Торпедо (футбольный клуб, Запорожье)

Для термина «Торпедо» см. также другие значения.

Торпедо
Полное название	Футбольный клуб «Торпедо»
Прозвища	автозаводцы
Основан	1982
Стадион	ЗАО «ЗАЗ»
Вместимость	10000
Соревнование	Высшая лига (1992-1997), Первая лига (1998-2000), Команда студентов ЗИГМУ: Вторая лига (2001-2003)
Основная форма Гостевая форма

К:Футбольные клубы, основанные в 1982 годуТорпедо (футбольный клуб, Запорожье)Торпедо (футбольный клуб, Запорожье)

«Торпе́до» (укр. «Торпедо») — украинский футбольный клуб из Запорожья. Основан в 1982 году. Лучшее достижение в первенстве Украины — четвёртое место в группе в высшей лиге в сезоне 1992.

Клуб прекратил существование в 2002 году в связи с финансовым кризисом (отказ нового руководства АвтоЗАЗа финансировать клуб).

В сезоне 2002—2003 под названием «Торпедо» (Запорожье) во второй лиге выступала команда студентов ЗИГМУ. По результатам сезона 2002—2003 команда лишилась профессионального статуса, как занявшая последнее место во второй лиге.

Клубы автозавода

• «Металлист»
• «Сельмаш»
• «Машиностроитель»
• «Трактор»
• «Коммунаровец»
• «Торпедо» (1982—2002)

История

Одним из первых футбольных полей в Александровске начала XX века была площадка в Южном саду (ныне — территория у железнодорожного вокзала Запорожье I). Местом проведения футбольных баталий был и манеж Бормана-Шведе (позднее кузнечный цех «АвтоЗАЗ»). Тогда же на заводах возник так называемый «предпринимательский» спорт, суть которого состояла в организации владельцами спортивных клубов. Я. Копп поощрял развитие спорта на предприятии, в том числе и футбола, хотя деньги на инвентарь не отпускались, и настоящие мячи, бутсы и форму энтузиасты покупали на сообща собранные деньги.

В послереволюционные годы футбольные команды создавались при клубах. В 1923—1925 годах одной из сильнейших в Запорожье была команда, организованная при клубе «Металлист» (ныне — ДК «АвтоЗАЗ»). Она была финалистом II Спартакиады Запорожья, где в принципиальном споре со счетом 2:3 уступила футболистам клуба имени Дробязко (впоследствии — «Локомотив»). Игроки «Металлиста» привлекались в сборную города, которая уже тогда считалась одной из лучших в Приднепровье. В 1926 году «Металлист» и команда клуба имени Дробязко вновь встретились в финале городской Спартакиады. Игра, несмотря на дополнительное время, завершилась вничью — 1:1. В повторном матче успех сопутствовал железнодорожникам (3:1). Летом 1927 года после реконструкции открылся стадион «Металлист». Наличие отменной по тем временам спортивной базы позволило заводчанам выступить в осеннем первенстве города двумя командами Одна из них — «Металлист-II» — стала чемпионом.

В 1930-х годах команда завода «Коммунар» продолжала быть одной из сильнейших в городе. Выступая под названием «Сельмаш», в 1938 году она приняла участие в розыгрыше Кубка Украины, однако лишь на зональном уровне. Тем не менее футболисты «Коммунара» были включены в число участников первенства Днепропетровской области, в состав которой тогда входило Запорожье.

В послевоенные годы на областной футбольной арене появляется «Трактор», затем — «Коммунаровец», в рядах которого в конце 1960-х годов играли такие известные футболисты, как Анатолий Семикопенко, Юрий Пономарев, Виктор Щеголихин, Виталий Коваленко, Виктор Самойлов. Наибольшего успеха этот коллектив добился в 1974 году, завоевав звание чемпиона области. В следующем сезоне автозаводцы дебютировали в первенстве республики, но тогда им явно не хватало опыта выступлений на таком уровне.

Торпедо

Собственно «Торпедо» появилась в 1982 году. Его создателями были директор автозавода Степан Кравчун и тренер Анатолий Колесников.

