Торуньский союзный договор

Торуньский союзный договор 1709 года — комплект из двух договоров, заключённых 9 (20) октября 1709 года (10 октября по шведскому календарю) между Россией и Саксонией и подписанных Петром I и Августом II в польском городе Торунь. Договорами возобновлялся союз данных государств.

Предшествующие события

Военные успехи шведов против Августа II привели к тому, что последний был вынужден уступить польский престол и выйти из войны, заключив Альтранштедтский мир с Карлом XII в 1706 году. Разгром русскими войсками шведов под Полтавой привёл к резкому повороту в ходе всей Северной войны. Прежние союзники России, Дания и Саксония, разбитые до этого Карлом XII, торопились вновь вступить в борьбу, чтобы использовать выгодную обстановку, создавшуюся в результате побед русского оружия.

26 июля 1709 года в Потсдаме был подписан союзный договор между Саксонией, Данией и Пруссией, направленный против Швеции. В июле русский посланник при прусском дворе фон дер Лит прибыл по поручению Петра в Дрезден и подписал 6 августа 1709 года с саксонскими министрами договор о возобновлении союза между Россией и Саксонией против Швеции и Польши, предводимой Станиславом Лещинским. Пётр обязался содействовать восстановлению Августа II на польском престоле, помогая ему армией и деньгами.

В сентябре 1709 года в Люблине от имени русского царя был издан манифест с предложением противникам Августа II принести ему присягу в верности.

Условия договора

В октябре 1709 года Пётр прибыл в Торунь, где встретился с Августом II на переговорах, в результате которых были подписаны два документа.

Первый из договоров провозглашал восстановленным оборонительный и наступательный союз против Швеции. Обе стороны согласились способствовать привлечению к этому союзу Пруссии и Дании, а также Речи Посполитой. Пётр обязался содействовать Августу в восстановлении его на польском престоле и предоставить в его распоряжение вспомогательное войско. «Забывалась» выдача Августом II шведам Паткуля, и его казнь ими.

Второй договор, фигурировавший под названием «Особливого секретного артикула», уточнял предполагаемые территориальные приобретения сторон. Лифляндию должен был получить Август II, Эстляндия же предназначалась России. Все договоры, заключённые ранее относительно этих двух провинций, признавались утратившими силу.

21 октября был также подписан трактат между Россией, Саксонией, Данией и Пруссией о присоединении России к Кёльнскому договору 15 июля 1709 года.

Последствия

По итогам договора фактически снова образовалась союзническая коалиция, с присоединением к последней и Пруссии, что позволяло не только продолжить войну, но и вселить веру в успех всего предприятия. Фиксирование прав России на Эстляндию, ранее предназначавшуюся Августу II, также отражало возросший военный и внешнеполитический престиж России.

Литература

• Молчанов Н. Н. Дипломатия Петра Великого. — М.: Международные отношения, 1990

Отрывок, характеризующий Торуньский союзный договор

Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.