Тосканини, Артуро

Артуро Тосканини Arturo Toscanini
Основная информация
Дата рождения	25 марта 1867(1867-03-25)
Место рождения	Парма, Италия
Дата смерти	16 января 1957(1957-01-16) (89 лет)
Место смерти	Ривердейл, Бронкс, Нью-Йорк, США
Профессии	дирижёр
[www.toscaninionline.com/ caninionline.com]

Арту́ро Тоскани́ни (итал. Arturo Toscanini; 25 марта 1867, Парма — 16 января 1957, Ривердейл, Нью-Йорк) — итальянский дирижёр.

Биография

Родился в семье портного. В девять лет он был принят в Королевскую музыкальную школу в Парме. Занимаясь в классах виолончели, фортепиано и композиции, получил стипендию в одиннадцать лет, а в тринадцать начал выступать как профессиональный виолончелист. В 1885 году, в 18-летнем возрасте, с отличием окончил консерваторию в Парме по классу виолончели у Л. Карини; ещё в студенческие годы руководил небольшим оркестром, организованным им из соучеников. По окончании консерватории был принят в передвижную итальянскую оперную труппу в качестве концертмейстера виолончелей, помощника хормейстера и коррепетитора. В 1886 году труппа отправлялась на зимний сезон в Рио-де-Жанейро; во время этих гастролей, 25 июня 1886 года, из-за пререканий между постоянным дирижёром труппы, менеджерами и публикой Тосканини пришлось встать за дирижерский пульт при исполнении «Аиды» Джузеппе Верди. Он продирижировал оперой наизусть. Так началась его дирижёрская карьера, которой он отдал около 70 лет.

Первый итальянский ангажемент Тосканини получил в Турине. В течение последующих 12 лет он дирижировал в 20 итальянских городах и городках, постепенно завоевывая репутацию лучшего дирижера своего времени. Он провел мировую премьеру Паяцев Руджеро Леонкавалло в Милане (1892); его пригласили дирижировать первым исполнением «Богемы» Джакомо Пуччини в Турине (1896). С 1896 года выступал также в симфонических концертах; в 1898 впервые в Италии исполнил 6-ю симфонию П. И. Чайковского.

В 1897 он женился на дочери миланского банкира Карле де Мартини; от этого брака родилось четверо детей, но один сын умер в младенчестве.

В течение 15 лет Тосканини был ведущим дирижером миланского театра «Ла Скала». С 1898 по 1903 он делил своё время между зимним сезоном в «Ла Скала» и зимним сезоном в театрах Буэнос-Айреса. Несогласие с художественной политикой «Ла Скала» заставило Тосканини в 1904 году покинуть этот театр, в 1906 он вернулся туда ещё на два года. В 1908 году очередная конфликтная ситуация побудила дирижера вновь покинуть Милан. Так он впервые оказался в США, где в течение семи лет (1908—1915) был дирижером «Метрополитен-опера». С приходом Тосканини началась легендарная эра в истории оперного театра в США. Но и здесь Тосканини выразил несогласие с художественной политикой и в 1915 уехал в Италию, где после окончания войны снова стал главным дирижером «Ла Скала». Этот период (1921—1929) стал эпохой блестящего расцвета «Ла Скала». В 1929 году Тосканини надолго покинул Италию, не желая сотрудничать с фашистским режимом.

Ещё с 1927 года Тосканини одновременно работал в США: был главным дирижером Нью-Йоркского филармонического оркестра, с которым выступал в течение двух предыдущих сезонов как гастролер; после слияния оркестра в 1928 году с Нью-Йоркским симфоническим оркестром вплоть до 1936 года возглавлял объединённый Нью-Йоркский филармонический оркестр. В 1930 он отправился с оркестром в первое европейское турне. В Европе он дважды дирижировал на Байройтских вагнеровских фестивалях (1930—1931), на Зальцбургском фестивале (1934—1937); основал свой собственный фестиваль в Лондоне (1935—1939) и дирижировал также на фестивале в Люцерне (1938—1939). В 1936 году он способствовал организации Палестинского оркестра (ныне Израильский филармонический оркестр).

