Томас, Джером

Джером Томас
Общая информация
Полное имя	Джером Уильям Томас
Родился	23 марта 1983(1983-03-23) (41 год) Лондон, Англия
Гражданство	Англия Англия
Рост	178 см
Вес	74 кг
Позиция	вингер
Информация о клубе
Клуб	без клуба
Карьера
Молодёжные клубы
	Лутон Таун
?—2001	Арсенал
Клубная карьера*
2001—2004	Арсенал	0 (0)
2002	→  Куинз Парк Рейнджерс	4 (1)
2002	→  Куинз Парк Рейнджерс	6 (2)
2004—2008	Чарльтон Атлетик	103 (7)
2008	→  Портсмут	1 (0)
2008—2009	Портсмут	2 (0)
2009—2013	Вест Бромвич Альбион	99 (11)
2012—2013	→  Лидс Юнайтед	6 (1)
2013—2015	Кристал Пэлас	10 (0)
Национальная сборная**
2002—2003	Англия (до 21)	2 (1)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Дже́ром Уи́льям То́мас (англ. Jerome William Thomas; 23 марта 1983, Лондон, Англия) — английский футболист, левый полузащитник.

Биография

Арсенал

Джером начинал свою спортивную карьеру в молодёжной команде «Лутона», после чего перешёл в «Арсенал». Несмотря на две победы в Молодёжном кубке Англии, ему было трудно пробиться в основной состав канониров, из-за высокой конкуренции в составе. На его позиции выступали Фредди Юнгберг и Робер Пирес. В сезонах 2001/02 и 2002/03, Томас находился в аренде в клубе «Куинз Парк Рейнджерс». В составе обручей футболист забил 3 мяча, а последнюю встречу за команду провёл 29 октября 2002 года во встрече против «Уигана». Однако вернувшись на «Хайбери», Джером так и не смог закрепиться в составе «Арсенала». В сезоне 2003/04, он сыграл всего 3 встречи, и все они были проведены в рамках турнира Кубка Лиги. После перехода Хосе Антонио Рейеса в стан канониров и ряда нападок в сторону Тьерри Анри, футболист отклонил новое трёхлетнее соглашение с «Арсеналом» и принял решение сменить команду.

Чарльтон Атлетик

2 февраля 2004 года Джером подписал контракт с «Чарльтон Атлетик», срок соглашения был рассчитан на 2,5 года. Сумма сделки между клубами составила 100 000 фунтов стерлингов. Дебют Томаса в составе эддикс состоялся 1 мая 2004 года в домашней встрече с «Лестером». Он быстро стал игроком основного состава «[Чарльтона» и в следующие два сезона провёл в составе эддикс 59 встреч, в которых отличился 4 раза. Свой первый гол за «Чарльтон» футболист провёл в ворота «Тоттенхэма». Благодаря успехам в команде, игрок подписал новый трёхлетний контракт с «Чарльтоном». Начало сезона 2006/07 Джером пропустил из-за перелома ноги. После возвращения в боевую когорту команды Томас вновь стал одним из ключевых игроков «Чарльтона». После вылета «Чарльтона» из Премьер-лиги к футболисту начал проявлять интерес главный тренер «Портсмута» Харри Реднапп. Остаток сезона футболист провёл, находясь в подвешенном состоянии.

Портсмут

Первые две встречи сезона 2008/09 Джером провёл в составе «Чарльтона», после чего, 15 августа, перебрался в состав «Портсмута» на правах аренды. Дебют в чемпионате страны за «Портсмут» состоялся во встрече с «Челси», которая завершилась поражением помпеи со счётом 4:0. 21 августа 2008 года Томас подписал годичный контракт с «Портсмутом». Таким образом, срок его аренды в состав синих составил всего 6 дней. «Чарльтон» мог получить небольшую выплату за футболиста, в случае если он сыграет определённое количество матчей за «Портсмут». Однако в конце августа Джером получил травму спины. На поле он смог вернуться 6 октября 2008 года, сыграв матч за резервный состав «Портсмута». После полного восстановления, Томас вышел на поле в матче против резерва «Астон Виллы», где сумел заработать пенальти и забить гол. Вернуться в основной состав помпеи у игрока так и не получилось. Всю оставшуюся часть сезона он провёл на скамейке запасных, сумев выйти на поле лишь в последней встрече чемпионата против «Уигана». 1 июля 2009 года Джером покинул «Портсмут» в связи с окончанием контракта.

