Торпеда Бреннана

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Торпеда Бреннана - вид управляемого оружия, разработанный австралийским изобретателем Луи Бреннаном в 1877 году. Представляла собой механическую торпеду, приводившуюся в действие расположенной на берегу паровой машиной, выбирающей тонкие тросы с расположенных внутри торпеды катушек. Путём изменения скорости разматывания тросов, можно было управлять движением торпеды и направлять её в цель на расстоянии до 1800 метров.

Была принята на вооружение Королевским военно-морским флотом Великобритании, и использовалась для защиты входов в гавани. Оставалась на службе с 1886 по 1906 год.





История

Бреннан утверждал, что идея торпеды с механическим двигателем появилась у него в результате наблюдений за вращением катушки с хлопковой нитью, которая, когда её тянули за нитку, катилась в противоположном направлении. Он попытался представить, какой механизм мог бы использовать подобный принцип, и решил, что единственным аппаратом, которому может потребоваться движение на сравнительно небольшую дистанцию без возврата является торпеда.

В 1874 году Бреннан начал (с помощью математиков из Мельбурнского Университета) продумывать идею своей торпеды, и в 1878 году, после ряда экспериментов, представил действующую модель. Проведенные эксперименты оказались успешными, и привлекли внимание британского адмиралтейства, которое направило контр-адмирала Дж. Вилсона, командира австралийского эскадрона Королевского Флота, проинспектировать изобретение. Демонстрация произвела на адмирала такое впечатление, что тот поддержал предоставление изобретателю грантов на продолжение работ, и в 1879 году первый действующий образец торпеды был представлен правительству.

В 1883 году, усовершенствованная модель торпеды была представлена на испытания королевского инженерного корпуса. После трех лет работ, корпус наконец, выдал положительное заключение и рекомендовал торпеду к принятию на вооружение для обороны портов и гаваней.

Конструкция

Главной особенностью торпеды Бреннана было отсутствие в её корпусе двигателя. Винты торпеды приводились в действие от двух барабанов, на каждый из которых было намотано несколько тысяч метров стальной проволоки. Расположенная на берегу паровая машина выбирала тросы и заставляла тем самым вращаться барабаны, приводя в действие через дифференциальный механизм два вращающихся в противоположные стороны винта.

Управление торпедой осуществлялось с берега, путём регулировки скорости выбирания тросов. Если один из барабанов внутри корпуса торпеды начинал вращаться быстрее чем другой, специальное механическое приспособление приводило в действие рулевой механизм. Таким образом, ускорив выбирание одного троса торпеду заставляли повернуть влево, а ускорив выбирание другого - вправо. Если оба троса выбирались с одинаковой скоростью, барабаны вращались одинаково быстро и руль фиксировался в среднем положении.

Исходная версия торпеды развивала скорость до 20 узлов (порядка 36 км/ч), используя проволоку толщиной в 1 мм. Позднее, торпеда была усовершенствована, и толщина проволоки увеличена до 1,8 мм, что позволило поднять скорость торпеды до 27 узлов (48,6 км/ч). Торпеда была оснащена механизмом, автоматически поддерживающим её на стабильной глубине.

Запуск торпеды Бреннана осуществлялся с берега. Торпеда сталкивалась в воду по рельсам с берегового ската, после чего запускался расположенный на берегу двигатель и торпеда приходила в движение. Оператор следил за курсом торпеды с 12-метровой раскладной наблюдательной вышки через бинокль (для лучшего отслеживания движения торпеды, на ней монтировалась выступающая над водой мачта с флажком) и при помощи электрических переключателей регулировал скорость выбирания одного и другого троса.

Практические испытания продемонстрировали, что опытный оператор может поразить торпедой движущийся объект на расстоянии до 1800 метров, при этом в случае промаха он мог даже описать дугу и вновь направить торпеду к цели.

Развертывание

Развертывание торпеды началось с 1886 года. По мере успешного строительства первых позиций, планы были расширены и к 1891 году предполагалось развернуть уже 15 береговых торпедных станций в стратегических портах Британской Империи. На практике, планы были реализованы лишь частично: торпедные станции появились на острове Уайт, в Плимуте, Корке, Гонконге и на Мальте. От двух до четырех станций было смонтировано для прикрытия каждого из этих объектов.

Каждая торпедная станция состояла из телескопической выдвижной мачты, береговой аппаратуры сматывания троса и рельсовых дорожек для торпед, по которым они спускались бы в воду. Предполагалось, что торпеды должны будут применяться для кинжальной стрельбы по прорывающимся вражеским крупным кораблям. Технические возможности торпеды вполне позволяли опытному оператору поразить даже идущий полным ходом броненосец, а незначительное время движения (на дальность 1800 м торпеда шла всего около двух минут) практически исключало шансы противника увернуться.

В 1906 году, после завершения русско-японской войны, значительно обогатившей теорию применения торпедного оружия, Комитет по вопросам вооружений Великобритании счел торпеды Бреннана устаревшими из-за их малого радиуса действия и неприменимости в темное время суток, и рекомендовал снять их с вооружения, что и было проделано.

Напишите отзыв о статье "Торпеда Бреннана"

Ссылки

  • a b Gray, Edwyn (2004). Nineteenth-Century Torpedoes and Their Inventors. Naval Institute Press. ISBN 1-59114-341-1.
  • National Archive in WO32/6064 In minute to Director of Artillery from Inspector General of Fortifications.
  • The Brennan Torpedo by Alec Beanse p28 EAN 978-0-9548453-6-0
  • www.victorianforts.co.uk/brennan.htm

Отрывок, характеризующий Торпеда Бреннана

Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.

Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.


Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.