Тополь чёрный

Тополь чёрный
Взрослые деревья в пойме реки Эльбы, Германия
Научная классификация
промежуточные ранги Домен:  Эукариоты Царство:  Растения Отдел:  Цветковые Класс:  Двудольные Надпорядок:  Rosanae Порядок:  Мальпигиецветные Семейство:  Ивовые Род:  Тополь Вид:  Тополь чёрный
Международное научное название
Populus nigra L., 1753
Синонимы
См. текст
Охранный статус
Вызывающие наименьшие опасения IUCN 3.1 Least Concern: [www.iucnredlist.org/details/63530 63530 ]
Систематика на Викивидах Изображения на Викискладе </tr> GRIN   [npgsweb.ars-grin.gov/gringlobal/taxonomydetail.aspx?id=29400 t:29400] IPNI   [www.ipni.org/ipni/simplePlantNameSearch.do?find_wholeName=Populus+nigra&output_format=normal&query_type=by_query&back_page=query_ipni.html ???] TPL   [www.theplantlist.org/tpl1.1/search?q=Populus+nigra ???]

То́поль чёрный, или Осоко́рь (лат. Pópulus nígra) — растение семейства Ивовые, вид рода Тополь. Медоносное, дубильное, эфиромасличное, красильное, лекарственное, древесинное, декоративное растение, культивируется в озеленении.

Название

Видовой эпитет образован от лат. níger, -a, -um — «чёрный».

Н. И. Анненков в Ботаническом словаре (1878) в статье о тополе чёрном приводит следующие простонародные и книжные названия, употреблявшиеся в разных местностях России с указанием места, где эти названия встречаются, и лиц, зафиксировавших эти названия в печати или письменно, а также существовавшие названия этого растения у разных народов, живших в России, и названия на немецком, французском и английском языках:

Populus nigra L. Гомеръ и друг. Греки Aegeiros (Lenz).

Осокорь (Вел. Росс.) и изм. Оскорь, Оскоръ.

Сокора (Малор.)

Сокорина (Черниг. Консп.)

Осухарь (Кот. Вят.) Ясикерь (Бирючь).

Ясокіръ (Малор. Стар. Банд.)

Ясакаръ (Екат.)

Ясокоръ (Ясный корою) Бѣлор.

Сл. Нос. Сухарка (Оренб.)

Осина (Бесс.)

Ветла (съ франц.)

Рябчикъ (у барочниковъ в Польшѣ).

Папортовое дерево*) (Даль).

Тополь (бол. ч. Росс.)

Висловскій тополь. Черный тополь. Чернотополь (Даль).

Пол. Sokora, Sokorzyna, Jasiokor (в Полѣсьѣ).

Topola płodna. — Чешск. Topol. Topol ćerný. —

Сербск. Jagnjed, Crna topola. —

Молд. Plon negru. —

Арм. Барти. —

Груз. K(h)орап(h)и. —

Тат. Tirek. —

Кирг. Karaterek. —

Крым. Тат. Adschirek-Agatsch. —

Калм. Ulaas. —

Бух. Улассенъ-терекъ. Улассенъ влазунъ, Цеюри-олузенъ. —

Тат. Кирг. Акша. —

Чуваш. Тарь-ювысь. —

Нем. Schwarze Pappel, Gemeine Pappel. —

Франц. Léard, Liardier, Peuplier noir, Peuplier franc, Osier blanc, Liard, Brouillard. —

Англ. The black-barked or Common black-Poplar, Water Poplar. Женскіе особи наз. The Cotton Tree. Свойство и употребленіе какъ и P. alba.

*) Осокорь — в древнихъ рукописяхъ «сокъ» назыв. «осока». Можетъ быть отсюда и Осокрь. (на с. 267)

*) Папорть, папортъ, папороть — наростъ на деревѣ Осокрь, подобный тому, какъ на березѣ, изъ котораго выпиливаютъ папортовые фанеры (Даль).

