Топчиев, Александр Васильевич

Александр Васильевич Топчиев
Место рождения:	Михайловка, Усть-Медведицкий округ, область Войска Донского, Российская империя
Научная сфера:	химик, нефтехимия
Место работы:	МХТИ имени Д. И. Менделеева, МТИПП, МНИ имени И. М. Губкина, МВО СССР, ИНХСАН
Учёная степень:	доктор химических наук
Учёное звание:	академик АН СССР
Альма-матер:	МХТИ имени Д. И. Менделеева
Научный руководитель:	П. П. Шорыгин
Награды и премии:
Сайт:	[www.gubkin.ru/gallery/portrait/detail.php?ID=1114 gubkin.ru]

Александр Васильевич Топчи́ев (1907—1962) — специалист в области органической химии, организатор науки, академик АН СССР (1949), главный учёный секретарь Президиума АН СССР (1949—1959), вице-президент АН СССР (1958—1962). Основные труды в области нефтехимии, галогенирования, алкилирования, химии углерода.

Биография

Ранние годы

Родился 27 июля (9 августа) 1907 года в слободе Михайловка (ныне город, Волгоградская область). Его семья была незаурядной, несмотря на то, что отец был выходец из простых крестьян. В 1921 году со своими родителями переехал в Москву. Сразу же поступил в техникум кустарной промышленности ВСНХ РСФСР, совмещая учёбу с работой рассыльным в московском отделе народного образования. При окончании техникума получил специальность техника по красильно-набивному делу.

Учёба в институте

В год окончания техникума он поступил в МХТИ имени Д. И. Менделеева. Одновременно работал преподавателем химии в том же техникуме. Студентом активно участвовал в комсомольской и профсоюзной работе, проявляя сильный интерес к учёбе. Член ВКП(б) с 1932 года.

Окончив институт и получив квалификацию инженера-технолога в 1930 году, поступил в аспирантуру на кафедру органической химии. Через два года стал доцентом кафедры органической химии МХТИ имени Д. И. Менделеева. В 1937 году защитил кандидатскую диссертацию на тему: «О нитрировании окислами азота углеводородов и других органических соединений».

Карьера

В 1937 году назначен заведующим кафедрой органической химии Технологического института пищевой промышленности.

Перед войной в 1940 году переходит работать в Московский нефтяной институт им. И. М. Губкина на должность заведующего кафедрой органической химии и химии нефти. Там проработал до 1962 года. В разгар войны почти весь институт был эвакуирован в Уфу, а оставшаяся в Москве его часть получила статус филиала, директором которого и назначили Топчиева. Высшая аттестационная комиссия в 1944 утвердила его в профессорском звании. Уже в этом звании защитил докторскую диссертацию на тему: «Некоторые новые пути нитрования углеводородов». По окончании войны он был назначен директором МНИ имени И. М. Губкина. Проработал на этом посту до 1947 года.

Два года после этого он выполнял обязанности заместителя министра высшего образования СССР.

В этом качестве руководил организацией т. н. «Всесоюзного совещания физиков» (декабрь 1948 — март 1949), в рамках которого планировалось, вслед за триумфом Лысенко над биологией, произвести своеобразное «лысенкование» физики.

В 1949 году избран в действительные члены АН СССР по специальности «органическая химия». В том же году он получает должность главного ученого секретаря, а спустя 9 лет — вице-президента. Ещё четыре года до конца своей жизни он посвятил работе в Академии Наук СССР.

Депутат ВС РСФСР 4—5 созывов. Действительный член академий наук Болгарии (1958) и Чехословакии, член-корреспондент Академии наук Румынии, почётный член Академии наук Венгрии.

Вклад в науку

В 1950-х в мире началось активное развитие нефтегазовой и нефтехимической отрасли. И именно по инициативе Топчиева в России была отдельно выделена проблема «Нефтехимии». Он во многом способствовал развитию научно-исследовательских институтов данной специальности и делал все от него зависящее для превращения нефтехимии и нефтепереработки в одну из самых динамично развивающихся областей наук в России.

В 1954 году под его руководством прошло первое Всесоюзное совещание по химической переработке углеводородов, на котором присутствовали руководители разных министерств.

Он принимал активное участие в подготовке доклада Н. С. Хрущёва на Пленуме ЦК КПСС, посвященного развитию химии и химической промышленности в России.

