Тофус
 Тофус локтевого сустава | |
| МКБ-9 |
274.0 |
|---|---|
| DiseasesDB |
29389 |
Тофус (лат. tofus — пористый камень, туф) — общее название очагов патологического уплотнения подкожной клетчатки[1].
Подагрический тофус (подагрический узел) — отложение кристаллов мочевой кислоты в мягких тканях в виде своеобразных гранулём при подагре[1][2]. Тофусы обычно локализуются в подкожной клетчатке над суставами кисти и стопы, локтевых суставах и ушных раковинах, на разгибательной поверхности предплечий, бедер, голеней, ахилловых сухожилий, на лбу[1][2].
Является патогномоничным признаком подагры — образуются при высокой гиперурикемии и длительности заболевания свыше 5—6 лет. Представляют собой безболезненные узелковые образования размером от нескольких миллиметров до 1—2 см, преимущественно желтоватого цвета. Их содержимое при приступах может разжижаться и выделяться через свищи.
Постепенно может возникать воспаление в расположенных рядом околосуставных сумках (бурсит) или сухожилиях (тендовагинит), сопровождающиеся появлением болей.
Подагрический тофус впервые был хорошо описан древнеримским врачом Галеном.
Напишите отзыв о статье "Тофус"
Ссылки
- [www.r-factor.ru/gallery_podagra-4.htm Фотография тофусов при запущенной форме подагры]
|
Это заготовка статьи по ревматологии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Примечания
Отрывок, характеризующий Тофус
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
