Тольтеки

Тольте́ки — индейский народ юто-ацтекской языковой семьи, живший на территории «средневековой» Месоамерики.

История

В VIII в. н. э. тольтеки вторглись с севера в Центральную Мексику, в IX веке создали большое государство, охватившее центральные и северные районы Мексики со столицей в Серро-де-ла-Эстрелья, а затем в Толлане (Толлан; современная Тула. Другие названия Тлиллан-Тлапаллан, Толула, Чолула, Чолула-Коа). Тольтеки, как и ацтеки, говорили на одном из языков группы науа. Как их предшественники, майя, они строили величественные храмы на вершинах пирамид и имели высокий уровень цивилизации.

В X веке военные отряды тольтеков подчинили отдельные группы майя на Юкатане и в горной Гватемале, где находились крупные города-государства — Чичен Ица, Ушмаль, Майяпан, Гумарках, Ишимче и др. В то же время, в результате внутренних конфликтов в империи тольтеков, от них откололась и мигрировала на территорию современного Сальвадора большая группа населения, влившаяся в цивилизацию Пипилей. Во второй половине XII века н. э. новое нашествие с севера воинственных племён, последней волной которых были ацтеки, положило конец владычеству тольтеков в Мексике. Ко времени испанского завоевания (XVI век) тольтеки давно стали легендарным народом; им приписывались все культурные достижения прошлого.

Ремесло

Национальным ремеслом тольтеков, кроме привычного гончарного производства, изготовления каменных мозаик и производства тканей, было выполнение предметов, склеенных из разноцветных перьев. Тольтеки делали необыкновенные по формам и размерам плюмажи, мозаики, одежду из перьев различных птиц. По верованиям тольтеков, их верховным божеством был Кецалькоатль — Пернатый Змей. Этим именем был назван самый великий правитель столицы тольтеков, города Тулы, в середине IX в. Храмы, посвященные верховному божеству, всегда убирались очень богато: золотом, серебром, бирюзой, изумрудами. В одном из храмов все было украшено перьями; 4 комнаты храма смотрели на разные стороны света: с желтыми перьями — на восток, с голубыми — на запад, с белыми — на юг, с красными — на север. Индейцы приписывали Кецалькоатлю изобретение божественного напитка, приводящего в экстаз и вызывающего блаженство, а также питья из какао-бобов. Легенды рассказывают, что Кецалькоатль всегда был против традиционных тольтекских ритуалов с кровавыми человеческими жертвоприношениями, но за них выступал другой бог, Тескатлипок, дух ночи. Археологи обнаружили следы обрядов в окрестностях древнего города Чичен Ица, об этом же писали жрецы майя в книгах периода испанских конкистадоров.

Жертвоприношения

Ритуал тольтеков считается одним из самых страшных и самых загадочных во всей истории человечества: его жертвы были отправлены к богам не с мольбами, а в знак особой любви к самим жертвам, молодым прекрасным женщинам. Жертвоприношения совершались регулярно, в определенные дни года. Начинался обряд задолго до самого дня ритуала: будущей жертве посылались так называемые «обеты» — подарки, сопровождаемые украшениями из перьев. С каждым разом подарки становились все более богатыми и дорогими. Жертва (это могла быть только молодая женщина из знатной семьиК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)) знала: час настал. На рассвете процессия, состоящая из трех жрецов, одетых в одежды из перьев, палача и жертвы, связанной веревками, отправлялась в долгий путь к алтарю, расположенному высоко на пирамиде в непроходимых джунглях. На шее у каждого жреца висела каменная маска с личиной бога, на поясе — жертвенный нож из зелёного обсидиана. Палач держал в руках богато украшенный топор. Ритуал проходил при собрании нескольких десятков людей в праздничных одеждах, начинающих пение при приближении процессии к месту жертвоприношения. Женщину подводили к ритуальному треугольному камню и ударом топора перерубали ей позвоночник, а затем отрубали голову вместе с частью спины. Все это проделывал палач вместе со жрецами, надевающими каменные маски, как будто убивает жертву бог, изображенный на маске. Тольтеки считали, что в этом страшном акте отсутствует преступление, а есть только великая любовь к жертве и величие верховного бога.

Культура

В своей культуре тольтеки развивали традиции Теотиуакана и Шочикалько. Культура тольтеков оказала значительное влияние на формирование ацтеков. Сохранившиеся памятники архитектуры и скульптуры тольтеков поражают монументальностью и суровым величием. Ступенчатая пирамида в Тольяне была украшена рельефами (воины, орлы, ягуары), а крыша храма наверху поддерживалась четырьмя колоссальными (высота 4,6 м) массивными каменными фигурами воинов. В искусстве тольтеков преобладали военные темы; распространены также фигуры полулежащего бога с чашей для жертвоприношений.

Правители

Известны имена девяти правителей тольтеков:

• Чалчиутланецин (IX в.),
• Иштлилкуэчаауак,
• Уэцин,
• Тотенеу,
• Накошок,
• Митл-Тлакомиуа,
• царица Шиуикеницин,
• Истаккалцин,
• Топилицин.

Отрывок, характеризующий Тольтеки

Когда граф вернулся, Наташа неучтиво обрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту эту старую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение и провести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее. «Ведь я не могла же начать первая говорить о нем при этой француженке», думала Наташа. Княжна Марья между тем мучилась тем же самым. Она знала, что ей надо было сказать Наташе, но она не могла этого сделать и потому, что m lle Bourienne мешала ей, и потому, что она сама не знала, отчего ей так тяжело было начать говорить об этом браке. Когда уже граф выходил из комнаты, княжна Марья быстрыми шагами подошла к Наташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала: «Постойте, мне надо…» Наташа насмешливо, сама не зная над чем, смотрела на княжну Марью.
– Милая Натали, – сказала княжна Марья, – знайте, что я рада тому, что брат нашел счастье… – Она остановилась, чувствуя, что она говорит неправду. Наташа заметила эту остановку и угадала причину ее.
– Я думаю, княжна, что теперь неудобно говорить об этом, – сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и с слезами, которые она чувствовала в горле.
«Что я сказала, что я сделала!» подумала она, как только вышла из комнаты.
Долго ждали в этот день Наташу к обеду. Она сидела в своей комнате и рыдала, как ребенок, сморкаясь и всхлипывая. Соня стояла над ней и целовала ее в волосы.
– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.


В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.