Анненковъ Н.И. Ботаническій словарь. Справочная книга для ботаниковъ, сельскихъ хозяевъ, садоводовъ, лѣсоводовъ, фармацевтовъ, врачей, дрогистовъ, путешественниковъ по Россіи и вообще сельскихъ жителей. — СПб.: — Издательство типографія Императорской Академіи Наукъ. — 1878. — С. 268.

Оскор: м. см. оскорняжить. | Оскор м. оскорь ж. дерево осокорь, осокорь, вид тополи, ракитника, Populus nigra.

Синонимы

По данным Germplasm Resources Information Network, в синонимику вида входят названия:

• Populus croatica Waldst. & Kit. ex Besser
• Populus italica (Münchh.) Moench
• Populus pannonica Kit. ex Besser
• Populus sinensis (Carrière) Dode
• Populus thevestina Dode

The Plant List приводит в качестве синонима только одно название — Populus sosnowskyi Grossh..

Ботаническое описание

Ботаническая иллюстрация из книги «Köhler’s Medizinal-Pflanzen», 1887

Тополь чёрный — дерево первой величины, достигающее 30—35 м высоты и 1—2 м в диаметре ствола.

Корневая система хорошо разветвлена. Она включает в себя поверхностные и наклонно распространяющиеся корни, от которых отходят глубоко проникающие в почву якорные корни. При заносе самой нижней части ствола песком и илом образуются придаточные корни, формирующие в той или иной мере выраженный второй ярус. Мощная корневая система обеспечивает хороший рост всей массы дерева и вместе с тем придаёт ему высокую устойчивость в период течения паводковых вод и движения льда, а также сильных порывов ветра. Ветровал не характерен для тополя чёрного. Обладает большой способностью образовывать пнёвую поросль.

Ствол одинарный либо развершиненный, более или менее прямой, слабоовальный, у естественных клонов с кривизной. Тип ветвления моноподиальный. У средневозрастных и старых деревьев кора в нижней части ствола толстая — 4—6 см, тёмно-серая, растрескивающаяся, выше по стволу — светло-серая без трещин. Гребни корки прерывающиеся.

Крона чаще широкая или яйцевидная, с толстыми ветвями, особенно в нижней части ствола. Годичные побеги голые, цилиндрические, желтовато-серые, блестящие с беловатыми чечевичками. Порослевые — серовато-зелёные.

Почки многопокровные, почечные чешуи свободные. Терминальные (верхушечные) почки длиной 7—10 (15) мм, удлинённо-овальные, остроконечные, бурые, блестящие, покрытые смолистым налётом, при распускании клейкие и душистые. Боковые почки — мельче, более или менее прижатые, нижние часто с отогнутой верхушкой.

Листья простые, черешковые, цельные, очерёдно расположенные, ежегодно опадающие. Листовые пластинки голые, длиной 4—11 см, шириной 3—9 см, ромбовидные либо овально-треугольные, сверху зелёные, снизу бледнее, с оттянутой верхушкой, реже с коротким заострением, при основании широколиновидные или прямосрезанные. Наибольшая ширина пластинки находится близко от её основания. Отношение длины листовой пластинки к её ширине в среднем равно 1,34. Край листовой пластинки, за исключением основания и оттянутой верхушки, пильчатый (мелкопильчатый, крупнопильчатый, неравнопильчатый), иногда острогородчатый, с железистыми зубцами. Черешки голые, с боков сплюснутые, короче листовой пластинки, при основании пластинок без желёзок. Листовые рубцы сердцевидные. Жилкование листьев перистое. Листовой след трёхпучковый. Эпидерма однослойная. Устьица расположены на обеих сторонах листовой пластинки, но более многочисленны на нижней стороне. Средняя длина замыкающих клеток около 30 мкм. В одной замыкающей клетке содержится 7—10 (12) хлоропластов. Весьма сильно варьируют величина и форма листьев на удлинённых побегах молодых деревьев и на быстрорастущих корневых отпрысках.

Тополь чёрный — двудомное растение. Цветёт в конце апреля — начале мая, почти одновременно с распусканием листьев. Способ опыления — анемофильный (ветроопыление). Соцветия однополые, многоцветковые, висячие серёжки.

