Тони Сопрано

Энтони Сопрано * Antony John Soprano, Sr.
Тони Сопрано
Появление	"Pilot" (эпизод 1.01)
Исчезновение	"Made in America" (эпизод 6.21)
Создатель	Дэвид Чейз
Число эпизодов	86
Информация
Прозвище	"Рон Спирс" "Кевин Финнерти" "Шкипер" "Мистер Петраглия" "Энтони" "Тони" "Тон" "Ти" "Мистер Бинг"(кодовое имя ФБР) "Дон Антонио"
Род занятий	Босс криминальной семьи ДиМео, бывший консультант фирмы по утилизации отходов, совладелец мясного магазина Сатриали, совладелец стрип-клуба Бада Бинг
Звание	Капо (1-2 сезон) И.о босса (2-6 сезон) Босс (6 сезон)
Семья
Семья	Ливия Сопрано (мать) Джонни Сопрано (отец) Коррадо "Джуниор" Сопрано (дядя) Квентина Бландетто (тетя) Дженис Сопрано (сестра) Барбара Гилгонне (сестра) Тони Бландетто (кузен) Джоан Бландетто (кузина)
Супруг(а)	Кармела Сопрано
Дети	Энтони Сопрано Младший (сын) Мэдоу Сопрано (дочь)
Отношения	Кристофер Молтисанти (кузен)

Энтони Джон Сопрано в исполнении Джеймса Гандольфини — вымышленный персонаж сериала HBO «Семья Сопрано». Главный персонаж и единственный, кто участвовал во всех сериях сериала. Он де-факто босс «семьи» ДиМео.

У Тони огромные проблемы с женой из-за его измен, что впоследствии привело к годичной размолвке Тони и Кармелы, едва не приведшей к разводу. Кроме разовых любовниц у Тони были и постоянные партнерши: танцовщица Ирина Пельтчин, продавец автомобилей Глория Трилло (повесилась, не пережив расставания с Тони), сотрудница картинной галереи Валентина ЛаПаз. Также он занимался разовым сексом с родственницей Ирины, Светланой Кириленко и с секретаршей Конни ДеСапио. В юности он спал с Шармейн Букко до того, как женился на Кармеле.

Вместе с этим Тони управляет мощнейшей «семьей» Нью-Джерси. Тони и. о. босса (Street Boss), так как официальный босс Коррадо «Джуниор» Сопрано под домашним арестом ФБР. Отношения между Тони и Джуниором были очень теплыми много лет, Джуниор фактически заменил ему отца. Но их отношения все более и более портились по мере продвижения Тони в Организации, особенно после серии «казней» людей Тони, как например Брэндона Филоне и последующей попытки убийства Тони.

Его основное прикрытие — консультант в фирме по утилизации отходов. Также он использовал своего племянника Кристофера Молтисанти в качестве буфера между ним и полицией во время последних двух сезонов для того чтобы отвлечь внимание ФБР. Но после того как он убил Кристофера после автомобильной аварии, он сделал своим буфером Бобби Баккалиери. Однако вскоре Бобби был убит по приказу Фила Леотардо, нового босса «семьи» Лупертацци во время войны между кланами ДиМео и Лупертацци. Всё же людям Тони первыми удается разыскать и устранить Фила, предварительно договорившись с капо Лупертацци о прекращении огня. Последняя сцена в сериале — вся семья Сопрано собирается в ресторане и вдруг экран становится черным за несколько секунд до финальных титров. Эта концовка до сих пор вызывает споры.

Прошлое

Тони родился 24 августа 1960 в семье Оливии и Джона Сопрано. Он жил с матерью, отцом и двумя сестрами Дженис и Барбарой в Ньюарке. Его отец всегда занимался криминальным бизнесом и маленький Тони несколько раз становился невольным свидетелем деятельности отца.

Тони в детстве и в молодости изображало несколько актёров. Бобби Борриело играл маленького Тони в эпизоде «Down Neck», в той серии, где Тони вспоминает, как впервые стал свидетелем криминальной деятельности отца.