В этом же 1958 году был образован Институт Нефтехимического Синтеза, первым директором которого и стал А. В. Топчиев.

Автор более 300 работ, 10 монографий в области органической химии и химии нефти, хлорирования и нитрирования алканов, кремнийорганических соединений и не только. Автор множества научно-популярных и научно-публицистических книг по истории науки. Являлся главным редактором журнала «Нефтехимия», который начал выпускаться в 1961 году, председателем редколлегии международного ежегодника «Наука и человечество», входил в коллегию журналов «Вестник АН СССР» и «Химия и технология топлива» и сыграл заметную роль в становлении ещё серии русских научных журналов.

Нитрование

Первые работы Топчиева были посвящены нитрованию ароматических соединений и аминов с помощью диоксида азота. Кроме этого, были изучены различные нитрующие агенты, субстраты данных реакций, активаторы и катализаторы процессов. Разработал методы нитрования предельных углеводородов, в числе которых нитрование метана в присутствии хлора.

Изучение механизмов нитрования было основной задачей научных работ Топчиева и его сотрудников. Он доказал, что реакции нитрования имеют цепной радикальный механизм, который до сих пор является общепризнанным.

Несколько его исследований посвящены низкотемпературному нитрованию углеводородов нитратами металлов в присутствии галогенсодержащих веществ. Им был развит метод нитрования, основанный на данных работах, и предложен механизм реакции.

Алкилирование

Реакции полимеризации и алкилирования изопарафинов и ароматических веществ непредельными углеводородами стали центральной темой его исследований в послевоенный период. Изучал и влияние таких катализаторов, как фтористый бор и его соединения, на протекание реакций. Целью этих широких работ было получение высокооктановых добавок к бензину.

Итогом его научных работ по цеолитным катализаторам стали методы получения алкилароматических углеводородов.

Кремнийорганические соединения

Изучались пути прямого синтеза некоторых кремнийорганиеских соединений. Соавтором многих работ Топчиева на эту тему стал Н. С. Наметкин. Они описали такие реакции, как присоединение гидридсиланов к ненасыщенным органическим соединениям, присоединение хлор- и бромводородных соединений кремния, дигидросиланов к олефинам и циклоолефинам. Как правило, авторы использовали платиновые катализаторы и инициирование ультафиолетовым излучением.

Топчиев и его коллеги разработали принципиально новый метод получения кремнийорганики, в основе которого лежит чередование кремнийметиленовых и силоксановых звеньев. Он впервые обнаружил возможность получать высокомолекулярные растворимые кремнийорганические полимеры.

Синтез был не единственной областью изучения кремнийорганических молекул, ученые работали над исследованием зависимостей физико-химических параметров соединений от их строения. Эти работы принесли Институту Нефтехимического Синтеза всемирную известность.

Полимеризация

Открытие реакции полимеризации этилена и пропилена послужило толчком к созданию группы в Институте Нефтехимического Синтеза, которая стала заниматься изучением газообразных олефинов в реакции полимеризации. Большое внимание уделялось изучению катализаторов реакции — алюминийорганических и металоксидных соединений.

Одним из наиболее интересных результатов, полученных группой Топчиева, стал процесс полимеризации пропилена в жидком пропане. Благодаря высокой скорости и конверсии реакции ученым удалось внедрить этот процесс на Московском Нефтеперерабатывающем заводе. Теперь эта реакция используется на нефтеперерабатывающих заводах многих стран мира.

Топчиев работал над темой полисопряженных соединений, которые представляют собой полимерные молекулы с участками сопряженных двойных связей. Научная группа изучала как способы синтеза таких макромолекул, так и физико-химические свойства, при этом уделяя большое внимание электропроводности материала.

Одним из перспективных направлений в Институте Нефтехимического Синтеза стало изучение физиологически активных полимеров.

Организовал группу по изучению стереоспецифической полимеризации. Для достижения цели пригласил в Институт нефтехимического синтеза высококлассного специалиста в этой области Бориса Александровича Долгоплоска. Результаты работы сильно продвинули область полимерной химии. Заметная часть исследований нашла практическое применение в промышленности.