Сначала команда заявилась на первенство города, потом области. Уже в 1983 году «Торпедо» боролось за выход во вторую лигу чемпионата СССР. На местном уровне торпедовцы завоевали Кубок области. Состав той команды был таков: Рудыка, Чеботаев, Симонец, В.Бондаренко, Ходус, Ефименко, Кузьменко, Негирев, Долинин (Лавриненко, 46), Устинов, Степаненко. Тренировал команду Александр Гуржеев. В финальной пульке, которая проходила в Ирпене, запорожцы набрали одинаковое количество с местным Динамо, поэтому проводился дополнительный поединок в котором со счётом 4:2 выиграли динамовцы.

Вышли во вторую лигу торпедовцы в 1984 году, при этом в составе было больше половины игроков запорожского ФК Металлург. В первом сезоне запорожцы заняли 24-е место среди 28 команд украинской зоны. В следующем году «Торпедо» оказалось выше, завоевав девятое место.

В 1990 году «Торпедо» стало де-факто чемпионом УССР («вторая низшая», фактически четвёртая по ранжиру лига). Тот чемпионат «Торпедо» начало 8 апреля домашней победой над ахтырским Нефтяником, а завершило 4 ноября в Харькове, нулевой ничьей с местным Маяком. Эта ничья позволила запорожцам опередить николаевский Судостроитель и ровенский Авангард (54 очка против 53-х у южан и северян). В «Торпедо» плеймекером был Роман Бондаренко, который в 36 поединках забил 19 голов. Также в команде играли — Игорь Черкун, Юрий Маркин, Алексей Антюхин, Андрей Максименко, Владимир Марчук, Николай Федоренко, Игорь Якубовский, Сергей Перепаденко. Тренировал команду Евгений Лемешко.

Вернувшись в классическую вторую лигу, «Торпедо» в последнем союзном сезоне заняло 7-е место среди 22-х команд западной зоны, отстав от первой пятерки всего на три очка. Пятое место среди одиннадцати украинских команд позволило автозаводцам попасть при формировании дивизионов уже независимого украинского чемпионата не в первую, как «Галычина» и «Ворскла», а в высшую лигу.

Первое официальное дерби двух запорожских команд в чемпионатах Украины состоялся 10 марта на ЦС «Металлург». Победу в том матче неожиданно одержали бывшие второлиговые торпедовцы. Единственный гол на 48-й минуте забил Волков. Временно в Запорожье установился короткий период доминирования «Торпедо», когда и команда занимала более высокие места, и зрителей приходило на стадион, больше, чем на главную спортивную арену города. «Торпедо» в то время оставалось заводской командой, тогда как Металлург уже давно перестал ассоциироваться с давшим ему жизнь предприятием.

В 1994 и 1995 команда с тренером Надеиным занимала седьмое место. В 1996-м году начался упадок команды, связанный со сменой собственников автозавода и уходом директора завода Степана Кравчуна. Сезон 1996/97 начинал ещё Надеин, а заканчивал Виктор Матвиенко. Весной 1997-го случились и самое разгромное поражение в истории чемпионатов Украины (1:9 от «Шахтера»), и самый крупный проигрыш запорожского дерби.

В 1998-м «Торпедо» заняло последнее место выиграв лишь дважды и набрав 13 очков (у ставшего 15-м Черноморца было 32). На смену Матвиенко пришёл Леонид Колтун. «Торпедо» вообще могла не выйти на старт того чемпионата — автозаводцы внесли необходимую сумму не в последний момент, а после него, получив отсрочку.

В первой лиге все начиналось оптимистично. Команда усилилась Евгением Сониным, Павлом Иричуком, из «Прикарпатья» пришел Степан Матвиив, из «Кривбасса» — Андрей Юдин и Владислав Носенко. Несмотря на хорошую игру команды завод окончательно решил избавиться от команды, и «Торпедо», имевшее прекрасные шансы, чемпионат фактически доигрывало. Уехал в Днепропетровск Колтун, захватив с собой несколько основных футболистов, команду принял Евгений Яровенко. Однако даже в таком, фактически тренировочном режиме запорожцы заняли необходимое для выхода в высшую лигу третье место.