Летом 2009 года футболист проходил испытательный срок в «Халл Сити» и «Вулверхэмптон Уондерерс», однако ни одна из команд так и не предложила ему контракт.

Вест Бромвич Альбион

13 августа 2009 года Джером подписал контракт с «Вест Бромвич Альбион» на правах свободного агента. Дебют за новый клуб состоялся через пять дней, во встрече против «Питерборо Юнайтед». Первый мяч за дроздов Томас забил 19 сентября 2009 года во встрече с «Мидлсбро». Через три дня футболист вышел на поле в матче Кубка Лиги против «Арсенала». В одном из эпизодов матча он нарушил правила, в борьбе ударив локтем Джека Уилшира. После этого эпизода Джером предложил свою руку, для того чтобы помочь Джеку подняться. Однако игрок от помощи отказался и якобы сказал что-то нелицеприятное в адрес Томаса, после чего Джером сильно оттолкнул Уилшира. За эту грубость в сторону соперника, футболист был наказан красной карточкой.

После отбытия трёхматчевой дисквалификации игрок вернулся на поле. Это произошло 17 октября 2009 года, во встрече против «Рединга». Джером помог своей команде одержать победу в том матче, забив два мяча в ворота соперника. По ходу сезона Томас стал одним из ключевых игроков команды, проведя в составе «Вест Бромвича» 29 встреч и забив 7 мячей. Однако рецидив травмы спины не дал ему закончить сезон наравне со всеми. Джером сумел залечить травму до начала подготовки к сезону 2010/11, после чего вернулся в боевую когорту команды.

Личная жизнь

Несмотря на то, что имя футболиста было упомянуто на альбоме Кано «London Town», он не двоюродный брат известного рэпера. В одном из интервью Томас сказал: «Меня постоянно спрашивают об этом. Очевидно, это было написано на Википедии». Также Джером утверждает, что его друг и бывший партнёр по «Чарльтону» Джон Форчун является двоюродным братом Кано.

Ссылки

• [www.transfermarkt.com/jerome-thomas/profil/spieler/3560 Профиль на сайте transfermarkt.com] (англ.)
• [int.soccerway.com/players/jerome-thomas/2776 Профиль на сайте soccerway.com] (англ.)
• [www.soccerbase.com/players/player.sd?player_id=28922 Статистика на soccerbase.com] (англ.)

Отрывок, характеризующий Томас, Джером

– Ежели вы спрашиваете меня, – сказал князь Андрей, не глядя на отца (он в первый раз в жизни осуждал своего отца), – я не хотел говорить; но ежели вы меня спрашиваете, то я скажу вам откровенно свое мнение насчет всего этого. Ежели есть недоразумения и разлад между вами и Машей, то я никак не могу винить ее – я знаю, как она вас любит и уважает. Ежели уж вы спрашиваете меня, – продолжал князь Андрей, раздражаясь, потому что он всегда был готов на раздражение в последнее время, – то я одно могу сказать: ежели есть недоразумения, то причиной их ничтожная женщина, которая бы не должна была быть подругой сестры.
Старик сначала остановившимися глазами смотрел на сына и ненатурально открыл улыбкой новый недостаток зуба, к которому князь Андрей не мог привыкнуть.
– Какая же подруга, голубчик? А? Уж переговорил! А?
– Батюшка, я не хотел быть судьей, – сказал князь Андрей желчным и жестким тоном, – но вы вызвали меня, и я сказал и всегда скажу, что княжна Марья ни виновата, а виноваты… виновата эта француженка…
– А присудил!.. присудил!.. – сказал старик тихим голосом и, как показалось князю Андрею, с смущением, но потом вдруг он вскочил и закричал: – Вон, вон! Чтоб духу твоего тут не было!..

