Топоним

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Топонимы»)
Перейти к: навигация, поиск
В Викисловаре есть статья «топоним»

Топо́ним (от др.-греч. τόπος — место + ὄνομα — имя, название) — имя собственное, обозначающее собственное название географического объекта.

Топонимы изучаются наукой топонимикой.





Виды топонимов

Среди топонимов выделяются различные классы, такие как:

Другие термины
  • квазитопонимы — потенциальные слова языка, напоминающие топонимы по лексическому содержанию и словобразовательной модели, используемые как названия вымышленных географических объектов[1] (Мухосранск);
  • микротопонимы — названия небольших объектов (угодий, урочищ, сенокосов, выгонов, топей, лесосек, гарей, пастбищ, колодцев, ключей, омутов, порогов и т. д., обычно известные лишь ограниченному кругу людей, проживающих в определённом районе);
  • антропотопонимы — названия географических объектов, образованных от собственного имени человека,
  • неотопонимы — преднамеренное изменение названия топонима с целью уточнения характеристик реально существующего объекта; в широком смысле любое изменение названия объекта (или возвращение старого имени) представляет собой неотопоним и должно быть согласовано с прежним названием, что особенно касается названий городов, улиц, а также государств.

В топонимах (особенно гидронимах) устойчиво сохраняются архаизмы и диалектизмы, они часто восходят к языкам-субстратам народов, живших на данной территории в прошлом, что позволяет использовать их для определения границ расселения этнических общностей (например, славян в Европе или тюркских народов и этносов на Украине).

Практическая транскрипция топонимов, устанавливающая их исходное и единообразное написание и передачу на других языках, важна для картографирования.

Среди стилистически дифференцированных вариантов топонимов наиболее многочисленными являются топонимы-коллоквиализмы, топонимы-поэтизмы, топонимические перифразы.

Склонение топонимов в русском языке

Название географического объекта, употреблённое в функции приложения с родовыми географическими терминами город, село, деревня, хутор, река и т. п., согласуется с определяемым словом, то есть склоняется, если топоним русский, славянский или давно заимствован и освоен русским языком[2].

Правильно: в городе Москве (не в городе Москва)[3], в городе Санкт-Петербурге, у города Ишимбая, из города Киева, над городом Парижем; в деревню Петровку, под хутором Михайловским; на острове Валааме, на берегу реки Волги, на Зелёном мысе (не на мысе Зелёный), долина Сухого ручья (не долина ручья Сухой).

Географические названия, употребляемые в сочетании с родовым словом, обычно не склоняются, если:

Последнее не распространяется на сочетания со словом город. Правильно: из города Самары, в городе Москве[3]. Вариант в городе Москва не соответствует литературной норме[2].

Топонимы среднего рода, являющиеся приложениями и оканчивающиеся на -е, -о, не склоняются: между сёлами Молодечно и Дорожно, до города Гродно, из города Видное (это не относится к названиям на -ово, -ёво, -ево, -ино, -ыно).

Правильно: в Великих Луках, в Углянце, из Видного, но: в городе Великие Луки, в селе Углянец, из города Видное.

Русские и другие славянские топонимы на -ов(о), -ёв(о), -ев(о), -ин(о), -ын(о) традиционно склоняются[2]: храм в Осташкове, вокзал в Венёве, старый город в Лю́блине, телебашня в Останкине, дача в Переделкине, шоссе к Строгину́, строительство в Новокосине́, маршрут из Люблина́, политехнический колледж в Колпине. Вспомните у М. Ю. Лермонтова: [ru.wikisource.org/wiki/Бородино_(Лермонтов) Недаром помнит вся Россия про день Бородина́!]

В XX веке сложилась тенденция к употреблению несклоняемого варианта названий на -ово, -ёво, -ево, -ино, -ыно, что теперь считается допустимым: в Люблине́ и в Люблино́, в сторону Строгина́ и в сторону Строгино́, в Иванове и в Иваново, из Простоквашина и из Простоквашино, до Косова и до Косово. При этом склоняемый вариант отвечает внутренним закономерностям русского языка и соответствует литературной норме[2]. В XXI веке наблюдается возврат к традиционной норме.

Названия, имеющие форму полного прилагательного, как правило, склоняются[4]: в городе Железнодорожном, на Красной площади, на Зелёном проспекте (не на проспекте Зелёный), на Ладожском озере, по Белой реке, в Баргузинском заповеднике, на Гыданском полуострове, на Русском острове, в Мозамбикском проливе, в Силезском воеводстве.