Завершающий и самый известный период жизни Тосканини, запечатлённый в многочисленных записях, начался в 1937, когда он провел первый из 17 сезонов радиоконцертов с Симфоническим оркестром Нью-Йоркского радио (NBC). С этим оркестром он совершил турне по Южной Америке в 1940, а в 1950 объехал США с ансамблем оркестровых музыкантов.

После сезона 1953—1954 Тосканини покинул оркестр Нью-Йоркского радио. Он умер во сне в своём доме в Ривердейле (шт. Нью-Йорк) 16 января 1957. Похоронен в Милане в семейном склепе. На похоронах дирижера пришедшая публика пела знаменитый хор Va', pensiero из оперы «Набукко» Джузеппе Верди.

Зять А. Тосканини — пианист Владимир Самойлович Горовиц.

Признание

По результатам опроса, проведённого в ноябре 2010 года британским журналом о классической музыке BBC Music Magazine среди ста дирижёров из разных стран, Артуро Тосканини занял восьмое место в списке двадцати наиболее выдающихся дирижёров всех времён. В эту «двадцатку» помимо Тосканини вошли Герберт фон Караян, Евгений Мравинский, Леонард Бернстайн, Бернард Хайтинк, Клаудио Аббадо, Пьер Булез, Вильгельм Фуртвенглер и др. Введён в Зал славы журнала Gramophone.

В кино

• Молодой Тосканини / Il giovane Toscanini (Италия, Франция), 1988, режиссёр Франко Дзеффирелли
• Toscanini in His Own Words / Тосканини по его собственным словам (документальный), www.imdb.com/title/tt1375659/
• The Art of Conducting: Great Conductors of the Past, www.imdb.com/title/tt0238044/?ref_=fn_al_tt_2

Литература

• Stefan, Paul. Arturo Toscanini. — Wien/Leipzig/Zürich: Herbert Reichner, 1935.
• Стефан Цвейг. Артуро Тосканини.

