Толстая кишка

Толстая кишка
Живот человека: красным выделена печень, синим — желудок и толстая кишка
1 — слепая кишка с червеобразным отростком и восходящая ободочная кишка; 2 — поперечная ободочная кишка; 3 — нисходящая ободочная кишка; 4 — сигмовидная кишка; 5 — прямая кишка.
Латинское название	intestinum crassum
Кровоснабжение	Верхняя и нижняя брыжеечные артерии.
Иннервация	чревное сплетение.
Лимфа	нижние мезентериальные лимфатические узлы
Каталоги	[www.bartleby.com/cgi-bin/texis/webinator/sitesearch?FILTER=col107&query=249&x=0&y=0 Gray]?—[www.mercksource.com/pp/us/cns/cns_hl_dorlands_split.jsp?pg=/ppdocs/us/common/dorlands/dorland/four/000054354.htm Dorlands]

Эта статья посвящена толстой кишке в общем. Толстой кишке человека посвящена отдельная статья.

То́лстая кишка́ (лат. intestinum crassum) — нижняя, оконечная часть пищеварительного тракта, а именно нижняя часть кишечника, в которой происходит в основном всасывание воды и формирование из пищевой кашицы (химуса) оформленного кала. Является производным задней кишки. Толстая кишка — наиболее широкая часть кишок у млекопитающих, в том числе и человека, располагается в брюшной полости и в полости малого таза, состоит из слепой (coecum), ободочной и прямой кишки.

В ободочной кишке человека различают: восходящую часть, составляющую непосредственное продолжение слепой кишки; поперечно лежащую часть; нисходящую часть, соединяющуюся с прямой кишкой посредством образующей изгиб в виде буквы S, — flexura sigmoidea seu S romanum. Colon ascendens восходит вертикально, ложась над crista ossi s ilei и прикрывая нижнюю треть почки. Здесь она поворачивает круто и переходит в colon transversum, которая в левом подреберье обыкновенно образует S-образный изгиб, а потом круто загибается вниз и переходит в colon descendens. Flexura sigmoidea образует, в сущности, петлю различной длины и формы и часто глубоко свешивается в малый таз, иногда поднимается вверх, достигая до желудка и печени. Эта часть и colon transversura имеют собственную брыжейку, тогда как нисходящая и восходящие ветви только отчасти прикрыты брюшинным покровом. Местами этот последний образует маленькие листовидные, иногда рассеченные на лопасти, наполненные жиром придатки (appendices epiploicae). Длина толстых кишок варьирует от 120 до 227 см и в среднем равна 158,4 см. Только прямая кишка имеет гладкую внутреннюю поверхность, остальная же часть содержит в стенке на всем своем протяжении три плоских плотных мышечных утолщения (taeniae coli), между которыми стенка представляется вздутой, но вследствие неравномерного развития поперечной мускулатуры эти вздутия рядом поперечных перетяжек (plicae sigmoideae) делятся на многочисленные округлые выступы (haustra coli). Стенка толстой кишки состоит из серозной оболочки (не везде); мышечного слоя. Его продольные волокна и образуют вышеупомянутые taeniae coli; из слизистой оболочки, не имеющей ворсинок и покрытой цилиндрическим эпителием. В стенке толстой кишки имеются многочисленные либеркюновы железы и лимфатические узлы. У прочих позвоночных характер толстой кишки носит только конечная выводная часть, физиологически соответствующая прямой, а прочие части носят характер тонких кишок.

Отделы толстой кишки

У млекопитающих различают несколько отделов толстой кишки:

• слепая кишка (лат. caecum) с червеобразным отростком (лат. appendix vermiformis);
• ободочная кишка (лат. colon) с её участками:
  • восходящая ободочная кишка (лат. colon ascendens);
  • поперечная ободочная кишка (лат. colon transversum);
  • нисходящая ободочная кишка (лат. colon descendens;
  • сигмовидная кишка (лат. colon sigmoideum) или сигмовидная ободочная кишка;
• прямая кишка, (лат. rectum), с широкой частью — ампулой прямой кишки (лат. ampulla recti), и оконечной сужающейся частью — заднепроходным каналом (лат. canalis analis), которая заканчивается анусом (лат. anus).

Слепая кишка

Слепа́я кишка́, сесит (лат. Caecum — от греч. typhlon; отсюда воспаление слепой кишки — тифлит) — придаток в месте перехода тонкой кишки в толстую у позвоночных животных.

У ящериц и крокодилов слепая кишка присутствует в зачаточной форме в виде небольшого выступа, а у млекопитающих часто достигает значительных размеров. Птицы имеют две длинные слепые кишки, располагающиеся напротив друг друга. У некоторых неполнозубых (лат. Cycloturus sive Myrmedon) также есть две слепые кишки (у дамана их — три).

