Торн, Род

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Родни Кинг «Род» Торн (англ. Rodney King "Rod" Thorn; родился 23 мая 1941 года, Принстон, Западная Виргиния) — американский профессиональный баскетболист и тренер.



Карьера игрока

Играл на позиции атакующего защитника и разыгрывающего защитника. Учился в Университете Западной Виргинии, в 1963 году был выбран на драфте НБА под 2-м номером командой «Балтимор Буллетс». Позже выступал за команды «Детройт Пистонс», «Сент-Луис Хокс» и «Сиэтл Суперсоникс». Всего в НБА провёл 8 сезонов. Включался в 1-ую сборную новичков НБА (1964). Два года подряд включался во 2-ую всеамериканскую сборную NCAA (19621963). В 1962 году признавался баскетболистом года среди студентов конференции Southern. Всего за карьеру в НБА сыграл 466 игр, в которых набрал 5012 очков (в среднем 10,8 за игру), сделал 1463 подбора и 1214 передач.

Тренерская карьера

После завершения профессиональной карьеры игрока Торн тренировал команды «Спиритс оф Сент-Луис» (АБА) (1975—1976) и «Чикаго Буллз» (1981—1982), но без особого успеха. В 2002 году был признан менеджером года за то, что команда «Нью-Джерси Нетс», менеджером которой он был, дошла до финала НБА, где проиграла «Лос-Анджелес Лейкерс».

Напишите отзыв о статье "Торн, Род"

Ссылки

  • [www.basketball-reference.com/players/t/thornro01.html Статистика на сайте Basketball-Reference.com] (англ.)
  • [www.nba.com/historical/playerfile/index.html?player=rod_thorn Статистика на сайте NBA.com] (англ.)
  • [www.basketball-reference.com/coaches/thornro01c.html Тренерская карьера на сайте Basketball-Reference.com] (англ.)

Отрывок, характеризующий Торн, Род

Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.