Топелиус, Сакариас

Захариас Топелиус
Zacharias Topelius
Дата рождения:	14 января 1818(1818-01-14)
Место рождения:	Нюкарлебю, ВКФ
Дата смерти:	12 марта 1898(1898-03-12) (80 лет)
Место смерти:	Сиббу, ВКФ
Гражданство:	Великое княжество Финляндское (Российская империя)
Род деятельности:	писатель, поэт, журналист
Годы творчества:	1841—1898
Направление:	национальный романтизм
Язык произведений:	шведский

Захариас (Цакариас, Сакариас, Цахрис, Захрис) Топелиус (швед. Zacharias Topelius, фин. Zachris Topelius, 14 января 1818, Нюкарлебю — 12 марта 1898, Сиббу, Великое княжество Финляндское) — выдающийся финский писатель и поэт, швед по национальности, исследователь карело-финского и саамского фольклора. Писал на шведском языке.

Биография

Родился 14 января 1818 в семье врача и известного собирателя народной поэзии. История семьи сама похожа на сказку — прапрадед Кристофер Топелиус бежал с матерью во времена Северной Войны в 1714 из Оулу в Мухос, где они скрывались. Казаки всё-таки их нашли и увели мальчика в рабство. Через годы он бежал и пришёл в южную Финляндию, идя всегда на закат солнца. Перебравшись в Стокгольм, он случайно встретил свою мать. Впоследствии эта история семьи подтолкнула Сакари Топелиуса написать сказку «Берёза и звезда».

Уже в детстве проявились его художественные способности: богатое воображение, наблюдательность, интерес к таинственному и мистическому. В возрасте одиннадцати лет он был отправлен на обучение в школу в Улеаборге (Оулу).

В 1833 году переехал в Гельсингфорс, где познакомился с Юханом Людвигом Рунебергом, стоявшим во главе финского национально-патриотического движения в 1830-х годов. Кружок Рунеберга оказал сильнейшее влияние на молодого Топелиуса, предопределив дальнейшее развитие его литературной и общественно-политической деятельности. В 1840 году Топелиус окончил Гельсингфорсский университет, в 1841 году стал главным редактором «Гельсингфорсских известий» (швед. Helsingfors Tidningar) и занимал эту должность вплоть до 1860 года. Его публицистика отличалась либеральностью взглядов.

В 1845 году вышел первый из четырёх сборников стихов Топелиуса, «Цветы вереска». К тому же 1845 году относится начало публикации серии книг «История Финляндии в рисунках», выходивших до 1852 года.

В 1847 году он стал доктором исторических наук, спустя ещё семь лет — профессором. Однако пророссийская позиция Топелиуса в период Крымской войны оттолкнула от него наиболее радикально настроенных финнов.

С 1854 года занимал должность профессора Гельсингфорсского университета, а с 1875 года занял также должность ректора Гельсингфорсского университета. В 1878 году оставил эти должности, чтобы всецело посвятить себя литературной работе.

Был награждён Шведской академией золотой медалью за литературные заслуги в 1886 году.

Творчество

Литературное творчество Топелиуса весьма многообразно. Его лирика глубоко патриотична, пронизана любовью к родине и её природе («Таяние льдов на реке Улео», «Лесные песни», «Зимняя улица» и др.) В более поздних стихах Топелиуса преобладают религиозные мотивы.

Кроме того, Топелиус знаменит исторической прозой: романами, повестями и рассказами, в которых сказалось влияние Вальтера Скотта, Виктора Гюго и датского романиста Б. С. Ингеманна. Опубликованный в 1850 году роман Топелиуса «Герцогиня Финляндская» стал первой попыткой создания в финской литературе крупного национально-исторического романа. «Рассказы фельдшера» дают художественный очерк об истории Финляндии со времен Густава II Адольфа до Густава III. В 1879 году вышел роман о временах шведской королевы Кристины — «Дети звёзд». Из драматических произведений Топелиуса широкую известность имели трагедия «Регина фон Эммериц» (1853) и драма «50 лет спустя» (1851), в основу которых были положены эпизоды из «Рассказов фельдшера».

В Европе Топелиус известен прежде всего как автор сказок Sagor (1847—1852). В более ранних из них чувствуется некоторое подражание Гансу Христиану Андерсену, но затем он находит свой собственный оригинальный стиль.

Интересные факты

• Именно Топелиус первым предложил сделать цветами флага Финляндии белый и голубой. Предложенный им флаг имел три косых синих полосы на белом фоне и белую звезду в центре. Белый цвет обозначал снега, а голубой — озёра.
• Топелиус поддерживал идею Трансконтинентальной магистрали через Берингов пролив (это отражено в его сказке «Как кузнец Пааво подковал поезд», в другом переводе — «О том, как железная дорога семимильные сапоги получила»).
• В 1985 году в СССР вышел мультфильм «Сампо из Лапландии» по сказке Топелиуса «Сампо-лопарёнок».

Издания

• Топелиус З. Сказки. Обработала для детей младшего возраста А. Любарская. Стихи в вольном переводе С. Хмельницкого. Оформление художника Т. Цинберг. Рисунки художника Н. Петровой. Петрозаводск Госиздат Карело-финской ССР. 1955 г. 96 стр.
• Топелиус З. Зимняя сказка. Пересказала А. Любарская, стихи пер. С. Хмельницкого, илл. А. Якобсон — Л., «Детская литература», 1969, 300 000 экз.

Литература

на русском языке

• Брандис Е. П. От Эзопа до Джанни Родари: зарубежная литература в детском и юношеском чтении. — М., 1980. — С. 98—99.
• Брауде Л. Ю. Сказки скандинавских писателей. — Л., 1990. — С. 164—219.
• Брауде Л. Ю. Сказочники Скандинавии. — Л., «Наука», 1974. — С. 91—117.
• Брауде Л. Ю. Скандинавская литературная сказка. — М., 1979. — С. 99—119.
• Будур Н. В., Иванова Э. И., Николаева С. А., Чеснокова Т. А. Зарубежная детская литература: Учеб. пособие для студ. сред. и высш. пед. учеб. заведений — М., «Академия», 1998. — С. 179—180.
• Клинге М. Цахрис Топелиус // Сто замечательных финнов. Калейдоскоп биографий = 100 suomalaista pienoiselämäkertaa venäjäksi / Ред. Тимо Вихавайнен (Timo Vihavainen); пер. с финск. И. М. Соломеща. — Хельсинки: Общество финской литературы (Suomalaisen Kirjallisuuden Seura), 2004. — 814 с. — ISBN 951-746-522-X.. — [www.kansallisbiografia.fi/pdf/kb_ru.pdf Электронная версия книги на сайте Финского биографического общества]. — [www.webcitation.org/6D0LhuAVV Архивировано] из первоисточника 18 декабря 2012. Проверено 27 декабря 2012.

на других языках

• Lagerlöf S., Zachris Topelius, Stockh., 1920.
• Nyberg P. B., Z. Topelius Elämäkerrallinen kuvaus, osa 1—2, Porvoo-Hels., 1950.
• Rancken G., Zachris Topeliuksen kuvakielestäja faabeleista, Tampere, 1968.

Ссылки

• [allskazki.ru/autor/topelius.html Сказки Сакариаса Топелиуса]
• www.topelius.fi
• www.helsinki.fi/kasv/nokol/topelius.html
• www.sipoo.fi/topelius
• feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/leb/leb-3481.htm

Отрывок, характеризующий Топелиус, Сакариас

«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.