Отрывок, характеризующий Тосканини, Артуро

– J'ai apporte mon ouvrage [Я захватила работу], – сказала она, развертывая свой ридикюль и обращаясь ко всем вместе.
– Смотрите, Annette, ne me jouez pas un mauvais tour, – обратилась она к хозяйке. – Vous m'avez ecrit, que c'etait une toute petite soiree; voyez, comme je suis attifee. [Не сыграйте со мной дурной шутки; вы мне писали, что у вас совсем маленький вечер. Видите, как я одета дурно.]
И она развела руками, чтобы показать свое, в кружевах, серенькое изящное платье, немного ниже грудей опоясанное широкою лентой.
– Soyez tranquille, Lise, vous serez toujours la plus jolie [Будьте спокойны, вы всё будете лучше всех], – отвечала Анна Павловна.
– Vous savez, mon mari m'abandonne, – продолжала она тем же тоном, обращаясь к генералу, – il va se faire tuer. Dites moi, pourquoi cette vilaine guerre, [Вы знаете, мой муж покидает меня. Идет на смерть. Скажите, зачем эта гадкая война,] – сказала она князю Василию и, не дожидаясь ответа, обратилась к дочери князя Василия, к красивой Элен.
– Quelle delicieuse personne, que cette petite princesse! [Что за прелестная особа эта маленькая княгиня!] – сказал князь Василий тихо Анне Павловне.
Вскоре после маленькой княгини вошел массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках, светлых панталонах по тогдашней моде, с высоким жабо и в коричневом фраке. Этот толстый молодой человек был незаконный сын знаменитого Екатерининского вельможи, графа Безухого, умиравшего теперь в Москве. Он нигде не служил еще, только что приехал из за границы, где он воспитывался, и был в первый раз в обществе. Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в ее салоне. Но, несмотря на это низшее по своему сорту приветствие, при виде вошедшего Пьера в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который выражается при виде чего нибудь слишком огромного и несвойственного месту. Хотя, действительно, Пьер был несколько больше других мужчин в комнате, но этот страх мог относиться только к тому умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех в этой гостиной.
– C'est bien aimable a vous, monsieur Pierre , d'etre venu voir une pauvre malade, [Очень любезно с вашей стороны, Пьер, что вы пришли навестить бедную больную,] – сказала ему Анна Павловна, испуганно переглядываясь с тетушкой, к которой она подводила его. Пьер пробурлил что то непонятное и продолжал отыскивать что то глазами. Он радостно, весело улыбнулся, кланяясь маленькой княгине, как близкой знакомой, и подошел к тетушке. Страх Анны Павловны был не напрасен, потому что Пьер, не дослушав речи тетушки о здоровье ее величества, отошел от нее. Анна Павловна испуганно остановила его словами:
– Вы не знаете аббата Морио? он очень интересный человек… – сказала она.
– Да, я слышал про его план вечного мира, и это очень интересно, но едва ли возможно…
– Вы думаете?… – сказала Анна Павловна, чтобы сказать что нибудь и вновь обратиться к своим занятиям хозяйки дома, но Пьер сделал обратную неучтивость. Прежде он, не дослушав слов собеседницы, ушел; теперь он остановил своим разговором собеседницу, которой нужно было от него уйти. Он, нагнув голову и расставив большие ноги, стал доказывать Анне Павловне, почему он полагал, что план аббата был химера.
– Мы после поговорим, – сказала Анна Павловна, улыбаясь.
И, отделавшись от молодого человека, не умеющего жить, она возвратилась к своим занятиям хозяйки дома и продолжала прислушиваться и приглядываться, готовая подать помощь на тот пункт, где ослабевал разговор. Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идет, сдерживает или пускает его в надлежащий ход, так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину. Но среди этих забот всё виден был в ней особенный страх за Пьера. Она заботливо поглядывала на него в то время, как он подошел послушать то, что говорилось около Мортемара, и отошел к другому кружку, где говорил аббат. Для Пьера, воспитанного за границей, этот вечер Анны Павловны был первый, который он видел в России. Он знал, что тут собрана вся интеллигенция Петербурга, и у него, как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза. Он всё боялся пропустить умные разговоры, которые он может услыхать. Глядя на уверенные и изящные выражения лиц, собранных здесь, он всё ждал чего нибудь особенно умного. Наконец, он подошел к Морио. Разговор показался ему интересен, и он остановился, ожидая случая высказать свои мысли, как это любят молодые люди.


Вечер Анны Павловны был пущен. Веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели. Кроме ma tante, около которой сидела только одна пожилая дама с исплаканным, худым лицом, несколько чужая в этом блестящем обществе, общество разбилось на три кружка. В одном, более мужском, центром был аббат; в другом, молодом, красавица княжна Элен, дочь князя Василия, и хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости, маленькая княгиня Болконская. В третьем Мортемар и Анна Павловна.
Виконт был миловидный, с мягкими чертами и приемами, молодой человек, очевидно считавший себя знаменитостью, но, по благовоспитанности, скромно предоставлявший пользоваться собой тому обществу, в котором он находился. Анна Павловна, очевидно, угощала им своих гостей. Как хороший метрд`отель подает как нечто сверхъестественно прекрасное тот кусок говядины, который есть не захочется, если увидать его в грязной кухне, так в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом аббата, как что то сверхъестественно утонченное. В кружке Мортемара заговорили тотчас об убиении герцога Энгиенского. Виконт сказал, что герцог Энгиенский погиб от своего великодушия, и что были особенные причины озлобления Бонапарта.
– Ah! voyons. Contez nous cela, vicomte, [Расскажите нам это, виконт,] – сказала Анна Павловна, с радостью чувствуя, как чем то a la Louis XV [в стиле Людовика XV] отзывалась эта фраза, – contez nous cela, vicomte.
Виконт поклонился в знак покорности и учтиво улыбнулся. Анна Павловна сделала круг около виконта и пригласила всех слушать его рассказ.
– Le vicomte a ete personnellement connu de monseigneur, [Виконт был лично знаком с герцогом,] – шепнула Анна Павловна одному. – Le vicomte est un parfait conteur [Bиконт удивительный мастер рассказывать], – проговорила она другому. – Comme on voit l'homme de la bonne compagnie [Как сейчас виден человек хорошего общества], – сказала она третьему; и виконт был подан обществу в самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью.