Тошак, Джон

Джон Тошак
Общая информация
Полное имя	Джон Бенджамин Тошак
Родился	22 марта 1949(1949-03-22) (75 лет) Кардифф, Уэльс
Гражданство	Уэльс
Позиция	нападающий
Информация о команде
Команда	Видад (Касабланка)
Должность	главный тренер
Карьера
Клубная карьера*
1966—1970	Кардифф Сити	162 (74)
1970—1978	Ливерпуль	246 (96)
1978—1984	Суонси Сити	63 (25)
Национальная сборная**
1969—1980	Уэльс	40 (12)
Тренерская карьера
1978—1984	Суонси Сити	тренер
1984—1985	Спортинг (Лиссабон)
1985—1989	Реал Сосьедад
1989—1990	Реал Мадрид
1990—1994	Реал Сосьедад
1994	Уэльс
1995—1997	Депортиво Ла-Корунья
1997—1999	Бешикташ
1999	Реал Мадрид
2000—2001	Сент-Этьен
2001—2002	Реал Сосьедад
2002—2003	Катания
2004	Реал Мурсия
2004—2010	Уэльс
2011—2012	Македония
2013	Хазар-Ленкорань
2014—н.в.	Видад (Касабланка)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Джон Бе́нджамин То́шак (22 марта 1949, Кардифф) — валлийский футболист и тренер. Наибольшую славу как игрок снискал, выступая в 70-е годы за «Ливерпуль». После завершения карьеры долгое время проработал с испанскими клубами. Является офицером ордена Британской империи.

Биография

Джон Тошак родился в 1949 году в Кардиффе (Уэльс). В родном городе он и начал заниматься футболом. В 16 лет попал в основную команду «Кардифф Сити». В конце 1970 был куплен «Ливерпулем» за 110 тысяч фунтов стерлингов. Свой первый гол за «Ливерпуль» Тошаку посчастливилось забить через неделю после подписания контракта, причём в принципиальнейшем матче против другого ливерпульского клуба — «Эвертона». Всего за 8 сезонов выступления за ливерпудлианцев Тошак поражал ворота соперников более ста раз. Вместе с Кевином Киганом, пришедшим в «Ливерпуль» годом позже, Тошак составил широко прославившийся ударный дуэт. Играя за «Ливерпуль» Тошак становился обладателем кубка Англии, дважды кубка УЕФА, и по одному разу — Кубка Европейских Чемпионов и Суперкубка. Под конец карьеры в английском клубе Тошака стали преследовать травмы, и в 1978 году он был продан в «Суонси Сити», где в течение шести сезонов исполнял роль играющего тренера. Всего за пять сезонов «Суонси» вместе с Тошаком вышел из четвёртого дивизиона английской лиги в высший — первый дивизион.

В 1985 Тошак отправился в Испанию, где он весьма продолжительное время работал с такими клубами как «Реал», «Реал Сосьедад», «Депортиво».

В 1994 впервые был назначен главным тренером сборной Уэльса, но продержался на этом посту чуть более месяца. Возвращение на пост главного тренера национальной команды состоялось в 2004 году.

7 августа 2011 года был назначен главным тренером сборной Македонии.

Достижения

В качестве игрока

«Ливерпуль»:

• Кубок чемпионов — 1976/77
• Суперкубок Европы — 1977
• Кубок УЕФА — 1972/73, 1975/76
• Чемпионат Англии — 1972/73, 1975/76, 1976/77
• Кубок Англии — 1973/74
• Суперкубок Англии — 1976

«Кардифф Сити»:

• Кубок Уэльса — 1966/67, 1967/68, 1968/69

«Суонси Сити»:

• Кубок Уэльса — 1980/81, 1981/82, 1983/83 (в качестве играющего тренера)

В качестве тренера

«Реал Сосьедад»:

• Кубок Испании — 1986/87

«Реал Мадрид»:

• Чемпионат Испании — 1989/90

«Депортиво Ла-Корунья»:

• Суперкубок Испании — 1995

«Бешикташ»:

• Кубок Турции — 1997/98

«Хазар-Ланкаран»

• Суперкубок Азербайджана — 2013

Ссылки

• [www.liverbird.ru/player/191 Профиль игрока на Liverbird.ru]  (рус.)
• [www.lfchistory.net/player_profile.asp?player_id=429 Профиль игрока на LFCHistory.net]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Тошак, Джон

В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.


Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.