Толчок (датский язык)

Толчо́к (дат. stød) — супрасегментная единица датской фонологии, самым характерным проявлением которой является скрипучий голос (ларингализация). Также может быть взрывным глоттальным согласным, прежде всего эмфатическим.

В ненаучной литературе толчок обозначается апострофом [’]. Следует отличать этот символ от знака ударения [ˈ].

Датские лингвисты относят толчок не к звукам, а к виду ударения. Вопрос, является ли толчок фонемой, остаётся при этом спорным. В некоторых южнодатских диалектах толчок сравним с тональным ударением в норвежском и шведском языках, а толчок Зеландии напоминает артикуляцию гортанной смычки [ʔ], которая, вероятно, всё же не задействована в артикуляции этого звука и наблюдается в других диалектах, например в западной Ютландии и называется по-датски vestjysk stød («западноютландский толчок»). Поскольку специально разработанный для датского языка фонетический алфавит «Dania», основанный на МФА, использует соответствующий знак гортанной смычки для транскрипции толчка, этот фонетический признак часто ошибочно считают согласным звуком, а не просодическим признаком.

Толчок возник в результате комбинаторного изменения слогов в древнескандинавском, как и ударение в шведском и норвежском: первоначальные он был только в односложных словах (не считая определённых артиклей). Поэтому слова hund («собака»), hunden (то же с определённым артиклем) и finger («палец»; древнескандинавский fingr был односложным) имеют толчок в современном датском, а hunde («собаки»), hundene (то же с определённым артиклем) и fingre («пальцы») — нет.

В большинстве диалектов толчок наблюдается только в долгих ударных слогах, стоящих в конце слова и оканчивающихся на звонкий звук. Учитывая особенности датской фонологии, это означает, что толчок появляется только в слогах, оканчивающихся на долгий гласный, на дифтонг (то есть на гласный звук + [ʁ]/[j]/[v]), либо на одну из согласных фонем [m], [n], [ŋ], [l] и [ð]. Другая ситуация в шведском и норвежском, где все двух- и более сложные слова, в отличие от односложных, могут иметь любой из двух тонов. Следовательно, шведский и норвежский языки не имеют различий в произношении слов hun («она», толчок отсутствует) и hund («собака», толчок присутствует), свойственных датскому. С другой стороны, в датском нет толчка в некоторых словах, в которых в шведском и в норвежском существуют различия по тону, например в таких как hatten («шляпа») с одним тоном и hatte («шапки») с другим.

Остаётся невыясненным вопрос о причинах фонетического отмежевания датского языка от норвежского и шведского. Рассматриваются следующие варианты: влияние городских диалектов, имеющих более высокий престиж, влияние нижненемецкого (в пользу этой теории говорит также то, что в некоторых южнодатских диалектах никогда не было этого явления), внутриязыковая динамика.

Латышский язык демонстрирует похожий феномен, известный как «ломанный тон» (латыш. lauztā intonācija). Данное явление встречается также в северонемецких диалектах, например в таких словах как merken /mɛrʔkən/, kommen /kɔmʔən/. В немецком языке встречается только перед гласными в начале слов или слогов, например в beachten /bəʔaxtən/, erinnern /ʔerʔinərn/.

См. также

• Гортанная смычка
• Толчок в лимбургском языке

Ссылки

• Basbøll Hans. The Phonology of Danish. — 2005. — ISBN 0-19-824268-9.  (англ.)
• Grønnum, Nina (2001) Fonetik og Fonologi — Almen og Dansk, 2. udg..  (датск.)
• Liberman Anatoly. Germanic Accentology, Vol. 1: The Scandinavian Languages. — Minneapolis: University of Minnesota Press, 1982. — ISBN 0-8166-0976-4.  (англ.)
• Petit Justyna and Daniel. Parlons letton. — Paris: L'Harmattan, 2004. — ISBN 2-7475-5910-6.  (англ.)

Отрывок, характеризующий Толчок (датский язык)

– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.