Мужские серёжки длиной 6—9 см. Прицветники бурые, обычно голые, 3—5 мм длиной, глубоко надрезанные, бахромчатые. На бледно-зелёном овально-продолговатом диске (торе) 8—30 (45) тычинок с ярко-пурпурными пыльниками. Диаметр окрашенных (набухших) пыльцевых зёрен равен ~28 мкм.

Женские серёжки длиной 5—6 см с 30—40 цветками, сидящими на коротких цветоножках. Завязь до половины или до ²/₃ заключена в околоцветник. После оплодотворения цветков серёжки увеличиваются до 8—11 см. В лабораторных условиях при температуре воздуха 18—22 °C семена созревают через 28—30 дней после опыления цветков, в естественных условиях этот период значительно больше.

Плод — одногнёздная многосемянная сухая двустворчатая коробочка длиной 5—7 мм, толщиной 3—5 мм, содержащая 10—12 семян длиной 2—2,5 мм. Семена снабжены пучком шелковистых волосков, способствующих переносу их ветром. Хорошо размножается семенами, которые благодаря своим длинным волоскам разносятся очень далеко. В подходящих условиях даёт густые всходы (до 500 тыс. штук на 1 га). Размножается и вегетативно, корневыми отпрысками; одно дерево может дать до 200 отпрысков. Растёт очень быстро.

Диплоидное число хромосом 2n = 38.

Географическое распространение

Евразиатский вид. Общий ареал тополя чёрного обширный: Европа, Сибирь (до Енисея), Средняя и Малая Азия, Восточный Казахстан, Западный Китай, Иран, Северная Африка. Культурные формы широко распространены в странах умеренного пояса.

В СНГ занимает территорию европейской части на севере от Гродно, Тулы, Ярославля, Нижегородской области, Кирова, Перми, на юге до Крыма и Кавказа.

В России приурочен главным образом к чернозёмным районам европейской части. В Средней России встречается спорадически, лишь по долинам крупных рек, не выходя за пределы Верхней Волги и верхних течений Днепра и Дона. Растёт одиночно, группами деревьев и небольшими рощами по заливным долинам рек, на галечных и песчаных отмелях и среди заливных лугов, на приречных песках, реже по террасам, также по протокам, старицам и берегам озёр. Образует как чистые, так и смешанные по составу насаждения с тополями белым и лавролистным и ивой белой. Легко переносит засыпание песком нижней части стволов, образуя на засыпанных частях придаточные корни.

Осокорь — представитель равнинных лесов и высоко в горы не поднимается. В редких случаях по горным рекам на Кавказе поднимается до 1500 м на уровнем моря, а на Алтае проникает до высоты 1200 м.

Помимо Восточно-Европейской равнины, распространён на Северном Кавказе и в сибирском регионе — в Западной Сибири и юго-западной части Средней Сибири.

На территории России самой северной точкой распространения дикого осокоря является 64° с. ш. на Енисее, самой восточной — 96° в. д. на Кане (бассейн Енисея).

Способы размножения и распространения

Тополь чёрный размножается семенами, пнёвой порослью и корневыми отпрысками.

Тополь чёрный — двудомный, перекрёстно опыляемый вид. На одних его деревьях формируются только тычиночные цветки, на других — только пестичные. И лишь в редчайших случаях встречаются однодомные особи.

Характерной особенностью тополя чёрного, как и других видов рода Populus, является способность производить огромное количество семян и широко их рассеивать, одно дерево даёт около 28 млн семян за год. Деревья начинают плодоносить с 10—15 лет, иногда раньше, но массово продуцируют семена только после 20-летнего возраста.

Сроки созревания семян зависят от географического района и климата. Холодная влажная погода задерживает созревание семян. В тёплую сухую погоду семенные коробочки раскрываются значительно раньше и довольно быстро. В условиях Средней России плоды обычно созревают в мае — июне. Каждая коробочка содержит 10—12 семян. В кроне взрослого дерева коробочки раскрываются в течение примерно 3—4 дней. Масса 1000 семян в среднем равна 0,76 г. Снабжённые пучком тонких шелковистых волосков, они легко разносятся ветром на значительные расстояния от материнского дерева, а также успешно распространяются течением речной воды.