Тони ходил в школу вместе с Арти Букко и Дэвидом Скатино, которые остались его друзьями и после школы. В старших классах Тони встречает Кармелу ДеАнджелис, свою будущую жену. Тони дружил со своим кузеном Тони Бландетто и даже парни квартала называли их Тони дяди Джонни и Тони дяди Эла (по именам их отцов).

Лето оба Тони проводили на ферме дяди Тони Бландетто — Пэта Бландетто, который был солдатом в «семье» ДиМео. Иногда на ферму приезжал Кристофер Молтисанти, над которым они периодически издевались. Тони Бландетто позже арестовали за участие в ограблении грузовика. Тони Сопрано должен был присоединиться к Бландетто, но упал в обморок после ссоры с матерью, сочинив легенду о том, что его избили чернокожие бандиты. Тони также пытался учиться в колледже, однако после одного с половиной семестра вылетел.

Тони состоял членом неформальной группировки ДиМео состоящей из Джеки Априла Старшего, Ральфа Сифаретто и Сильвио Данте. Однажды они совершили на первый взгляд глупый поступок, выставив старика Ламана. В ограблении подпольного казино «Фича» участвовали все, кроме Ральфи, так как тот подхватил трипер. Собственно Мишель Ламана собирался просто замочить мальцов, но у Джованни «Джони» Сопрано, отца Тони, было слишком много связей, чтобы просто убить его сына, в свою очередь Джакомо Априла вытащил из этой ситуации его старший брат. Сильвио же пошёл паровозиком. После этой истории друзья быстро шли к приёму в Организацию. Первое в жизни убийство Тони совершил в День Труда 1982 года.

Его отец был наставником Тони до самой своей смерти от эмфиземы в 1986 году. Незадолго до этого Джони Сопрано был назначен капо «семьи» ДиМео, такой же ранг был у его старшего брата по прозвищу Джуниор. Именно дядя Джуниор стал наставником Тони, когда его посвятили. Тони какое-то время оплачивал все счета в ресторанах, как новичок в команде. Позже Тони сам был назначен капо и занял место отца в его команде. В неё входили: Сальваторе «Большой Пусси» Бомпансиеро, Полли Галтиери и Сильвио Данте.

В 1995 году Тони был уважаемым капо в «семье» ДиМео, когда босса семьи — Экли ДиМео посадили в тюрьму. Один из лучших друзей Тони — Джеки Април Старший стал боссом «семьи». Под его мудрым руководством «семья» ДиМео процветала и сосуществовала в мире с другими «семьями» до 1998 года. В 1998 году у Джеки нашли рак и он уже не мог полноценно выполнять функции босса, поэтому Тони взял на себя большинство функций, что не могло не разозлить Джуниора.

В начале 1999 года Джеки Април Старший после успешной операции вновь стал исполнять обязанности босса, успокоив членов команды. Но весной того же года Джеки опять положили в больницу и начали делать химиотерапию. Отношения между Тони и Джуниором всё более и более ухудшались из-за возрастающей роли Тони в делах семьи и разногласий по многим вопросам, таким как отказ Тони участвовать в убийстве Пусси Маланга.

После смерти Джеки Априла Старшего в середине 1999 года клан ДиМео замер в ожидании войны, но Тони смог предотвратить войну, сделав Джуниора номинальным боссом «семьи». Джуниор играл роль громоотвода, а де-факто боссом был Тони.

Убийства, совершенные непосредственно Тони

• 1982 — Уилли Оверолл. Застрелен Тони в молодости, чтобы вступить в Организацию.
• 1999 — Фабиан «Фебби» Петруллио. Стукач, сдавший некоторых людей из команды Пусси и Полли, был случайно обнаружен Тони в Новой Англии и задушен (5-я серия 1-го сезона).
• 1999 — Чаки Синьоре. Застрелен Тони за участие в покушении против него.
• 2000 — Мэтью Бевелаква. Казнен Пусси и Тони за попытку убить Кристофера.
• 2000 — Сальваторе «Большой Пусси» Бомпансиеро. Застрелен Тони, Полли и Сильвио за предательство.
• 2002 — Ральф Сифаретто. Задушен Тони из-за подозрений в убийстве их беговой лошади, что явилось последним доводом. До инцидента с Моим Пирожком также совершил ряд проступков.
• 2004 — Тони Бландетто. Убит Тони за убийства Джо Пипса и Билли Леотардо, с целью предотвратить войну с кланом Лупертацци.
• 2007 — Кристофер Молтисанти. Получив тяжелейшую травму в автокатастрофе он признался Тони, что вёл автомобиль «под кайфом». Сопрано, отделавшийся легкими ушибами, принимает решение отложить вызов службы спасения. Кристофер из-за своей наркозависимости, становился всё более опасным и ненадёжным соратником. К тому же Тони подозревал, что Крис ненавидит его и желает ему смерти. Зажав пальцами Кристоферу нос, Тони перекрывает ему кислород, отчего тот умирает.
• Самостоятельно Тони совершил не менее восьми убийств, но нужно учитывать и организованные им убийства множества людей, за которые он несёт полную ответственность как босс мафии.