Элементы топонимов

Русскоязычные

Немецкоязычные[en]

Англоязычные[en]

См. также [rosreestr.ru/upload/Doc/21-upr/%D0%98%D0%BD%D1%81%D1%82%D1%80%D1%83%D0%BA%D1%86%D0%B8%D1%8F%20%D0%BF%D0%BE%20%D1%80%D1%83%D1%81%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B9%20%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B5%D0%B4%D0%B0%D1%87%D0%B5%20%D0%B0%D0%BD%D0%B3%D0%BB%D0%B8%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B8%D1%85%20%D0%B3%D0%B5%D0%BE%D0%B3%D1%80%D0%B0%D1%84%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D1%85%20%D0%BD%D0%B0%D0%B7%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B9.pdf приложения 1 и 2]

Испаноязычные

Португалоязычные

Ираноязычные

Тюркские

Финские и карельские

Латышские

  • акменс — камень (мыс Акменьрагс — мыс Каменный Рог)
  • аугстс — высокий (Аугшземе — Верхняя земля)
  • грива — устье (Даугавгрива — Устье Даугавы (Двины), Усть-Двинск (микрорайон в Риге))
  • калнс — гора, холм (Зиепниеккалнс — Гора Мыловаров)
  • межс — лес (Межапаркс — Лесопарк)
  • муйжа — усадьба, хутор (Закюмуйжа — Заячья усадьба)
  • пилс — замок, город (как производное от замка) (Даугавпилс — Город на Даугаве (Двине))
  • сала — остров (Закюсала — Заячий остров)
  • упе — река (Лиелупе — Большая река)
  • циемс — посёлок (Межциемс — Лесной посёлок)
  • эзерс — озеро (озеро Балтэзерс — Белое озеро)

Японские

Напишите отзыв о статье "Топоним"

Примечания

  1. Хохлова В. А. [gisap.eu/ru/node/51398 Каламбур как средство фразеологизации топонима в составе английской и украинской топонимической фразеологии]. // [files.gisap.eu/sites/files/digest/83-84.indd%20Internet.pdf Global trends of development of ethnic languages in the context of providing international communications]. London, 2014.  (рус.)
  2. 1 2 3 4 [gramota.ru/spravka/letters/?rub=rubric_90 Справочно-информационный портал ГРАМОТА.РУ (gramota.ru): как склонять географические названия?]
  3. 1 2 Слово город рекомендуется употреблять ограниченно, главным образом перед названиями городов, образованными от фамилий (город Киров). Вариант в городе Москве следует характеризовать как специфически-канцелярский. Общеупотребительно: в Москве. — [gramota.ru/spravka/letters/?rub=rubric_90 gramota.ru]
  4. Розенталь Д. Э. Справочник по русскому языку: правописание. произношение. литературное редактирование. — 2-е изд., испр. — М.: Айрис-пресс, 2005. — 768 с. — ISBN 5-8112-1518-5.
  5. персидско-таджикский топоформант, происходящий от древнеиранского «*ā-pāta-» «защищённый» от корня «*pā-» — «охранять, защищать»
  6. [www.kraeved74.ru/index.php?name=UniCatalog&&pa=categories&cid=6 Топонимика Челябинской области]. Краеведение Челябинской области. Проверено 8 января 2009. [www.webcitation.org/61AlJop3Q Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
  7. [krym.sarov.info/slovar.html Краткий словарь географических названий Крыма]. Путеводитель. Крым. Серия: Мир вокруг нас.. Проверено 22 апреля 2008. [www.webcitation.org/61AlKjdMz Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
  8. [pedsovet.org/mtree/task,viewlink/link_id,4474/Itemid,118/ Краеведение, 6 класс. «Введение в краеведение Южного Урала»]. Проверено 22 апреля 2008. [www.webcitation.org/61AlLP3Wr Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].

См. также

Литература

  • Подольская Н. В. Словарь русской ономастической терминологии / Отв. ред. А. В. Суперанская. — Изд. 2-е, перераб. и доп. — М.: Наука, 1988. — 192 с. — 28 000 экз. — ISBN 5-256-00317-8.
  • Бушуева Е. Н., Волостнова М. Б. Словарь географических терминов и других слов, встречающихся в топонимии Хакасской автономной области. М., 1968. 80 с.
  • Бушуева Е. Н. Словарь географических терминов и других слов, встречающихся в топонимии Азербайджанской ССР. М., 1971.
  • Бушуева Е. Н. Словарь географических терминов и других слов, встречающихся в топонимии Дагестанской АССР. М., 1972.
  • [ru.wikisource.org/wiki/Замечание_о_топонимах-прилагательных_в_русской_речи Замечание о топонимах-прилагательных в русской речи] / Н. А. Дубовой // Румянцевские чтения-2014. Ч. 1 : материалы междунар. науч. конф. (15—16 апреля 2014) : [в 2 ч.] / Российская гос. б-ка. — М.: Пашков дом, 2014. — С. 229—234.
  • Пасхалов А. П. Удивительная этимология. — М.: НЦ ЭНАС, 2008. — 176 с. — (О чем умолчали учебники). — 10 000 экз. — ISBN 978-5-93196-703-5. (в пер.)

Ссылки

В Викисловаре есть статья «топоним»
  • [aleph.rsl.ru/F/?func=file&file_name=find-b&local_base=tst11 Справочник географических названий Российской государственной библиотеки] (более 220 тысяч топонимов; наиболее полно представлена российская топонимия; широкие возможности поиска)
  • [toponim.by Toponim.by] — карта топонимов Белоруссии. Поиск по шаблону с визуализацией на карте.
  • Перечень официальных инструкций по русской передаче иноязычных географических названий, перечень нормативных словарей географических названий: [www.allmedia.ru/laws/DocumShow_DocumID_158491_DocumIsPrint__Page_2.html на сайте allmedia.ru]; [base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=EXP;n=463532 на сайте consultant.ru]
  • [www.geonames.org GeoNames — поиск географических названий на разных языках]

Отрывок, характеризующий Топоним

– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.