый» («Володимир Святий — Ярослав Мудрий») (1996);
• Толочко П. П. «От Руси к Украине» («Від Русі до України») (1997);
• «Древняя история Украины: В 3-х т.» (редактор) (1998);
• Толочко П. П., Толочко А. П. «Украина сквозь века: Т. 4. Киевская Русь»(1998)
• Толочко П. П. «Київська Русь» (серия «Україна крізь віки», том 4), совместно с А. П. Толочко (1998);
• «Древнерусская народность. Воображаемая или реальная?». — 2005. — 276 с. — ISBN 5-89239-783-6.;
• Толочко П. П. «Кочевые народы степей и Киевская Русь» (1999);
• П. П. Толочко, Д. Н. Козак, А. П. Моця, В. Ю. Мурзин, В. В. Отрощенко, С. П. Сегеда «Этническая история древней Украины» (2000);
• Толочко П. П. «Дворцовые интриги на Руси» (2001);
• Толочко П. П. «Ярослав Мудрый» (2002);
• Толочко П. П. Сказание о начале Печерского монастыря и его автор. RUTHENICA. — Киев: Институт истории Украины НАН Украины. — № 2. — C.115-125 (2003);
• Толочко П. П. «Древнерусские летописи и летописцы Х — ХIII вв.» (2005);
• «Археология и древняя история (в защиту исторического марксизма)» (2007).
• «Откуда пошла Руская земля» (2016)

Награды

• Орден князя Ярослава Мудрого III ст. (16 мая 2013 года), IV ст. (21 февраля 2003 года), V ст. (23 февраля 1998 года)
• Орден «Знак Почёта» (1982)
• Лауреат Государственной премии Украины в области науки и техники (1983, 2002).

Ссылки

• [www.edrus.org/content/view/282/68/ Академик П. П. Толочко «Есть украинский народ, но нет политической украинской нации»]

Отрывок, характеризующий Толочко, Пётр Петрович

«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.