Семена осокоря не имеют периода физиологического покоя, но лабораторная всхожесть семян довольно высокая (95—98 %), которая быстро снижается при хранении в комнатных условиях при температуре 18—22 °C. Однако жизнеспособность их можно продлить на 1—2 года, сохраняя при низкой температуре (от −3 до −8 °C) и низкой относительной влажности воздуха (6 %)

Во влажной среде свежие семена набухают через 5—6 ч. Затем кожура у основания семени разрывается и появляется гипокотиль, который в процессе роста изгибается вниз к субстрату. Примерно через 15—18 ч после посева (у некоторых проростков — через 12—14 ч) в основании гипокотиля образуются многочисленные длинные волоски, с помощью которых проросток закрепляется на субстрате. В начале вторых суток в центре основания гипокотиля начинается отрастание зародышевого корешка. С его появлением семядоли, увеличиваются в размере, сильнее разрывают семенную оболочку, постепенно сдвигая, а затем сбрасывая её. Массовое освобождение семядолей от семенной оболочки происходит через 26—30 ч после посева семян. Примерно через 40 ч после посева гипокотиль у абсолютного большинства проростков принимает вертикальное положение, а семядоли полностью раскрываются и обретают нежно-зелёную окраску. После этого заметно усиливается рост главного корня, и на его поверхности появляются корневые волоски — формируется всасывающая зона корня. Примерно через две недели появляется настоящий лист и почти одновременно с ним — второй.

Семенное возобновление является первоначальным этапом формирования естественного насаждения из тополя чёрного. Процесс образования пойменного леса происходит на открытых хорошо освещённых и лишённых травяного покрова песчаных и песчано-галечниковых отмелях. После спада паводковых вод эти отмели обладают хорошей аэрацией, поверхность их достаточно увлажнена и хорошо прогревается в дневное время, субстрат характеризуется нейтральностью и отсутствием засолённости.

Укоренение и выживание молодых сеянцев наиболее успешно происходит в условиях, при которых не происходит их смыва потоками воды, а корни при этом постоянно находятся во влажной среде. Особенно это важно в первые 1—1,5 месяца жизни сеянцев, когда у них слабо развита корневая система и они неустойчивы к засухе. Поэтому при отсутствии оптимальных условий для успешного укоренения и прорастания семян семенное возобновление на конкретном местообитании может произойти не в первый год образования отмелей, а через несколько лет.

В производственных условиях тополь чёрный иногда размножают семенами. Размножение таким способом позволяет выращивать и отбирать высококачественный посадочный материал для создания быстрорастущих насаждений. Для посева используют свежесобранные семена, очищенные от «пуха». Собирают семена с заранее отобранных быстрорастущих деревьев женского пола без гнили, без морозобойных трещин, с хорошей формой ствола и кроны.

Экология и фитоценология

Тополь чёрный растёт в поймах рек на влажных аллювиальных песчаных, песчано-галечниковых, супесчаных иловатых почвах. Это преимущественно равнинное растение, хотя и проникает в низкогорье. В Саянах поднимается в горы до 1100 м, на Алтае — до 1200 м над уровнем моря.

В составе пойменных лесов он выполняет важные водоохранные, водорегулирующие, берегозащитные, кольматирующие и санитарно-гигиенические функции.

Осокорь экологически пластичен. В развитии естественного осокоревого насаждения, в зависимости от его возраста, местоположения в пойме и продолжительности затопления выделяют четыре этапа: беспокровные топольники (1—15 лет), топольники-жередняки (20—30 лет), зрелые топольники (40—70 лет), перестойные топольники (80—120 лет).

Тополь чёрный — светолюбивый вид растения. Потребность в хорошем солнечном освещении проявляется уже в процессе прорастания семян и развития проростков: при слабом освещении проростки вытягиваются, становятся хилыми и массово гибнут в первые дни жизни. В смешанных по составу естественных и искусственных насаждениях тополь в борьбе за свет превосходит по интенсивности роста другие одновозрастные с ним виды древесных растений.