Тони Сопрано как отец

У Тони двое детей: Мэдоу Сопрано и Энтони Сопрано Младший. Также Тони относится как к сыну к Кристоферу, двоюродному брату своей жены Кармелы.

Тони всегда показывается как любящий отец — он наблюдает за спортивными достижениями своих детей, желает им счастья и не хочет впутывать в свою криминальную жизнь.

Но у Тони бывают и конфликты с детьми из-за своего поведения. Он всегда пытался скрыть от детей свою криминальную жизнь, но это у него не всегда получалось. Правду об отце Мэдоу узнала из газет, рассказав позже младшему брату.

У Тони очень напряженные отношения с дочерью из-за попыток оградить её от нежелательных по его мнению людей. Так первый бойфренд Мэдоу был афроамериканец с примесью еврейской крови и расизм Тони оттолкнул его от Мэдоу.

Тони искренне радовался, когда его дочь начала встречаться с Джеки Априлом Младшим, сыном своего лучшего друга Джеки Априла Старшего. Перед смертью Джеки Сопрано пообещал, что будет держать его сына на правильном пути. Тони считал, что Джеки Младший прилежный студент медицинского университета.

Но после освобождения дяди Джеки Младшего — Ричи Априла и его последующей смерти, Джеки всё больше и больше впутывается в дела мафии. Виной этому послужило желание Ральфа Сифаретто, капо семьи, который также был новым «парнем» матери Джеки. Тони понял это после того, как однажды обнаружил Джеки в стрип-клубе и подпольном казино. Сопрано избил его и отобрал пистолет (данный ему Ральфом), но это не помогло. Джеки Април участвовал в одном ограблении и помогал Ральфу в мелких делах, на стороне с друзьями приторговывал экстази. В итоге, под влиянием рассказов о своём полулегендарном отце Джеки с друзьями предпринял попытку ограбления карточной игры устроенной Ральфом Сифаретто, на которой присутствовал Кристофер Молтисанти, и убил одного из членов семьи, несколько друзей Джеки были ранены или убиты, но он сам ушёл. В наказание за это через некоторое время Вито Спатафоре по приказу Ральфа Сифаретто убивает Джеки. Из-за этого Мэдоу впала в глубокую депрессию, хоть они расстались незадолго до гибели Джеки.

Постепенно Мэдоу выходит из депрессии и начинает встречаться с калифорнийцем Финном. Когда они объявляют о помолвке, Тони всецело одобряет выбор своей дочери, но через некоторое время Мэдоу с Финном отбывают в Калифорнию.

Сопрано очень волнуется насчет будущего своего сына — Энтони Младшего. Тони не хочет впутывать его в свои мафиозные дела, но сын унаследовал ум и агрессивную натуру своего отца. Сопрано очень расстраивает плохая учёба сына в школе, зато радуют его успехи в футболе.

Энтони Младший был исключён из своей первой школы за кражу со взломом результатов контрольной. Это выводит Тони из себя и он пытается отправить сына в военную академию (школа-пансион для мальчиков с 7 по 12 классы), однако Энтони Младший за день до начала учёбы падает в обморок и попытка проваливается. После этого Тони отправляет сына в другую частную школу, которую он с трудом заканчивает и затем всё-таки поступает в колледж.

