Тортелье, Поль

Поль Тортелье Paul Tortelier
Дата рождения	21 марта 1914(1914-03-21)
Место рождения	Париж
Дата смерти	18 декабря 1990(1990-12-18) (76 лет)
Место смерти	Виллакро, департамент Валь-д'Уаз
Страна	Франция
Профессии	виолончелист, композитор, педагог
Инструменты	виолончель
Коллективы	Бостонский симфонический оркестр

Поль Тортелье́ (фр. Paul Tortelier; 21 марта 1914, Париж — 18 декабря 1990, Виллакро, департамент Валь-д'Уаз) — французский виолончелист, композитор и педагог. Отец дирижёра Яна Паскаля Тортелье.

Биография

Первые уроки игры на виолончели получил от матери в возрасте шести лет. Учился в Парижской консерватории у Луи Фейяра и Жерара Эккинга, окончил её с первой премией в 1930 году, исполнив Виолончельный концерт Эдварда Элгара, а год спустя дебютировал как солист с оркестром Ламурё. Тортелье продолжил совершенствоваться, изучая гармонию и теорию композиции, и через несколько лет вновь получил первую премию, на этот раз по классу композиции. В 1937 Сергей Кусевицкий пригласил его на место первого виолончелиста в Бостонский симфонический оркестр. Два года спустя Тортелье вернулся в Париж, и по окончании войны стал солистом оркестра Общества концертов консерватории. После ряда сольных выступлений в Берлине, Амстердаме и других городах Европы, прошедших с большим успехом, музыкант в 1947 году получил приглашение от дирижёра Томаса Бичема участвовать в лондонском фестивале Рихарда Штрауса, где блестяще исполнил партию солирующей виолончели в симфонической поэме «Дон Кихот». Это исполнение положило начало международной карьере музыканта.

С 1950-х годов Тортелье стал одним из ведущих музыкантов мира. Его исполнение, отмеченное идеальной фразировкой, мягкостью и выразительностью звука, пользовалось огромным успехом у публики. В 1955 году он впервые выступил в США в качестве солиста в Карнеги-холле. Тортелье вёл большую педагогическую деятельность: в 1957—1969 был профессором Парижской консерватории, в 1972—1975 — Высшей школы музыки в Эссене, в 1978—1980 — в консерватории Ниццы, с 1980 — почётный профессор Центрального института музыки в Пекине. В 1975 музыканту была присвоена почётная докторская степень Оксфордского университета. Среди его учеников — Жаклин Дю Пре и другие известные виолончелисты. Тортелье охотно давал мастер-классы, в том числе и по телевидению. Исполнительские и преподавательские взгляды он изложил в своих книгах: «Как я играю, как я учу» (англ. How I Play, How I Teach), изданной в Лондоне в 1975, и автобиографии «Поль Тортелье: Автопортрет» (англ. Paul Tortelier: a Self-Portrait), вышедшей в печать там же девять лет спустя.

Тортелье также является автором ряда произведений, большинство из которых написано для виолончели или ансамблей с виолончелью, однако среди его сочинений есть также «Израильская симфония» (написанная после года пребывания музыканта в израильском кибуце), гимн «Большое знамя» на собственные слова, «Приношение», посвящённое Бетховену, на премьере которого в 1971 музыкант впервые встал за дирижёрский пульт.

Дискография Тортелье включает концерты Гайдна, Дворжака, Элгара, «Вариации на тему рококо» Чайковского, симфоническую поэму «Дон Кихот» Рихарда Штрауса, полное собрание виолончельных сочинений Бетховена и многие другие сочинения. Среди учеников — Рафаэл Зоммер.

Ссылки

• [www.allmusic.com/cg/amg.dll?P=amg&sql=41:6279~T1 Поль Тортелье] (англ.) на сайте Allmusic
• [www.cello.org/cnc/tortel.htm Биография Поля Тортелье на сайте cello.org]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Тортелье, Поль

– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.