Топловский Свято-Троице Параскевиевский монастырь
| Монастырь | |
Топловский Свято-Троице Параскевиевский женский монастырь
| |
| |
| Страна | Россия/Украина[1] |
| Село | Тополевка |
| Конфессия | Православие |
| Епархия | Симферопольская |
| Тип | женский |
| Дата основания | 25 августа 1864 |
| Здания: Храм Св. Параскевы • Храм «Всех Скорбящих Радосте» | |
| Реликвии и святыни | Мощи преподобных отцов Печерских.
Источники: святой Параскевы, великомученика Георгия, Трёх Святителей |
| Настоятель | Игуменья Параскева |
| Статус | действующий |
Топловский Свято-Троице Параскевиевский монастырь — женский православный монастырь, расположенный в окрестностях села Тополевка, расположенного на Феодосийском шоссе в Крыму.
Село Тополевка, ранее греческое, до советской топонимической реформы называлась Топлы, откуда и название монастыря. После Октябрьской революции посёлок, сформировавшийся непосредственно вокруг монастыря назывался село Мичурино, позднее село Учебное.
Монастырь был официально учреждён 25 августа 1864 года, открыт 25 сентября того же года, формально закрыт 29 апреля 1923 года и вновь открыт в 1993 г.
Содержание
Основание монастыря
Монастырь расположен у источника, носящего имя Святой Параскевы Римской. По местным преданиям именно здесь произошла её мученическая казнь, после чего на месте казни забил источник, имеющий лечебные свойства. В данном районе Крыма задолго до устройства монастыря было распространено почитание Св. Параскевы. Развалины греческих церквей Св. Параскевы, имелись непосредственно у источника, в селе Топлу, в селе Орталан (сейчас — Земляничное), армянская церковь Св. Параскевы построенная в 1702 и заброшенная в 1778 г.
Еще до основания монастыря в этом месте вела отшельнический образ жизни Константина, болгарка из села Кишлав (ныне с. Курское), к которой присоединились несколько женщин, образовав подобие киновии. В середине XIX века, после массовых переселений христиан из Крыма в 1778 году и мусульман (татар и турок) в Османскую империю после присоединения Крыма к России в 1783 г., Крым был малолюден, а многие христианские храмы (греческие православные и армянские) заброшены их восстановление шло достаточно медленно.
Земля, на которой был открыт монастырь, была подарена Екатериной II своему фавориту Захару Зотову. В середине XIX века землёй владели его потомки сёстры Феодора Алексеевна Зотова и Ангелина Алексеевна Ламбири (1814—1873). Ангелина выкупила землю у сестры и передала её для устройства монастыря. Открытию монастыря предшествовало строительство небольшого храма Св. Параскевы около её источника, освященный в день памяти Святой 26 июля 1863 г. В строительстве храма и устройстве монастыря активное участие принял кизилташский игумен Парфений, убитый в 1866 г. крымскими татарами и в 2000 г. причисленный к лику святых.[2] Первыми насельницами монастыря стали уже обитавшие здесь 9 женщин. Болгарка Константина была позднее пострижена в монахини под именем Параскевы.
Строительство монастыря
В последующие годы в монастыре кроме жилых и хозяйственных построек была построена больница с домовой церковью «Всех Скорбящих радосте», перестроена и расширена церковь Св. Параскевы и начато строительство большого Свято-Троицкого собора (по проекту В.А. Фельдмана). Монастырь имел мастерские и образцовое садовое хозяйство. Успехи монастыря во многом связаны с деятельностью его игуменьи Параскевы (Родимцевой), возглавлявшей монастырь до самой смерти и в годы его закрытия. В 2009 году игуменья Параскева была причислена к местным почитаемым святым.[3][4] Её торжественную канонизацию в монастыре 11 июля 2010 года совершил митрополит Владимир.[5] Монастырь имел подворья в Симферополе и Феодосии.
Закрытие монастыря
После установления Советской власти в условиях гонений на церковь, конфискаций и реквизиций, из монахинь монастыря была создана трудовая коммуна садоводов. Под этим прикрытием монастырь существовал еще несколько лет, формально коммуна выращивала фрукты, а по существу, ухаживая за садом, монахини продолжали обрядовую жизнь. Последним ударом по монастырю было решение о ликвидации сельхозартели «Женский труд» 7 сентября 1928 года. В декабре 1928 года скончалась настоятельница. В январе 1929 года солдаты НКВД насильно выселили всех монахинь под расписку о возвращении к прежнему месту жительства. Местные жители разобрали по домам многих старых и немощных монахинь. Священники и многие монахини, руководившие хозяйственной жизнью монастыря были арестованы и погибли в лагерях. В то же время был взорван недостроенный Свято-Троицкий собор.
Возрождение монастыря
Возрождение монастыря началось в 90-х годах. 8 августа 1992 года состоялось первое богослужение на центральной площади монастыря. 8 июня 1993 года зарегистрирован устав монастыря. 20 декабря 1994 года монастырю переданы 10, 76 га земли и постройки, которые в последние годы использовались пионерским лагерем. В настоящее время восстановлены церкви Св. Параскевы и «Всех Скорбящих Радосте». У родника Св. Параскевы устроена часовня и купальня. Примерно в 2 км от монастыря имеется источник Св. Георгия, где также устроена часовня и купальня, оба источника посещаются множеством людей, паломниками и просто туристами. В 5 км от монастыря находится источник Трех Святых, для удобства паломников вода от него подается на территорию монастыря по трубам. Воде всех трех источников приписываются различные целительные свойства.
Напишите отзыв о статье "Топловский Свято-Троице Параскевиевский монастырь"
Примечания
- ↑ Данный объект расположен на территории полуострова Крым, бо́льшая часть которого является объектом территориальных разногласий между Россией, контролирующей спорную территорию, и Украиной. Согласно административно-территориальному делению России, на полуострове располагаются субъекты РФ Республика Крым и город федерального значения Севастополь. Согласно административно-территориальному делению Украины, на территории Крыма располагаются входящие в состав Украины Автономная Республика Крым и город с особым статусом Севастополь.
- ↑ [www.crimea.orthodoxy.su/Saints/index.html Официальный сайт Симферопольской и Крымской епархии]
- ↑ [www.pstbi.ru/bin/db.exe/no_dbpath/docum/cnt/ans/newmr/?HYZ9EJxGHoxITYZCF2JMTdG6XbuDcC0UsOeZce*U870id8WgteKWc00CeymXc006ce0hfe8hc0Y* Православный Свято-Тихоновский гуманитарный Университет]
- ↑ [www.crimea.orthodoxy.su/Chronica/2009-12-03-Paraskeva.html Официальный сайт Симферопольской и Крымской епархии]
- ↑ [www.sedmitza.ru/news/1320244.html В лике святых Украинской Православной Церкви прославлена игумения Свято-Параскевиевского Топловского монастыря Параскева (Родимцева)]
Литература
- Людмила Ясельская. Животворящая святыня. Топловский Свято-Троице Параскевиевский женский монастырь. Симферополь. 2009
- [krimoved-library.ru/books/pravoslavnye-monastyri-krima.html В.Г. Тур. «Православные монастыри Крыма в XIX — начале XX в.»]
Отрывок, характеризующий Топловский Свято-Троице Параскевиевский монастырь
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
