Томская писаница
Поделись знанием:
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
Координаты: 55°40′04″ с. ш. 85°37′15″ в. д. / 55.66767° с. ш. 85.62097° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.66767&mlon=85.62097&zoom=14 (O)] (Я)
«То́мская пи́саница» — историко-культурный и природный музей-заповедник в Яшкинском районе Кемеровской области. Создан в феврале 1988 года на базе одной, самой южной, группы скал в нижнем Притомье, протянувшихся на расстояние 50 км (от деревни Писаная в Яшкинском до города Юрга в Юргинском районе) и испещрённых наскальными рисунками. Кроме Томской писаницы, здесь обнаружено ещё семь местонахождений наскальных рисунков[1].
Музей-заповедник расположен в лесопарковой зоне в 50 км к северо-западу от Кемерово, на площади в 140 га на правом берегу Томи, где сохранилось 280 наскальных рисунков IV—I тысячелетий до н. э. В 1998 году музей «Томская писаница» стал победителем всероссийского конкурса «Музей года».
В 2007 году музей-заповедник посетили 74,3 тысячи человек (в 2006 году — 58 тыс. человек).
Первооткрыватели
По мнению археолога И. В. Ковтуна, «Томская писаница» известна с 1630 года и является первым летописным петроглифическим комплексом, открытым в Северной Евразии. Для российской и европейской науки памятник открыт Д. Г. Мессершмидтом во время его путешествия по реке Томь из Томска в Кузнецк приблизительно 15 июля 1721 года[2].
Экспозиции
- Древнее святилище «Томская писаница» — 280 наскальных рисунков эпохи бронзы и раннего железного века (II—I тысячелетия до н. э.);
- «Археодром» — реконструкция археологических жилищ и павильон археологических погребений от неолита (IV тысячелетие до н. э.) до средневековья;
- «Музей наскального искусства Азии» — наиболее характерные комплексы наскального искусства Сибири, Средней Азии, Монголии, Китая, Индии, Пакистана; многочисленные копии петроглифов;
- Архитектурно-этнографический комплекс «Шорский улус Кезек»: усадьба зажиточного шорца (подлинные постройки конца XIX — начала XX веков);
- «Мифология, эпос народов Сибири» (культовые изваяния, поминальники, жертвенники, священное дерево);
- Музей естественной истории — открытый показ материалов по исторической геологии, минералогии, палеонтологии; природа заповедника;
- «Славянский мифологический лес» — комплекс дохристианской славянской культуры: реконструкция языческого капища, копий идолов основных славянских богов;
- «Календари» — счётно-календарные системы народов мира;
- минизоопарк — лось, бурые медведи, соболь, волк, лисы и еноты;
- «Монгольская юрта» — отражает условия кочевого образа жизни монгольских скотоводов;
- «Часовня в честь Святых равноапостольных Кирилла и Мефодия» — действующая часовня-храм, построенная по канонам древнерусского зодчества из лучших сортов дерева (сосна и лиственница) на живописном берегу реки Томь.
Галерея
- Tomskaya Pisanitsa entrance.jpg
Главный вход
- Tomskaya Pisanitsa minizoo.jpg
Минизоопарк
- Tomskaya Pisanitsa mythology.jpg
Мифология. Эпос
- The Tom river in Tomskaya Pisanitsa.jpg
См. также
Напишите отзыв о статье "Томская писаница"
Примечания
- ↑ [sibout.net/sibout/312 Новоромановская писаница].
- ↑ Ковтун И. В. Письмагора. История открытия и исследований: 1630—1956 гг. — Кемерово: Азия-Принт, 2013. — 159 с. — ISBN 5-85119-99-X.
Литература
- Каталог художественной коллекции ГУК «Музея-заповедника „Томская писаница“» (с CD-версией). — СПб.: ГАМАС, 2007. — 100 с.
- Леонтьев Н. В., Леонтьев С. Н. Памятники археологии Кизир-Казырского района. — Кемерово: Кузбассвузиздат, 2009. — 178 с. — ISBN 5-202-00243-2.
- Мартынова Г. С., Покровская А. Ф. Исследователи «Томской писаницы». — Кемерово, 2000. — 68 с.
- Проспект «Музей-заповедник „Томская писаница“». — СПб., 2008. — 28 с.
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Томская писаница - [www.gukmztp.ru/ Официальный сайт]
- [www.youtube.com/watch?v=zkUcYqQVe60 Фотопрогулка по Томской писанице]
Отрывок, характеризующий Томская писаница
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
