Трабуль

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Трабу́ль (фр. traboule) — в некоторых городах Франции, прежде всего — в Лионе, пешеходный проход сквозь квартал, позволяющий попасть с одной улицы на другую или из одного здания в другое. Иногда трабуль представляют собой просто узкий коридор внутри здания или проход между зданиями, но иногда это сложное архитектурное сооружение с лестницами (порой состоящими из нескольких пролётов), крытыми галереями и т. д.





Этимология

Трабуль — диалектальное лионское слово[1]. Происходит от диалектального же глагола trabouler (пересекать), которое в свою очередь происходит от вульгарного латинского trabulare, от классического латинского transambulare (значение то же)[2].

История

Время появления первых трабулей достоверно не известно.

Известно только, что в IV веке столица Галлии Лугдунум, как в то время называли Лион, как и вся Империя, находится в глубоком кризисе. Из-за того, что акведуки перестают работать, проживать и дальше на прежнем месте (на вершине холма, который позднее назовут Фурвьером) становится невозможно. Жители вынуждены перебираться к подножию холма — на берег реки Соны, из которой можно брать воду. Дома строятся по обеим сторонам двух параллельных улиц, а для прохода с одной улицы на другую и для доступа к воде в домах делаются трабули. Однако эта гипотеза не основывается ни на каких письменных источниках, а представляет собой лишь попытку реконструкции происходивших полторы тысячи лет назад событий[3].

Позднее, когда питьевую воду стали брать преимущественно из колодцев, а сами колодцы делать во внутренних дворах домов, трабули стали обеспечивать доступ к колодцам для жителей соседних домов[4].

Некоторые трабули представляют собой просто коридор, в который ведут двери из жилых помещений. В отдельных случаях существуют несколько входов в трабули — одни для знати, другие — для черни (как, например, у трабули в доме №24 по улице Сен-Жан (фр.  24, Rue St Jean)[3].

После начала массовой застройки в XIX веке холма Круа-Русс, где размещались мастерские по производству шёлка и жили ткачи, трабули стали также выполнять роль наиболее прямого пути с холма к центру города — здесь они представляли собой не только коридоры, но и лестницы. Даже когда в 1862 году на Круа-Руссе открылся первый в мире фуникулёр, который позволял без усилий добраться на вершину холма, спускаться вниз всё равно предпочитали по трабулям[4].

Во времена нацистской оккупации во время Второй мировой войны трабули стали хорошим подспорьем для бойцов Сопротивления, позволяя быстро и скрытно передвигаться по городу[4].

Трабули сегодня

Трабулями знамениты прежде всего старые кварталы Лиона (Круа-Русс, Прескиль, Старый Лион), где существуют около пятисот трабулей[5], связывающих 230 улиц[6]. Но трабули есть также в старых кварталах городов Безансон, Вильфранш-сюр-Сон, Марсель, Нант, Сент-Этьен, Шамбери и других, хотя в некоторых из перечисленных городов они могут носить другое диалектное имя[7].

Некоторые лионские трабули являются общедоступными проходами, однако другие являются частной собственностью. Для того чтобы сделать эту часть исторического наследия города доступной, между городскими властями и многими собственниками подписаны соглашения, согласно которым город берёт на себя часть расходов по освещению, уборке и ремонту трабулей, а собственники за это обеспечивают беспрепятственный доступ к трабули в оговоренное время (обычно — с 7:00 до 19:00 или до 20:00)[8].

Некоторые из наиболее известных лионских трабулей

Длинная трабуль (фр. Longue traboule)— как явствует из названия, самая длинная из существующих ныне трабулей. Она пересекает четыре внутренних двора и четыре здания. Вход в трабуль — в доме №54 по улице Сен-Жан (фр. 54, Rue Saint-Jean), выход — в доме №27 по улице Бёф (фр. 27, Rue du Boeuf)[9].

Трабуль Розовой башни (фр. Traboule de la Tour Rose) — трабуль в районе Старый Лион — в состав трабули входит красивая башня розового цвета, внутри которой находится винтовая лестница. Вход в трабуль находится в дому №16 по улице Бёф (фр. 16, Rue du Boeuf)[10].

Двор ворасов (фр. Cour de Voraces) — вероятно, самая известная трабуль на склонах холма Круа-Русс в здании постройки 1840 года[11]. Представляет собой открытую 6-пролётную лестничную галерею, соединяющую дом 9 по площади Кольбер (фр. 9, Place Colbert) с домом 14 на подъёме Сен-Себастьян (фр. 14, Montée de Saint-Sébastien) и с домом 29 по улице Имбер-Коломес (фр. 29, Rue Imbert-Colomès)[12].

Напишите отзыв о статье "Трабуль"

Примечания

  1. [www.larousse.fr/dictionnaires/francais/traboule/78827?q=traboule#77886 Larousse. Dictionnaire de français. Traboule.]
  2. [www.cnrtl.fr/definition/traboule Centre National de Ressources Textuelles et Lexicales. Traboule.]
  3. 1 2 [www.lyontraboules.net/historique.php Les Traboules de Lyon. L'histoire des traboules.]
  4. 1 2 3 [traboules-lyon.fr/histoire-des-traboules-lyon.php Only Lyon. Histoire des traboules de Lyon.]
  5. Gérald Gambier. Cours et traboules de Lyon. Lyon : Éditions la Taillanderie, coll. « Pluriels »,‎ 20 mars 2005, 64 p. (ISBN 2876292645)
  6. [www.lyontraboules.net/liste.php Les Traboules de Lyon. Liste des rues à traboules.]
  7. [traboules-lyon.fr/qu-est-qu-une-traboule-lyon.php Only Lyon. Qu'est ce qu'une traboule ?]
  8. [traboules-lyon.fr/convention-traboules-de-lyon.php Only Lyon. Les conventions des traboules à Lyon]
  9. [www.lyon.fr/lieu/patrimoine/les-traboules-du-vieux-lyon.html Lyon. Site officiel. Les traboules du Vieux Lyon]
  10. [www.lyon-visite.info/vieux-lyon/ Lyon Visite. Vieux Lyon, visites des traboules et des cours Renaissance.]
  11. Charles Delfante et Jean Pelletier. Atlas historique du grand Lyon.
  12. [www.lyon.fr/lieu/patrimoine/cour-des-voraces-les-traboules-des-pentes-de-la-croix-rousse.html Lyon. Site officiel. Cour des Voraces - les traboules des pentes de la Croix-Rousse.]

Внешние ссылки

  • [traboules-lyon.fr/carte-des-traboules-de-lyon.php Карта лионских трабулей на сайте Only Lyon]
  • [www.lyontraboules.net/liste.php Список трабулей на сайте Les Traboules de Lyon]
  • [www.lyontraboules.net/parcours.php Карта маршрутов прогулок по трабулям на сайте Les Traboules de Lyon]

Фотогалерея

Отрывок, характеризующий Трабуль

– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.