Основные монографии

• Топчиев А. В. Избранные труды в 3-х кн. — М.: Наука, 1965.
  • Кн. I. Нитрование. 1965. 427 с.
  • Кн. II. Алкилирование. 1965. 558 с.
  • Кн. III. Полимеризация. Кремний-органические соединения. 1966. 528 с.
• Топчиев А. В. и др. Значение нефти в производстве современных синтетических материалов. — М.: Изд-во Акад. Наук СССР. 1959. — 128 с.
• Топчиев А. В. Нитрование углеводородов и других органических соединений. — М.: Изд-во Акад. Наук СССР. 1956. — 488 с.
• Топчиев А. В. и др. Реакция алкилирования органических соединений олефинами. — М.: Изд-во Акад. Наук СССР. 186. — 324 с.
• Топчиев А. В. и др. Фтористый бор и его соединения как катализаторы в органический химии. — М.: Изд-во Акад. Наук СССР. 1956. — 356 с.
• Топчиев А. В. Соединения фтористого бора как катализаторы в реакциях алкилирования, полимеризации и конденсации. — М.; Л.: Гостоптехиздат, 1949. — 150 с.

Поездки

* По приглашению Национальной академии наук США из Москвы в США отбыла делегация Академии наук СССР во главе с вице-президентом А.В. Топчиевым. В составе делегации академики Н.Н.Боголюбов и В.А.Каргин. Советские учёные примут участие в годичном собрании Национальной академии наук США в Вашингтоне.

— Правда, 13 апреля 1961 года. С. 6.

Семья

• Брат Алексей Васильевич (1912—1969) — министр общего машиностроения СССР.
• Брат Николай Васильевич — начальник Главкислорода Министерства химической промышленности.
• Сестра Клавдия Васильевна (1911—1984) — учёный-химик в области катализа.
• Младший брат, Петр Васильевич, работал пожарным летчиком, имел воинское звание полковника.

Смерть и похороны

Умер 27 декабря 1962 года. Из-за границы было получено множество откликов и соболезнований по поводу его безвременной кончины. Академик был похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 8).

Память

Именем Топчиева названы:

• Улицы в г. Донецке, в г. Михайловка Волгоградской области
• Теплоход «Академик Топчиев»
• Институт нефтехимического синтеза Российской Академии Наук.

• С портретом А. В. Топчиева выпущены почтовые маркированные конверты.
• Для студентов Российского Государственного Университета нефти и газа им. И. М. Губкина учреждена Топчиевская стипендия.
• На здании Института нефтехимического синтеза им. А. В. Топчиева РАН установлена мемориальная доска учёному.

Награды и премии

• Ленинская премия (1962)
• Сталинская премия третьей степени (1950) — за разработку и внедрение новых авиационных двигателей
• два ордена Ленина
• два ордена Трудового Красного Знамени
• медали.

Литература

• Александр Васильевич Топчиев (1907—1962). Материалы к биобиблиографии ученых СССР. Сер. химическая. Вып. 34. М.: Наука, 1964, 159 с.
• ЦК РКП(б)-ВКП(б)-КПСС. 1922—1991 / 1952—1958 / отв. сост.: В. Ю. Афиани, В. Д. Есаков. — М. : РОССПЭН, 2010. — C. 1175.
• Хаджиев С. Н. Александр Топчиев (1907—1962 // Российская наука в лицах / под общ. ред. Ю. С. Осипова; сост. В. А. Попов. — М. : Академия, 2009. — Вып. 6. — C. : 229—239 :портр., ил.
• Топчиев А. В. // Российская академия наук: список членов академии. 1724—1999, RUSSIAN ACADEMY OF SCIENCES: List of the akademy members 1724—1999 / [авт.-сост.: Б. В. Левшин и др.]. — М.: Наука, 1999. — С. 239.
• Корнеев С. Г. А. В. Топчиев // Корнеев С. Г. Советские ученые — почетные члены научных организаций зарубежных стран / [отв. ред. акад. Ю. А. Овчинников]. — М.: Гл. ред. восточ. лит. (тип. «Наука»), 1981. — C. 134.

Ссылки

• [www.gubkin.ru/gallery/portrait/detail.php?ID=1114 Александр Васильевич Топчиев в портретной галерее в портретной галерее РГУ нефти и газа им. И. М. Губкина]

Отрывок, характеризующий Топчиев, Александр Васильевич

Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.