Торговая улица (Мариуполь)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Торговая улица
Мариуполь
укр. Торгова вулиця

Торговая улица. Вид от Митрополитской улицы в сторону Николаевской
Общая информация
Страна

Украина

Регион

Донецкая область

Город

Мариуполь

Протяжённость

3,2 км

[maps.yandex.ru/-/CVVKzR5T на Яндекс.Картах]
[maps.google.com/maps?q=47.102527787778,37.562916676667&hl=ru&ll=47.102557,37.562943&spn=0.023895,0.042572&t=m&z=15 на Картах Google]
Координаты: 47°06′09″ с. ш. 37°33′46″ в. д. / 47.102528° с. ш. 37.562917° в. д. / 47.102528; 37.562917 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=47.102528&mlon=37.562917&zoom=15 (O)] (Я)
Внешние изображения
Магазины на Торговой улице в начале XX века
[fotki.yandex.ru/users/levsandalov/tags/старый%20мариуполь/view/158278?page=0 Фото 1]
[fotki.yandex.ru/users/levsandalov/tags/старый%20мариуполь/view/158279?page=0 Фото 2]

Торго́вая у́лица — одна из старейших улиц Мариуполя. В настоящее время носит историческое название (полученное улицей 28 сентября 1876 года), в 19241991 годах была переименована и носила название III Интернационала. Расположена перпендикулярно центральной улице города — проспекту Мира. Торговая начинается тупиком южнее Итальянской улицы и заканчивается вблизи центра района Правого берега у улицы Верхние Аджахи.

На своём пути пересекает следующие улицы:

От Георгиевской улицы до Митрополитской улицы преобладает многоэтажная застройка, на остальном протяжении преимущественно одноэтажная жилая застройка, частично — промышленная и складская территория. До 1960-х годов имела магистральное значение, являлась одной из центральных улиц города. С марта 1971 года от проспекта Мира до бульвара Шевченко проложена троллейбусная линия на Левый берег.

Напишите отзыв о статье "Торговая улица (Мариуполь)"



Ссылки

[old-mariupol.com.ua/torgovaya-ulica/ История Торговой улицы].

Отрывок, характеризующий Торговая улица (Мариуполь)

Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.