Тополь чёрный относится к микротермофитам — холодостойким растениям, приспособленным к существованию в условиях продолжительной суровой зимы, которую они переживают в состоянии покоя, проявляя высокую зимостойкость. Обширный ареал осокоря состоит из нескольких климатипов. Его южные формы теплолюбивы и в условиях Санкт-Петербурга подмерзают. Наиболее зимостойкие популяции тополя чёрного произрастают в Сибири по берегам среднего течения р. Оби, где обнаружена самая северная точка распространения тополя чёрного у д. Тренька Тюменской области, что соответствует 61°20` северной широты.

Тополь чёрный по оценке одних исследователей — гигрофит — растение, живущее в местах избыточного увлажнения почвы и во влажной атмосфере, по другим — мезофит. В целом же осокорь — влаголюбивое пойменное растение. Он хорошо растёт на достаточно влажных почвах (в пределах 60—70 % от полной их влагоёмкости) с уровнем грунтовых вод до 1—1,5 м и, вместе с тем, способен расти, хотя и менее успешно, на почвах с длительно избыточным либо временно недостаточным увлажнением. Особенно требователен он к высокой влажности почвы в период прорастания семян и развития проростков. Взрослые же растения с хорошо развитой корневой системой способны извлекать воду из глубоких горизонтов почвы и поэтому более или менее легко переносят засушливые периоды. Среди тополей осокорь наиболее вынослив к длительному затоплению. Отрицательно сказывается на интенсивности роста и долговечности тополевых насаждений сухость почвы, когда грунтовые воды залегают на глубине более 2—3 м.

По требовательности к плодородию почвы, содержанию в ней минеральных веществ осокорь относят к группе олиготрофов, мезотрофов и мегатрофов. Но это отнесение его к числу видов, малотребовательных к богатству почвы, носит условный характер. Хотя на почвах среднего плодородия растения растут и развиваются нормально, но на более плодородных почвах их биологическая продуктивность значительно возрастает. Тополевые насаждения хорошо растут и продуцируют высокие запасы древесины на богатых гумусом, обладающих хорошей аэрацией и водопроницаемостью некислых почвах (pH 5—7).

Осокорь исключительно отзывчив на улучшение почвенного питания, особенно на внесение полного минерального удобрения.

Засолённость почвы является одним из главных факторов, ограничивающих успешность роста и долговечность тополевых насаждений. Тополи плохо растут на тяжёлых суглинках, на заболоченных и заболачиваемых луговых низинах с застойной водой, на дюнных всхолмлениях с глубоким залеганием грунтовых вод. Не пригодны для культивирования все кислые почвы, подвижные и сухие пески, бедные песчаные, супесчаные, плотные глинистые, подзолистые почвы.

Тополи отрицательно реагируют на уплотнение почвы пешеходами или неумеренным выпасом.

Тополь чёрный редко встречающийся вид, отнесённый к категории таксонов, требующих дальнейшего изучения и биологического контроля на территории Вологодской, Архангельской (включая НАО), и Московской областей.

Химический состав

Почки тополя чёрного содержат смолу, эфирное масло (до 0,5 %), фенолгликозиды салицин и популин, дубильные вещества, флавоноиды, яблочную и галловую кислоты, аскорбиновую кислоту, лейкоантоцианы и жирное масло.

В коре дерева присутствуют алкалоиды, флавоноиды, дубильные вещества, высшие углеводороды.

В листьях растения найдены терпены, алкалоиды, каротиноиды, фенолкарбоновые кислоты и дубильные вещества.

Хозяйственное значение

Тополь чёрный обладает целым рядом хозяйственно ценных биологических свойств, что обуславливает его широкое применение в строительстве и промышленности, в озеленении населенных пунктов, лесном хозяйстве, защитном лесоразведении, рекультивации нарушенных ландшафтов, мелиорации для закрепления берегов, откосов, оврагов, а также в медицинских целях.

Лесоводство

В лесоводстве тополь чёрный используется для получения дешёвой древесины. К двадцати годам на 1 га тополя могут дать такой прирост древесины, какой дубовые и сосновые насаждения дают только к ста годам.

