Тондэмун

Памятник
Ворота Тондэмун
Страна	Республика Корея
Город	Сеул
Строительство	1398—??? годы

Тондэмун(кор. 동대문^?, 東大門 ^?</span>, большие восточные ворота) также Хынъинджимун (в буквальном переводе «ворота восходящей доброты») — ворота в центре Сеула, один из символов города.

В корейском языке «Тондэмун» означает «великие восточные врата», это название было дано из-за главных восточных ворот в стене, окружавшей Сеул во времена правления династии Чосон.

История

Тондэмун был построен во время правления короля Тхэджо в 1398 году, реконструирован в 1453 году, а современный облик обрёл в 1896 году.

Рынок

На сегодняшний день территорию вокруг Тондэмуна занимает т. н. Тондэмунский рынок (кор. 동대문시장); он включает в себя престижные торговые районы, а также несколько подземных магазинов, киосков и рынков, открытых в течение большей части дня. Эта территория выросла в крупнейший торговый центр Южной Кореи. В 2007 году в Сеуле начался дизайн-проект по благоустройству Тондэмуна для реконструкции территории, занятой ранее под стадион Тондэмун (площадка любителей бейсбола). Разработанный со всемирно известным архитектором Захой Хадид новый дизайн, как ожидается, после завершения работ по реконструкции сделает Тондэмун одной из самых известных достопримечательностей в деловой части Сеула.

Ворота расположены в районе Чонногу на шестой улице Чонно. По состоянию на 2010 год название ближайшей станции сеульского метро было изменено на «Тондэмунский парк истории и культуры».

Ссылки

• [russian.visitkorea.or.kr/rus/SH/SH_CMS.jsp?cid=336795 Рынок Тондэмун]
• [vestnik.kr/article/3461.html Сеульский вестник: Тондэмун]
• [www.dft.co.kr/ko/index.htm Dongdaemun Fashion Town] (англ.)

Отрывок, характеризующий Тондэмун

Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.
Утром, когда камердинер, внося кофе, вошел в кабинет, Пьер лежал на отоманке и с раскрытой книгой в руке спал.
Он очнулся и долго испуганно оглядывался не в силах понять, где он находится.
– Графиня приказала спросить, дома ли ваше сиятельство? – спросил камердинер.
Но не успел еще Пьер решиться на ответ, который он сделает, как сама графиня в белом, атласном халате, шитом серебром, и в простых волосах (две огромные косы en diademe [в виде диадемы] огибали два раза ее прелестную голову) вошла в комнату спокойно и величественно; только на мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева. Она с своим всёвыдерживающим спокойствием не стала говорить при камердинере. Она знала о дуэли и пришла говорить о ней. Она дождалась, пока камердинер уставил кофей и вышел. Пьер робко чрез очки посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул на нее. Она не села, и с презрительной улыбкой смотрела на него, ожидая пока выйдет камердинер.