На матч последнего тура, во Львове против одноименной команды, в футболках «Торпедо» вышли сплошь молодые футболисты, из которых едва ли не самым известным стал Виталий Прокопченко. Последним тренером был Роман Бондаренко. В 1999 году «Торпедо» из-за финансовых трудностей отказалось от места в высшей лиге и место было разыграно в дополнительном матче между «Днепром» (Черкассы) и «Прикарпатьем» (Ивано-Франковск). 29 июня 1999 года запорожское «Торпедо» прекратило своё существование.

Позже, под этим именем играла команда во второй лиге, но к автозаводскому клубу она уже не имела никакого отношения.

Тренеры

Год	Начальник команды	Главный тренер	Тренер
1982—1983			А. П. Гуржеев
1985—1987	А. П. Колесников	Г. С. Вуль	А. П. Гуржеев
1987—1988	А. П. Колесников	А. П. Гуржеев	В. А. Ходус, В. М. Атаманюк
1989 (до июня)	А. П. Колесников	Й. Й. Беца	В. М. Атаманюк
1989 (с июня)	А. П. Колесников	Е. Ф. Лемешко
1990	А. П. Колесников	Е. Ф. Лемешко	В. А. Ходус, В. М. Атаманюк
1991—1992	А. П. Колесников	Е. Ф. Лемешко	В. М. Атаманюк
1992—1993	А. П. Колесников А. В. Бабурин (президент)	Е. Ф. Лемешко	В. М. Атаманюк, И. Д. Балан
1993		В. А. Матвиенко
1994-1997		И. А. Надеин
1997		А. В. Чередник
1997-1998		В. А. Матвиенко
1997—1998		Л. Я. Колтун (с мая)
1998—1999		Л. Я. Колтун (по декабрь)
2001—2002	В. Ф. Ищенко (вице-президент)	И. А. Надеин	И. Гимро
2002—2003		Ю. Д. Розенко

Стадион

Домашней ареной клуба являлся Стадион ЗАЗ (стадион автозавода «Коммунар»). Также команда играла на следующих стадионах:

• Центральный стадион «Металлург» (24 тыс. мест)
• Стадион ЗТЗ «Авангард» (5 тыс. мест)
• Стадион ВДФСО «Локомотив» (8 тыс. мест)

Литература

• Копелиович А. Футбольный клуб «Торпедо». Футбол 92/93. Справочник болельщика. — Запорожье, 1993. — 60 с.
• Горячкин А. М. «Торпедо» (Запорожье). 1985-1989 гг.. — Житомир: Типография УВД, 1990. — 12 с.

Ссылки

• Мыленко Владимир. [football.ua/countrieselse/news/70529.html Ты будешь чемпионом еще не раз]. [www.webcitation.org/68BLlCCda Архивировано из первоисточника 5 июня 2012].
• Мыленко Владимир. [football.ua/countrieselse/news/70701.html "Тебе семнадцать, тебе опять семнадцать лет…"]. [www.webcitation.org/68i8W6w82 Архивировано из первоисточника 26 июня 2012].
• Мыленко Владимир. [football.ua/countrieselse/news/72030.html "Почему умерло Торпедо. Попытка эксгумации"]. [www.webcitation.org/68i8Z5nwx Архивировано из первоисточника 26 июня 2012].
• Мыленко Владимир. [football.ua/countrieselse/news/70906.html "Лобановский против, а Сабо на коленях"]. [www.webcitation.org/68i8bJ64f Архивировано из первоисточника 26 июня 2012].
• Виниченко Алексей. [www.prosport.zp.ua/blogi/torpedo-glazami-generala-i-kapitana.html «Торпедо» глазами Генерала и Капитана] (13.08.2009). [www.webcitation.org/6HoW0n96x Архивировано из первоисточника 2 июля 2013].

См. также

• Категория:Игроки ФК «Торпедо» Запорожье

Отрывок, характеризующий Торпедо (футбольный клуб, Запорожье)

– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.