древесина

Физико-механические свойства древесины тополя чёрного из европейской части России по данным литературных источников составляют: плотность — 400—560 кг/м³; предел прочности при статическом изгибе колеблется от 330 до 845 кг/см²; торцевая плотность — от 198 до 290 кг/см². Наиболее высокими физико-механическими свойствами характеризуется древесина тополя чёрного, произрастающего на Украине, в Узбекистане и Саратовской области.

Древесина с буроватым ядром, жёлтой заболонью и коричневатыми прожилками, мягкая и легкая идёт на производство спичек, строительных материалов, доску, клёпку, для выработки фанеры и шпал; употребляется в столярном и токарном производстве для резьбы, изготовления мебели, бондарных изделий, долблёных лодок, корыт, лопат, деревянной посуды, мисок, плошек, ложек и других товаров. Капы стволов — отделочный материал для мебели и поделок. Кроме того, древесина тополя чёрного широко используется в целлюлозно-бумажной и химической промышленности для получения целлюлозы, бумаги и искусственного шелка (вискозы). Выход целлюлозы составляет 50 %.

Кора содержит 3 % дубильных веществ и употребляется для дубления при выделке кож и для окрашивания в жёлтый цвет. Хризин, содержащийся в почках, служит для окрашивания тканей в жёлтый и коричневые тона.

Тополь чёрный издавна привлекал внимание рыбаков как дерево, способное образовывать толстую кору, пригодную для изготовления поплавков к рыболовным снастям под названием «балбера».

В древние времена из тополевого дерева, благодаря присущим ему гибким свойствам, делали воинские щиты.

защитное лесоразведение

В агролесомелиорации тополь чёрный используется для облесения степных районов, укрепления оврагов, берегов рек, посадок вдоль дорог и водоёмов.

Садово-парковое строительство

Тополь чёрный относится к числу наиболее распространённых видов древесных растений, применяемых в озеленении населённых пунктов и рекультивации. Это обусловлено тем, что он весьма зимостоек, быстро растёт, экологически пластичен, проявляет в условиях города довольно высокие пыле-, дымо- и газоустойчивость. Одно дерево выделяет столько кислорода, сколько 7 елей, 4 сосны или 3 липы; за вегетативный сезон один тополь освобождает атмосферу от 20-30 кг пыли или сажи.

Медицинское использование

Тополь чёрный (наряду с другими видами тополя — монолиферным (Populus monolifera Ait.), бальзамическим (Populus balsamifera L.), пирамидальным (Populus nigra var. piramidalis Spach)) в качестве лекарственного растения отечественного происхождения включён в фармакопеи России и СССР с I по XI издание.

Лекарственное сырьё

С лечебной целью используют листовые почки тополя — (лат. Gemmae Populi nigrae), а также кору и листья. Почки заготавливают в период сокодвижения, до начала расхождения кроющих чешуй, и высушивают в сушилке при температуре не выше 35 °C или на открытом воздухе в тени. Кору собирают ранней весной с вырубленных деревьев или спиленных сучьев при окультуривании насаждений.

Сырьё состоит из почек длиной около 1,5—2 см, в поперечнике около 4—6 мм. Цвет зеленовато- или буровато-жёлтый, запах своеобразный, смолисто-бальзамический, вкус горьковатый. В готовом сырье допускается влаги не более 12 %; цветочных почек и ветвей с почками не более 10, в том числе цветочных почек не более 2; минеральных примесей не более 1 %.

Фармакологические свойства

Почки чёрного тополя очень богаты биологически активными веществами, обладающими бактерицидными, противовоспалительными, антиаллергическими, мочегонными, болеутоляющими и антисептическими свойствами. Антисептическое действие почек обусловлено наличием глюкозида популина, который при приготовлении препаратов гидролизуется до бензойной кислоты, являющейся сильным антисептиком. Экспериментально установлено, что при приёме внутрь популина и особенно салицина, полученных из осокоря, резко увеличивается выделение с мочой мочевой кислоты. Кроме того, почки оказывают антисептическое действие на слизистую оболочку бронхов и разжижают мокроту при хроническом бронхите с гнойной секрецией.

