Юнг, Томас

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Юнг и Янг

Томас Юнг
Thomas Young
Дата рождения:	13 июня 1773(1773-06-13)
Место рождения:	Милвертон, графство Сомерсет, Англия
Дата смерти:	10 мая 1829(1829-05-10) (55 лет)
Место смерти:	Лондон, Англия
Научная сфера:	физика, механика, языкознание
Подпись:

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Young». [www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=Young&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=11953-1 Персональная страница] на сайте IPNI

То́мас Юнг (иногда пишут в современном прочтении Янг, англ. Thomas Young; 13 июня 1773, Милвертон, графство Сомерсет — 10 мая 1829, Лондон) — английский физик, механик, врач, астроном и востоковед, один из создателей волновой теории света.

Биография

Старший из десяти детей торговца шёлком и бархатом. Семья принадлежала к квакерам.

Очень рано научился читать. В детстве обнаружил удивительную способность запоминания разнообразных сведений и текстов, любознательность и сообразительность. Обладая разносторонними способностями и интересами, Юнг уже в восемь лет занимался геодезией и математикой. Подростком знал латынь, древнегреческий, древнееврейский, итальянский и французский языки, изучал арабский язык, а также историю и ботанику.

В 1792—1803 годах в Лондоне, Эдинбурге, Гёттингене (в Гёттингенском университете слушал лекции Г. К. Лихтенберга), Кембридже изучал медицину. Степень доктора медицины получил в 1796 году в Гёттингенском университете. В 1797 году после смерти дяди, Ричарда Броклсби, получил наследства, что сделало его финансово независимым. В 1799 году открыл медицинскую практику в Лондоне. В это же время начинает публиковаться, анонимно, опасаясь за свою репутацию как врача.

Позднее занимался оптикой и акустикой.

В 21 год стал членом Лондонского королевского общества (1794), в 1802—1829 годах был его секретарём. В 1801—1803 годах был профессором Королевского института в Лондоне. Летом 1804 году женился на Элизе Максвелл. С 1811 года до конца жизни работал врачом в больнице Святого Георгия в Лондоне. Одновременно с 1818 года — секретарь Бюро долгот и редактор «Мореходного календаря» („Nautical Almanac“). Юнг написал около 60 глав для приложения к четвёртому изданию «Британской энциклопедии», главным образом биографии учёных.

В 1827 году становится иностранным членом Французской академии наук, в 1828 — иностранным членом Шведской королевской академии наук.

Помимо занятий наукой, известен также как хороший музыкант, знаток живописи и даже способный гимнаст.

Скончался 10 мая 1829 года в Лондоне. Похоронен на кладбище Святого Эгидия в Фарнборо (Лондон) (в настоящее время — в черте Лондона).

Научная деятельность

Научные интересы Юнга весьма разнообразны. Наиболее важные направления его работ — оптика, механика, физиология зрения, филология.

Оптика и физиология зрения

В 1793 году в работе «Наблюдения над процессом зрения» Юнг указал, что аккомодация глаза обусловлена изменением кривизны хрусталика.

Оптические наблюдения привели Юнга к мысли, что господствовавшая в то время корпускулярная теория света неверна. Он высказался в пользу волновой теории. Его идеи вызвали возражения английских учёных; под их влиянием Юнг отказался от своего мнения. Однако в трактате по оптике и акустике «Опыты и проблемы по звуку и свету» (1800) учёный вновь пришёл к волновой теории света и впервые рассмотрел проблему суперпозиции волн. Дальнейшим развитием этой проблемы явилось открытие Юнгом принципа интерференции (сам термин был введён Юнгом в 1802 году).

