То, что мертво, умереть не может

То, что мертво, умереть не может / What Is Dead May Never Die
Эпизод сериала «Игра престолов»
Теон проходит крещение во имя Утонувшего Бога.
Основная информация
Номер серии	Сезон 2 Эпизод 3
Режиссёр	Алик Сахаров
Автор сценария	Брайан Когман
Музыка	Рамин Джавади
Оператор	П. Дж. Диллон
Дата показа	15 апреля 2012 года
Продолжительность	53 минуты
Приглашённые актёры
Дональд Самптер — мейстер Лювин Рон Донахи — Родрик Кассель Джулиан Гловер — великий мейстер Пицель Роберт Пью — Крастер Патрик Малахайд — Бейлон Грейджой Фрэнсис Мэджи — Йорен Гетин Энтони — Ренли Баратеон Джо Демпси — Джендри Том Влашиха — Якен Хгар Гвендолин Кристи — Бриенна Тарт Финн Джонс — Лорас Тирелл Бен Хоуки — Пирожок Эрос Влахос — Ломми Зелёные руки Джемма Уилан — Яра Грейджой Кристиан Нэрн — Ходор Ханна Мюррей — Лилли Финтан Маккиоун — Амори Лорх Энди Келлегер — Полливер Энди Беквит — Рорж Джерард Джордан — Кусака Джонатан Райан — утопленный пастырь Эйми Ричардсон — Мирцелла Баратеон Каллум Уорри — Томмен Баратеон Мэйси Ди — Дэйзи Тобиас Уинтер — Тиметт Кен Флетчер — Джеральд Даррен Киллин — страж Баратеонов Сэм Кэллис — Золотой плащ на Королевском тракте
Хронология серий
◄ Ночные Земли Костяной Сад ►
Список эпизодов

«То, что мертво, умереть не может» (англ. What Is Dead May Never Die) — третий эпизод второго сезона фэнтезийного сериала канала HBO «Игра престолов». Премьера состоялась 15 апреля 2012 года. Сценарий написал Брайан Когман, а режиссёром стал Алик Сахаров, который раньше работал оператором четырёх эпизодов первого сезона.

Сюжет продолжает события предыдущего эпизода: последствия расследования Джоном Сноу действий Крастера; путешествие Кейтилин Старк в Штормовые Земли с просьбой о помощи у Ренли Баратеона в борьбе с Ланнистерами; внутренний конфликт Теона о том, кому принадлежит его верность; Тирион Ланнистер использует свою хитрость, чтобы найти шпиона его сестры в Малом Совете; а Арья с Йореном сталкиваются с солдатами, ищущими Джендри. Название эпизода взято из молитвы, используемой на Железных Островах, людьми, поклоняющимися Утонувшему Богу.

Сюжет

В Королевской Гавани

Тирион Ланнистер (Питер Динклэйдж) пытается спрятать Шаю (Сибель Кекилли) на кухне в качестве посудомойки, но она отказывается. Королева-регентша Серсея (Лена Хеди) ужинает с Сансой (Софи Тёрнер), принцессой Мирцеллой (Эйми Ричардсон) и принцем Томменом (Каллум Уорри), где они обсуждают войну и будущее обручение Сансы с королём Джоффри. В покоях Сансу приветствует Шая, представившись её новой служанкой.

Тирион говорит великому мейстеру Пицелю (Джулиан Гловер) о своих планах заключить союз с домом Мартеллов, выдав Мирцеллу замуж за младшего из сыновей главы Дорна. Вскоре после этого он ведёт такой же разговор с лордом Варисом (Конлет Хилл), однако в этом разговоре он говорит о планах выдать Мирцеллу за Теона Грейджоя. В конце концов, такой же разговор происходит между ним и лордом Бейлишем (Эйдан Гиллен), на этот раз сообщая о планах выдать Мирцеллу замуж за Робина Аррена. Во всех трёх случаях Тирион заставляет их поклясться хранить этот разговор в секрете, особенно от королевы. Серсея приходит и высказывается против плана Тириона по поводу отправки Мирцеллы к Мартеллам, подтверждая этим, что Пицель является её шпионом; Тирион арестовывает его и отправляет в подземелье. Во время ареста Пицель признается, что он рассказал Серсее о том, что Джон Аррен знал о её инцесте с Джейме. Когда лорд Бейлиш понимает, что его использовали, он высказывает своё возмущение Тириону. Тирион же направляет Бейлиша с новым заданием: добраться до Кейтилин Старк в Штормовые Земли и убедить её освободить Джейме.