Применение

Благодаря широкому спектру действия почки тополя используют для лечения острых воспалительных процессов дыхательных путей и хронического бронхита с гнойной мокротой. В XIX веке из почек и листьев тополя чёрного получали жидкий экстракт, который употребляли при чрезмерном половом возбуждении, особенно при сперматорее. В народной медицине многих стран препараты из почек тополя чаще всего применяют при заболеваниях мочеполовых органов, циститах, недержании мочи, болезненном мочеиспускании (особенно после операций), болезнях почек, сперматорее, гипертрофии предстательной железы, простатите и как афродизиатическое средство.

При шеечном цистите (воспалении предстательной части мочеиспускательного канала), хроническом уретрите, стриктуре задней уретры, колликулитах наравне с приёмом внутрь препаратов тополя рекомендуют делать инсталляции мочеиспускательного канала или мочевого пузыря масляным экстрактом почек тополя. Кроме того, препараты из почек тополя применяют при неврозах, различных видах невралгии, артритах, геморрое, атонии кишечника, диарее, простудных заболеваниях, гриппе, а также как средство, регулирующее менструации.

В народной медицине настойку и экстракт почек рекомендуют принимать внутрь при злокачественных опухолях (вместе с другими растениями), туберкулёзе, ревматизме, подагре, цинге, ишиасе, перемежающейся лихорадке, цистите и других заболеваниях мочевого пузыря. Используют также при сперматорее, дисменорее, диарее, простудных заболеваниях и как гемостатическое, седативное, отхаркивающее средство. Из почек добывают смолистый бальзам, а из экстрактов приготавливают «тополевую мазь» (лат. Populi unguentum, ранее называлась Unguentum Populi) для наружного применения. «Тополевую мазь» применяют в качестве дезинфицирующего, жаропонижающего, отвлекающего, мягчительного средства при подагре, ревматизме, заболевании суставов, трихомонадных кольпитах, стафилококковых и грибковых заболеваниях кожи, фурункулах, ранах, ожогах, язвах, геморрое, трещинах сосков груди, аллопеции. «Тополевая мазь» из свежих почек используют в немецкой медицине как средство при лечении геморроя и ожогов. Летучие фракции фитонцидов из почек обладают протистоцидными свойствами, а водноспиртовая настойка — антиамёбной активностью. Сок из почек и из молодых и зрелых листьев и их ацетоновая и эфирная вытяжки, а также сухие почки, прогретые на водяной бане до 100 °C в течение 1 часа, обладают антибиотическими и протистоцидными свойствами.

Лекарственные формы из почек тополя чёрного применяются для укрепления волос, стимулирования их роста, а также для лечения сухой себореи.

Почки тополя чёрного входят в состав БАД, предназначенной для облегчения отказа от табакокурения «Смоук Стоппер».

Семена тополя («тополевый пух») можно использовать в качестве перевязочного материала, заменяющего вату.

Другое применение

Эфирное масло из почек (выход до 0,7 %) используют в парфюмерной промышленности, в частности, для отдушки мыла и как фиксатор. Тополевые почки входят в состав рижского бальзама.

Листья тополя чёрного пригодны для дубления кож, изготовления жёлтой краски для тканей. Кора содержит до 8,5 % танинов и красящее вещество хризин, может использоваться для дубления и окраски кож. Из коры толстых стволов делают поплавки к рыболовным снастям.

В прудовом рыбоводстве высушенные и хорошо размолотые годичные побеги тополя чёрного в смеси с другими кормами применяются для кормления рыбы. В высушенных ветвях содержится (в %): сырого белка — 18, сырого жира — 3,2, безазотистых экстрактивных веществ — 47,6, сырой клетчатки 23,6, золы — 6,9.

Листья тополя удовлетворительно поедаются скотом; кору, почки, листья охотно ест бобр.