Китообразные, хищные, бо́льшая часть летучих мышей имеют небольшую слепую кишку, а у насекомоядных и афросорицид она вообще отсутствует. Напротив, у травоядных животных длина слепой кишки зачастую больше длины тела животного.

Червеобразный отросток

Дополнительные сведения: Аппендицит

Аппендикс (лат. appendix vermiformis синоним: червеобразный отросток, придаток) — придаток слепой кишки. Имеется лишь у некоторых млекопитающих (в частности, у кроликов, обезьян, человека). Располагается в правой подвздошной области (ниже печени) и обычно спускается ко входу в малый таз. Иногда располагается позади слепой кишки и, поднимаясь кверху, может достигать печени. Имеет узкую полость, которая открывается в слепую кишку отверстием, окруженным маленькой складкой слизистой оболочки — заслонкой. Просвет аппендикса с возрастом может частично или полностью зарастать.

У котов аппендикса нет.

Воспаление аппендикса человека называется аппендицитом.

Ободочная кишка

Ободо́чная кишка́ (лат. colon) — основной отдел толстой кишки, является продолжением слепой кишки и переходит в прямую кишку.

Ободочная кишка не принимает непосредственного участия в пищеварении. Но в ней осуществляется всасывание большого количества воды и электролитов. Относительно жидкий химус, попадающий из тонкой кишки (через слепую кишку) в ободочную, превращается в более твёрдый кал.

Восходящая ободочная кишка

Восходя́щая ободо́чная кишка́ (лат. colon ascendens) — начальный отдел ободочной кишки (являющейся, в свою очередь, отделом толстой кишки), продолжение слепой кишки. Дальнейшим продолжением восходящей ободочной кишки является поперечная ободочная кишка. Восходящая ободочная кишка также не принимает непосредственного участия в пищеварении. Её функции как и других отделов толстой кишки, заключаются во всасывании воды и электролитов, чтобы относительно жидкий химус, попадающий из тонкой кишки в толстую, превращался в более густой кал.

Поперечная ободочная кишка

Попере́чная ободо́чная кишка́ (лат. colon transversum) — второй отдел ободочной кишки, продолжение восходящей ободочной кишки. Дальнейшим продолжением поперечной ободочной кишки является нисходящая ободочная кишка. В пищеварении участия не принимает, её функции (как и других отделов толстой кишки) заключаются во всасывании воды и электролитов, чтобы относительно жидкий химус, попадающий из тонкой кишки в толстую, превращался в более твёрдый кал.

Нисходящая ободочная кишка

Нисходя́щая ободо́чная кишка́ (лат. colon descendens) — третий отдел ободочной кишки (являющейся, в свою очередь, отделом толстой кишки), продолжение поперечной ободочной кишки. Дальнейшим продолжением нисходящей ободочной кишки является сигмовидная ободочная кишка.

Сигмовидная кишка

Сигмовидная кишка (лат. colon sigmoideum), реже сигмовидная ободочная кишка — нижняя часть ободочной кишки, переходящая в прямую кишку.

Сигмовидная кишка начинается в области верхней апертуры малого таза и направляется поперечно вправо спереди от крестца. Далее сигмовидная кишка делает разворот влево, затем, достигая срединной линии, направляется книзу и на уровне S3 переходит в прямую кишку. Название «сигмовидная» эта кишка получила в связи со своим S-образным ходом.

Прямая кишка

Пряма́я кишка́ (лат. rectum) — конечная часть толстой кишки и окончание пищеварительного тракта, расположена в полости малого таза. В ней накапливается кал. Название происходит от того, что спускается вниз без видимых изгибов. Прямой кишкой называется сегмент толстой кишки книзу от сигмовидной ободочной кишки и до ануса (лат. anus), или иначе заднепроходного отверстия, анального отверстия.

Нижняя, узкая часть прямой кишки, проходящая через промежность, и находящаяся дистальнее, ближе к анальному отверстию, называется заднепроходным каналом (лат. canalis analis), верхняя, более широкая, проходящая в области крестца — ампулярной частью прямой кишки, или просто ампулой прямой кишки (лат. ampulla recti, часть кишки между ампулой и дистальной частью сигмовидной кишки — надампулярный отдел).

Наличие толстой кишки у животных

Толстая кишка явным образом выделяется только у четвероногих (лат. Tetrapoda, иначе — наземные позвоночные) — надкласса позвоночных из группы челюстноротых (Gnathostomata). Четвероногие подразделяются на пять классов:

• земноводные (Amphibia)
• пресмыкающиеся (Reptilia)
• птицы (Aves)
• † синапсиды (Synapsida) — вымерли
• млекопитающие (Mammalia).

У представителей этого надкласса толстый кишечник почти всегда отделяется от тонкого кишечника илеоцекальным клапаном. У многих видов, однако, толстая кишка представляет собой относительно короткий отдел, идущий прямо к анусу, хотя при этом он значительно шире, чем тонкий кишечник. Несмотря на то что слепая кишка есть у большинства амниотов (лат. Amniota, высшие позвоночные), только у млекопитающих толстый кишечник развился в полноценную кишку.