За Стеной

Крастер (Роберт Пью) возвращается с Джоном Сноу (Кит Харингтон) к своему дому и приказывает Ночному Дозору уйти. Лорд-командующий Джиор Мормонт (Джеймс Космо) признаётся Джону, что он уже знал о жертвоприношении сыновей Крастера. Он говорит, что с Крастером не стоит ссориться, поэтому нужно принять эти его поступки.

В Винтерфелле

Брану (Айзек Хэмпстед-Райт) снится ещё один сон, в котором он лютоволк, Лето. Когда он спрашивает мейстера Лювина (Дональд Самптер) о своих снах, Лювин отвечает, что он мальчиком изучал магию и что он верит, что магия больше не существует, драконы мертвы, а сны не всегда сбываются.

В Штормовых Землях

Самопровозглашенный король Ренли Баратеон (Гетин Энтони) и его молодая жена, Маргери Тирелл (Натали Дормер), наблюдают за рыцарским турниром. Брат Маргери, Лорас, Рыцарь Цветов (Финн Джонс), сражается с Бриенной Тарт (Гвендолин Кристи). В это время прибывает Кейтилин (Мишель Фэйрли) и застает момент победы Бриенны. Бриенна просит предоставить ей в награду место в Королевской гвардии Ренли, и Ренли, к недовольству Лораса, соглашается на это. Ренли уверен, что его армия из 100 000 воинов может победить Ланнистеров, но Кейтилин напоминает ему, что его люди в большинстве своем неопытны. Позднее Лорас отказывается заниматься сексом с Ренли, пока его брак с Маргери не будет закреплён физически. Когда Ренли не может себя заставить переспать с Маргери, она говорит ему, что давно знает о его отношениях с её братом. Она настаивает на том, чтобы они продолжили пытаться, чтобы она забеременела, и они тем самым закрепили бы союз между Баратеонами и Тиреллами.

На Железных Островах

Бейлон Грейджой (Патрик Малахайд) со своей дочерью Ярой (Джемма Уилан) и сыном Теоном (Альфи Аллен) строит планы войны против Севера. Теон протестует и высказывается в пользу альянса со Старками, но Бейлон отказывается и напоминает ему, что Грейджои «не сеют» (девиз их дома, означающий, что они завоевывают всё, вплоть до украшений, а не создают сами). Яра говорит Теону, что теперь он должен выбирать, кому он верен: семье, в которой он воспитывался — Старкам, или его настоящей семье — Грейджоям. Теон пишет письмо Роббу, предупреждающее его о планах Бейлона атаковать Север, но затем сжигает его, решив вместо этого служить своему отцу. Чтобы подтвердить свою верность, он вновь проходит обряд крещения во имя божества Железных Островов — Утонувшего Бога.

В Речных Землях

Йорен (Фрэнсис Мэджи) рассказывает Арье (Мэйси Уильямс) историю о том, как он стал членом Ночного Дозора. Внезапно они слышат прозвучавший неподалёку боевой рог. Знаменосец Ланнистеров сир Амори Лорх (Финтан Маккиуон) требует, чтобы Йорен передал ему Джендри (Джо Демпси). Когда Йорен отказывается выдать парня, начинается драка, где Йорен и его люди погибают. В ходе стычки Арья помогает Якену (Том Влашиха) и двум другим пленникам освободиться, чтобы они не сгорели в огне. Солдат Ланнистеров, Полливер (Энди Келлегер), отбирает её меч, Иглу. Лорх приказывает отвезти пленных в Харренхол, но когда раненый Ломми Зелёные руки (Эрос Влахос) говорит, что он ранен и не может идти, Полливер убивает его. Лорх требует, чтобы выжившие указали, кто из них Джендри. Арья обманывает Лорха, указывая на убитого Ломми, как будто это и был Джендри.

Производство

Сценарий

Сценарий к «То, что мертво, умереть не может» был написан редактором сюжетов Брайаном Когманом, который был основан на оригинальной книге Джорджа Р. Р. Мартина «Битва королей». Когман, который ответственный за хранение библии шоу и уже написавший сценарий к четвёртому эпизоду первого сезона, был на съёмках всех сцен эпизода.

