Тотоми (провинция)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Провинция Тотоми (яп. 遠江国 тотоми но куни, «Страна Тотоми» или 遠州 энсю:, «провинция Тотоми») — историческая провинция Японии в регионе Тюбу в центре острова Хонсю. Соответствует западной части префектуры Сидзуока.



История

Провинция Тотоми была образована в VII веке. Её административный центр находился в современном городе Ивата.

С XIII века до середины XIV века провинцией Тотоми руководил род Ходзё, фактический лидер Камакурского сёгуната. После образования сёгуната Муромати в 1338 году губернатором провинции был назначен род Сиба. Он не имел авторитета среди местной знати, поэтому реальную власть в этих землях захватил род Имагава, владелец соседней провинции Суруга. Со второй половины XVI века провинция Тотоми перешла к Токугаве Иэясу.

В период Эдо (16031867) провинция Тотоми была разбита на четыре владения хан, самые крупные из которых принадлежали роду Ота и давним вассалам сёгунов Токугава. В этот период провинция прославилась как место производства наилучшего японского чая.

В результате дополнительных административных реформ в 1876 году провинция Тотоми вошла в состав префектуры Сидзуока.

Уезды провинции Тотоми

  • Аратама (яп. 麁玉郡)
  • Ивата (яп. 磐田郡)
  • Инаса (яп. 引佐郡)
  • Кито (яп. 城東郡)
  • Нагаками (яп. 長上郡)
  • Сюти (яп. 周智郡)
  • Сая (яп. 佐野郡)
  • Тоёда (яп. 豊田郡)
  • Фути (яп. 敷知郡)
  • Хаибара (яп. 榛原郡)
  • Хамана (яп. 浜名郡)
  • Ямана (яп. 山名郡)

Напишите отзыв о статье "Тотоми (провинция)"

Литература

  • 『角川日本地名大辞典』全50巻. — 東京: 角川書店, 1987—1990. (Большой словарь японских топонимов издательства Кадокава. В 50 томах. — Токио: Кадокава сётэн, 1987—1990.)

Отрывок, характеризующий Тотоми (провинция)

Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.