В докладе «Теория света и цветов», прочитанном Юнгом Королевскому обществу в 1801 году (опубликован в 1802 г.), он дал объяснение колец Ньютона на основе интерференции и описал первые опыты по определению длин волн света. В 1803 году в работе «Опыты и исчисления, относящиеся к физической оптике» (опубликована в 1804 г.) он рассмотрел явления дифракции. После классических исследований О. Френеля по интерференции поляризованного света Юнг высказал гипотезу о поперечности световых колебаний. Он разработал также теорию цветного зрения, основанную на предположении о существовании в сетчатой оболочке глаза трёх родов чувствительных волокон, реагирующих на три основных цвета.

Механика и теория упругости

В 1807 году в двухтомном труде «Курс лекций по натуральной философии и механическому искусству» Юнг обобщил результаты своих теоретических и экспериментальных работ по физической оптике (термин ввёл Юнг) и изложил свои исследования по деформации сдвига, ввёл числовую характеристику упругости при растяжении и сжатии — так называемый модуль Юнга. Он впервые рассмотрел механическую работу как величину, пропорциональную энергии (сам этот термин ввёл Юнг), под которой понимал величину, пропорциональную массе и квадрату скорости тела.

Лингвистика

Юнг доказывал родство языков индоевропейской семьи и в 1813 году опубликовал работу, в которой ввёл сам термин индоевропейские языки (англ. Indo-European languages).

Египтология

Юнг занимался также расшифровкой египетских иероглифов (определил значение некоторых знаков Розеттского камня). Именно он первым прочёл имя великой Клеопатры на лондонском обелиске с острова Филы, обнаруженном Джованни Бельцони.

Подход Юнга к анализу египетских надписей основывался на изучении демотического письма. Он использовал демотический алфавит, предложенный ранее И. Д. Акербладом. Благодаря этому, ему удалось выяснить значение многих демотических слов. Таким образом Юнг прокладывал путь к успешной расшифровке египетских иероглифов.

Юнг прочёл довольно много знаков обозначающих имена, но полностью дешифровку осуществил Жан-Франсуа Шампольон.

По словам Владимира Томсинова, Томас Юнг сделал значительный вклад:

«Как покажут предпринятые рядом позднейших египтологов исследования, Томас Юнг верно определил значение более полусотни слов иероглифического письма. Из приведенных им в словаре четырнадцати фонетических иероглифов правильно было определено шесть.»

Награды и признание

• Бейкеровская лекция (1800, 1801, 1803).

Сочинения

• [archive.org/search.php?query=creator%3A%22Young%2C%20Thomas%2C%201773-1829%22 Miscellaneous works, v. 1—3, L., 1855.]

См. также

• Модуль Юнга
• Опыт Юнга

Литература

• Юнг, Томас // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Aparo Ф. (1937). «[ufn.ru/ru/articles/1937/6/c/ Из истории физики. Биография Томаса Юнга, читанная на публичном заседании Академии наук 26 ноября 1832 г.]». УФН 18 (2): 252–278.
• Филонович С. Р. Томас Юнг как историк науки // Исследования по истории физики и механики. 1990. М.: Наука, 1990.-С.78-92. ISBN 5-02-000738-2
• Филонович С. Р. Томас Юнг и астрономия // Историко-астрономические исследования. М.: Наука, 1984. Вып.17. С.123-154.
• Храмов Ю. А. Юнг Томас (Young Thomas) // Физики: Биографический справочник / Под ред. А. И. Ахиезера. — Изд. 2-е, испр. и дополн. — М.: Наука, 1983. — С. 313. — 400 с. — 200 000 экз. (в пер.)
• Robinson, Andrew (2006). The Last Man Who Knew Everything: Thomas Young, the Anonymous Polymath Who Proved Newton Wrong, Explained How We See, Cured the Sick and Deciphered the Rosetta Stone. New York: Pi Press. ISBN 0-13-134304-1.
• Wood A. Thomas Young natural philosopher, 1773—1829, Camb., 1954 (лит.).

Ссылки

• Юнг, Янг (Young) Томас — статья из Большой советской энциклопедии.
• [vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/BIO/YOUNG.HTM E. M. Кляус. Томас Юнг (1973)]

Отрывок, характеризующий Юнг, Томас

Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.