В пчеловодстве осокорь имеет значение как пергонос, поставляющий пчёлам пыльцу, а также клей. Пчёлы собирают на листьях и почках тополя (также как и на листьях других растений, выделяющих смолы) клейкое вещество, превращаемое ими в прополис, который получает сейчас всё большее признание как ценное лекарственное средство.

Волоски при семенах пригодны как один из компонентов при изготовления фетра и для выделки бумаги.

Плоды яблони и груши, обработанные фитонцидами из листьев тополя чёрного, более устойчивы к заболеваниям, как в период вегетации, так и при хранении.

Номенклатура и внутривидовая систематика

Populus nigra L. в Sp. Pl. (1753) 1034; Ledebour, 1847—1849, Fl. Rossica, 3, Part 1:638; Комаров, 1936, Фл. СССР, 5:228;

Род Populus L. относится к семейству Salicaceae Mirbel — Ивовые. Различными исследователями предложен ряд классификаций рода Тополь. В России наиболее распространённой является классификация В. Л. Комарова, согласно которой тополь чёрный относится к подроду настоящих тополей Eupopulus Dode, секции Aegirus Aschers — тополи чёрные.

По классификации Международной тополевой комиссии, широко используемой в мире, род Тополь разделён только на пять секций, в которой тополь чёрный относится к секции Aigeiros Doby.

Описан из Средней Европы. Тип в гербарии Линнея.

Разновидности:

• Populus nigra var. piramidalis Spach. (Populus nigra L. var. piramidalis Roz. syn. Populus italica Moench) — Тополь пирамидальный, или итальянский. Часто разводится в садах, парках и по обочинам дорог. Некоторые специалисты рассматривают эту разновидность не как гибрид, а как природный мутант чёрного тополя или принимают за самостоятельный вид. Считается, что он самостоятельно появился во внутренних долинах Апеннин в провинциях Умбрия и Марке, где в диком виде он растёт и сейчас, замещая чёрный тополь. Здесь он выращивался с древнейших времён и отсюда распространился по всему миру. Отличается от чёрного тополя своей высотой, достигающей более 30 м, красивой, узкой, пирамидальной или конической кроной, вверх направленными, прижатыми ветвями и более мелкими ромбическими, очень длинночерешчатыми листьями.

Литература

• Универсальная энциклопедия лекарственных растений / Сост. И. Путырский, В. Прохоров. — Мн.—М.: Книжный Дом — Махаон, 2000. — 656 с.
• Флора европейской части СССР / Отв. ред. и ред. тома Н. Н. Цвелёв. — РАН – Ботанический институт им. В. Л. Комарова. — СПб: Наука, 1994. — Т. 7. — 317 с. — 920 экз. — ISBN 5-02-026726-0.
• Губанов, И. А. и др. 412. Populus nigra L. — Тополь чёрный, или Осокорь // [herba.msu.ru/shipunov/school/books/gubanov2003_illustr_opred_rast_sred_rossii_2.djvu Иллюстрированный определитель растений Средней России. В 3 т]. — М.: Т-во науч. изд. КМК, Ин-т технолог. иссл., 2003. — Т. 2. Покрытосеменные (двудольные: раздельнолепестные). — С. 10. — ISBN 9-87317-128-9.
• Энциклопедический словарь лекарственных растений и продуктов животного происхождения : Учеб. пособие / Под ред. Г. П. Яковлева и К. Ф. Блиновой. — 2-е, испр. и доп. изд. — СПб: СпецЛит; СПХФА, 2002. — С. 276—277. — 2000 экз. — ISBN 5-299-00209-2.
• Бакулин В. Т. Тополь чёрный в Западной Сибири / Отв. ред. академик И. Ю. Коропачинский. — Новосибирск: акад. изд-во «Гео», 2007. — 121 с. — 200 экз. — ISBN 978-5-9747-0068-2.

Ссылки

• Осокорь — статья из Большой советской энциклопедии.
• Осокорь // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.  (Проверено 8 августа 2009)
• [www.bioversityinternational.org/Publications/pubfile.asp?ID_PUB=927 Black poplar (Populus nigra)]

Отрывок, характеризующий Тополь чёрный

Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.


Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.