Главы книги, включённые в эпизод: Арья IV, Тирион IV, Арья V, Кейтилин II, Тирион VI, Бран IV (главы 15, 18, 20, 23, 26 и 29), а также части глав Тирион I, Тирион II, Тирион V, Джон III и Теон II, которые не были включены в предыдущий эпизод (4, 9, 21, 24 и 25).

Сцены на Железных Островах были специально созданы для шоу, так как книги быстро переходят из откровения Бейлона о том, что он намерен атаковать Север, к Теону, контролирующему подготовку к атаке. Чтобы конкретизировать переход и чувства Теона о смене его верности, Брайан Когман включил сцену с Теоном, который пишет письмо Роббу, только чтобы потом сжечь его, и обряд крещения на берегу Пайка. Когман отметил, что хотя в этих сценах почти нет диалогов, он гордится ими больше всего в этом эпизоде.

Другая сцена, созданная для шоу, это ужин Серсеи и детей. Эта сцена была включена для того, чтобы напомнить зрителям, кто такая Мирцелла, поскольку её потенциальные браки обсуждались в эпизоде. Эйми Ричардсон, актриса играющая Мирцеллу (которая появлялась во многих предыдущих эпизодах на заднем плане), отправила записку Когману, поблагодарив его за её «слова» в этой сцене.

Кастинг

Эпизод также подчёркивает появление двух новых персонажей: леди Маргери Тирелл, новой королевы короля Ренли Баратеона и сестры его любовника, Лораса Тирелла; и Бриенны Тарт, члена стражи Ренли.

Натали Дормер появилась в роли Маргери Тирелл; её персонаж был старше по сравнению с её книжным двойником (во время съёмок второго сезона Дормер было 29 лет, а Маргери из книг было 15 лет), и её роль была расширена. Дормер также добавили в основной актёрский состав.

На роль Бриенны продюсеры выбрали английскую актрису Гвендолин Кристи. Согласно создателю персонажа, Джорджу Р. Р. Мартину, когда он увидел первую партию прослушивания, он увидел «дюжину актрис, которые читали за Бриенну, и одну из актрис, которая была Бриенной», и это был один из тех случаев, когда не было никакой дискуссии. Из-за её большого роста (6 футов 3 дюйма, 1.91 м.), она была выделена ранее поклонниками книг как актриса, наиболее подходящая на роль Бриенны, а один из фанатов даже отправил письмо её агенту. Кристи уже знала о роли и чувствовала, что она могла бы породниться с персонажем, так как её раньше тоже дразнили за огромный рост и андрогинную внешность. Решив «идти на всё ради этого», она прочитала книги Мартина, начала делать кардиотренировки и практиковаться в кикбоксинге, даже начала носить мужскую одежду для того, чтобы увеличить свою мужественность. После того, как она вошла в актёрский состав, она продолжила тренироваться и получила обширные уроки битвы на мечах и верховой езды. Её последним шагом в процессе трансформации стало отрезание её длинных волос, что её глубоко потрясло, потому что она чувствовала, что это было её последней связью со своей прошлой личностью. В день, в после того как её волосы были отрезаны, она ушла в свой номер в отеле и заплакала.

Места съёмок

Для того, чтобы воспроизвести лагерь Ренли, производство построило его на меловом карьере Лэррибэйн возле Кэррик-а-Рида.

12 сентября 2011 года, во время съёмок лагеря Ренли, сильные ветра, вызванные ураганом Катей, уничтожили шатры на стальном каркасе и пять статистов получили незначительные травмы. Кроме того, экстремальные погодные условия привели несколько отснятых материалов в негодность, и им пришлось перестраивать места съёмок в октябре, чтобы переснять некоторые сцены. Среди сцен, которые пришлось повторять, были дуэль между Бриенной и Лорасом и прибытие Кейтилин.

Реакция

Рейтинги

Обзор эпизода во время первого показа составил 3.8 миллионов зрителей, и в целом достиг 4.5 миллионов зрителей со вторым показом.

Реакция критиков

Мэтт Фоулер из IGN дал эпизоду 8.5 из 10. The A.V. Club дал оценил эпизод на A-.

Ссылки

• [www.hbo.com/#/game-of-thrones/episodes/2/13-what-is-dead-may-never-die/index.html «То, что мертво, умереть не может»] на HBO.com
• «То, что мертво, умереть не может» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.tv.com/shows/game-of-thrones/what-is-dead-may-never-die-2414323/ «То, что мертво, умереть не может»] (англ.) на TV.com

Отрывок, характеризующий То, что мертво, умереть не может

Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.