У некоторых маленьких млекопитающих толстый кишечник прямой по форме, как у прочих четвероногих, однако у большинства видов млекопитающих он разделён на восходящие и нисходящие отделы. Отчетливо сформированная поперечная ободочная кишка обычно наблюдается только у приматов. Но при этом лент ободочной кишки (англ. Taenia coli) и сопутствующих им гаустр (англ. Haustrum) не наблюдается ни у отряда хищных, ни у жвачных. Прямая кишка млекопитающих (в отличие от однопроходных) происходит от клоаки прочих позвоночных, и, таким образом, не гомологичен с «прямой кишкой» этих видов.

У рыб нет толстого кишечника как такового, а лишь короткая прямая кишка, соединяющая окончание пищеварительного отдела кишечника с клоакой. У акул сюда же входит так называемая ректальная железа, которая выделяет соль для поддержки осмотического баланса с морской водой. Железа по строению в определённой степени напоминает слепую кишку, однако не гомологична ей.

Микрофлора

Микрофлора кишечника состоит из комплекса различных видов микроорганизмов, которые живут в желудочно-кишечном тракте животных. Главным преимуществом для существа, в котором живут микроорганизмы, является сбор ими энергии в процессе ферментации неусвоенных углеводов и последующее поглощение жирных кислот с короткой цепью. Наиболее важными из них являются бутираты (соли и эфиры масляной кислоты), метаболизированные эпителием кишки (наряду с пропаноатами (англ. Propanoate), усваиваемыми печенью и ацетатами, усваиваемыми мышечной тканью. Бактерии кишечника также играют роль в синтезе витаминов группы В и витамина К и метаболизации желчных кислот, стеринов и ксенобиотиков.

Бактерии производят большую часть микрофлоры ободочной кишки и до 60 % сухой массы кала. Приблизительно от 300 до 1000 различных видов живут в кишечнике, большинство оценок определяют их количество порядке пятисот. Однако, существует вероятность того, что 99 % бактерий принадлежат лишь к 30-40 видам. Также к микрофлоре кишечника относятся некоторые виды грибов и простейших, однако об их деятельности известно не много.

Данные исследований позволяют говорить о том, что отношения между микрофлорой и человеком относятся не только к комменсализму (безвредные), а даже скорее к мутуализму. Хотя люди могут выжить без микрофлоры кишечника, микроорганизмы выполняют для владельца множество полезных функций, такие как ферментация неиспользованных энергетических субстратов, поддержка иммунной системы, предотвращение роста вредоносных, патогенных бактерий, регулирование развития кишечника и др. Однако, при определённых условиях, некоторые виды считаются ответственными за вызывание заболеваний путём инфекции, а также за увеличение риска появления злокачественных опухолей.

Почти 100 % бактерий кишечника представляют собой анаэробные организмы, особенно высокая плотность анаэробных бактерий наблюдается в слепой кишке.

Состав микрофлоры

В настоящее время не все виды, представляющие микрофлору кишечника, идентифицированы, так как многие из них не могут быть культивированы, и их идентификация затруднительна. Популяции видов в кишке у отдельных носителей могу очень сильно различаться, хотя и остаются для каждого носителя относительно постоянными в течение всей жизни, претерпевая не слишком значительные изменения в связи с изменениями образа жизни, диеты, возрастными изменениями. Предпринимаются попытки составить более полное представление о микрофлоре кишечника, в частности, Национальными институтами здравоохранения США в 2008 году запущен проект по исследованию человеческого микробиома (англ. Human Microbiome Project).

Большинство бактерий кишечника принадлежат к родам Bacteroides, Клостридии, Фузобактерии, Eubacterium, Ruminococcus (англ. Ruminococcus), Peptococcus, Peptostreptococcus (англ. Peptostreptococcus) и Бифидобактерии. Бактерии других родов, такие как Escherichia (англ. Escherichia) и лактобациллы присутствуют в меньших количествах. Бактерии рода Bacteroides составляют до 30 % всех бактерий кишечника, что заставляет считать их особенно важными для процессов, происходящих в носителе.

Среди известных грибов, составляющих часть микрофлоры, Candida, Saccharomyces (англ. Saccharomyces), аспергилл и пеницилл.

В зависимости от состава кишечной флоры люди могут подразделяться на 3 энтеротипа (англ. Enterotype). Для обладателей первого типа характерно преобладание бактерий рода Bacteroides, для второго — Prevotella, для третьего — Ruminococcus.

См. также

• Желудочнокишечный тракт
• Химус
• Кал
• Запор
• Болезнь Гиршпрунга

Ссылки

• [www.proctosite.ru/ Отделение колопроктологии и хирургии тазового дна РНЦ хирургии академика Б. В. Петровского РАМН]

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Толстая кишка

– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!


В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.