Князь Андрей хотел тотчас же уехать, но княжна Марья упросила остаться еще день. В этот день князь Андрей не виделся с отцом, который не выходил и никого не пускал к себе, кроме m lle Bourienne и Тихона, и спрашивал несколько раз о том, уехал ли его сын. На другой день, перед отъездом, князь Андрей пошел на половину сына. Здоровый, по матери кудрявый мальчик сел ему на колени. Князь Андрей начал сказывать ему сказку о Синей Бороде, но, не досказав, задумался. Он думал не об этом хорошеньком мальчике сыне в то время, как он его держал на коленях, а думал о себе. Он с ужасом искал и не находил в себе ни раскаяния в том, что он раздражил отца, ни сожаления о том, что он (в ссоре в первый раз в жизни) уезжает от него. Главнее всего ему было то, что он искал и не находил той прежней нежности к сыну, которую он надеялся возбудить в себе, приласкав мальчика и посадив его к себе на колени.
– Ну, рассказывай же, – говорил сын. Князь Андрей, не отвечая ему, снял его с колон и пошел из комнаты.
Как только князь Андрей оставил свои ежедневные занятия, в особенности как только он вступил в прежние условия жизни, в которых он был еще тогда, когда он был счастлив, тоска жизни охватила его с прежней силой, и он спешил поскорее уйти от этих воспоминаний и найти поскорее какое нибудь дело.
– Ты решительно едешь, Andre? – сказала ему сестра.
– Слава богу, что могу ехать, – сказал князь Андрей, – очень жалею, что ты не можешь.
– Зачем ты это говоришь! – сказала княжна Марья. – Зачем ты это говоришь теперь, когда ты едешь на эту страшную войну и он так стар! M lle Bourienne говорила, что он спрашивал про тебя… – Как только она начала говорить об этом, губы ее задрожали и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее и стал ходить по комнате.
– Ах, боже мой! Боже мой! – сказал он. – И как подумаешь, что и кто – какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! – сказал он со злобою, испугавшею княжну Марью.
Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие.
– Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать.
– Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Это добродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, – сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещенная злоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меня простить, то, значит, давно мне надо было наказать», – подумал он. И, не отвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии.
Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедет опять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться, тем больше растравится этот раздор.
– Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.
«Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.


Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний.
Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел.
Когда еще государь был в Вильне, армия была разделена натрое: 1 я армия находилась под начальством Барклая де Толли, 2 я под начальством Багратиона, 3 я под начальством Тормасова. Государь находился при первой армии, но не в качестве главнокомандующего. В приказе не было сказано, что государь будет командовать, сказано только, что государь будет при армии. Кроме того, при государе лично не было штаба главнокомандующего, а был штаб императорской главной квартиры. При нем был начальник императорского штаба генерал квартирмейстер князь Волконский, генералы, флигель адъютанты, дипломатические чиновники и большое количество иностранцев, но не было штаба армии. Кроме того, без должности при государе находились: Аракчеев – бывший военный министр, граф Бенигсен – по чину старший из генералов, великий князь цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев – канцлер, Штейн – бывший прусский министр, Армфельд – шведский генерал, Пфуль – главный составитель плана кампании, генерал адъютант Паулучи – сардинский выходец, Вольцоген и многие другие. Хотя эти лица и находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Аракчеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли лица или от государя истекает такое то приказание в форме совета и нужно или не нужно исполнять его. Но это была внешняя обстановка, существенный же смысл присутствия государя и всех этих лиц, с придворной точки (а в присутствии государя все делаются придворными), всем был ясен. Он был следующий: государь не принимал на себя звания главнокомандующего, но распоряжался всеми армиями; люди, окружавшие его, были его помощники. Аракчеев был верный исполнитель блюститель порядка и телохранитель государя; Бенигсен был помещик Виленской губернии, который как будто делал les honneurs [был занят делом приема государя] края, а в сущности был хороший генерал, полезный для совета и для того, чтобы иметь его всегда наготове на смену Барклая. Великий князь был тут потому, что это было ему угодно. Бывший министр Штейн был тут потому, что он был полезен для совета, и потому, что император Александр высоко ценил его личные качества. Армфельд был злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе, что имело всегда влияние на Александра. Паулучи был тут потому, что он был смел и решителен в речах, Генерал адъютанты были тут потому, что они везде были, где государь, и, наконец, – главное – Пфуль был тут потому, что он, составив план войны против Наполеона и заставив Александра поверить в целесообразность этого плана, руководил всем делом войны. При Пфуле был Вольцоген, передававший мысли Пфуля в более доступной форме, чем сам Пфуль, резкий, самоуверенный до презрения ко всему, кабинетный теоретик.