Через некоторое время Энтони Младший вылетает из колледжа и начинает вести разгульную жизнь, подрабатывая в сети видеопрокатов «Блокбастер», пока отец не устраивает его на стройку разнорабочим, чтобы уберечь сына от участи Джеки Априла Младшего. Там Энтони Младший встретил Бланку и несмотря на их разницу в возрасте и национальности полюбил её. Позже девушка его бросила и Энтони Младший впал в глубокую депрессию.

Надеясь помочь сыну, Тони находит бывших друзей своего сына — Джейсонов, сыновей своих людей. Энтони Младшему становится лучше и он возвращается в колледж, где ведёт нормальную жизнь студента. Но он снова впадает в депрессию, когда видит как его друзья избивают сомалийского студента. Он решает утопиться, но когда прыгает в бассейн понимает, что хочет жить и кричит о помощи, а вовремя подоспевший Тони успевает спасти сына. После этого родители отправляют Энтони Младшего на реабилитцию, но после её прохождения депрессия продолжает проявляться и он решает вступить в армию. Родителям удается отговорить сына от этой затеи и устраивают его в продюсерскую фирму Кармайна Лупертацци Младшего.

Терапия

Тони с детства страдал от приступов паники, из-за которых иногда терял сознание. Его первый приступ на экране показан уже в пилотном выпуске, где он потерял сознание, когда жарил сосиски ко дню рождения сына. Позже Тони сравнил свои ощущения во время приступов с внезапным алкогольным опьянением. После ряда медицинских исследований и анализов, которые не показали никаких отклонений, он, тайно от всех, решает пойти на прием к психиатру Дженнифер Мелфи.

Травмы Тони

В первом сезоне Тони Сопрано пытались убить Джон Клейборн и Рашин Рэй, двое «шестёрок», посланных Донни Падуана (который, в свою очередь, был человеком Коррадо «Джуниора» Сопрано) для убийства Тони. Сопрано удаётся отбиться от них, но, спасаясь от нападавших, он врезается в столб, заработав ушибы в автокатастрофе.

Он попадает в аварию с подругой Кристофера Молтисанти Адрианой, когда подвозил её после работы до места встречи, где они планировали провести ночь вместе, в отсутствие Кристофера.

В первой серии шестого сезона его дядя Джуниор, страдающий от деменции, принимает Тони за «Маленького Пусси» Маланга и стреляет ему в живот. Тони успевает набрать 911, но теряет сознание раньше, чем успевает объяснить оператору причину своего звонка.

Во второй серии шестого сезона Сопрано находится в глубокой коме. Во время комы Тони видит сон, как он попадает в какой-то штат, который вполне может оказаться чистилищем или другим вариантом его жизни. Но в третьей серии он выходит из состояния комы и быстро идёт на поправку.

В четвертой серии Тони окончательно выздоравливает, но его отношение к жизни сильно меняется.

В шестой серии из последних девяти серий сериала Тони попадает в автокатастрофу, в результате которой его племянник Кристофер Молтисанти погибает. Тони отделался лёгкими травмами, но эта катастрофа сильно испугала его семью.

Причуды

• Документальные фильмы про войну — Тони очень любит историю и постоянно смотрит The History Channel.
• Тони любит рок — он постоянно слушает такие группы, как Deep Purple, Pink Floyd, Rush, AC/DC.
• Гэри Купер — Тони считает поведение его героев на экране идеалом мужского поведения.
• Любовь к животным — Тони их любит как ребёнок, например в бассейне его дома два месяца жили дикие утки, он за ними с интересом наблюдал, ухаживал и кормил купленным специально для этого кормом. Когда они подросли и улетели Тони впал в депрессию, очень тосковал по ним.

Страшные мучения, а позже гибель беговой лошади по кличке Мой Пирожок настолько выводит его из себя, что он убивает Ральфа Сифаретто, когда понимает, что это он организовал поджог конюшни с целью получения страховки. Убивая Ральфа он проговаривал: «Она была невинным, прекрасным существом, а ты её убил». Мой Пирожок выжила после пожара, но повреждения были слишком сильными и её пришлось усыпить.

• Тони — поклонник Джона Ф. Кеннеди (как, вероятно, и его дядя Джуниор).

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Тони Сопрано

– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.