Траверсари, Амброджо
| Амброджо Траверсари | |
| итал. Ambrogio Traversari | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Амбро́джо Траверса́ри (итал. Ambrogio Traversari; также Амвросий Камальдул или Амвросий Траверсари; 1386 год, Портико-е-Сан-Бенедетто — 20 октября 1439 года, Феррара) — итальянский богослов римско-католической церкви, монах и священник; гуманист[1], генерал (магистр) и реформатор ордена Камальдулов; легат папы Евгения IV на базельском и ферраро-флорентийском соборах[2].
Содержание
Деятельность
Родом из Романьи. Был генералом ордена камальдулов. Находился в близких сношениях с флорентийским кружком гуманистов; разыскивал по монастырским библиотекам рукописи сочинений классических писателей (в особенности он интересовался греческими), но, как монах, воздерживался от участия в светской литературе и перевёл лишь на латинский язык жизнеописания философов, Диогена Лаэртского.[1]
Труды Траверсари были посвящены, главным образом, переводу греческих церковных писателей. Результатом поездки по монастырям, предпринятой Траверсари по поручению папы, с целью произвести в них необходимые реформы, появился его «Путеводитель» (Hodoeporicon), живо рисующий нравы монахов того времени.[1]
Благодаря расположению Евгения IV к Траверсари, он играл некоторую роль на соборах базельском и ферраро-флорентийском; на последнем редактировал акт унии между греческой и римской церквями (1439)[1] и удивлял греков своим знанием греческого разговорного языка[2]. Текст унии был составлен самим Амвросием и напечатан в 13-м томе «Gr. Lat. Conc.» под названием «Unionis formula»[2].
Издания
- Много переводов с греческого[2].
- «Путеводитель» (Hodoeporicon, Флоренция, 1451, 52, 1658), где описывал откровенно беспорядки, найденные им в монастырях и употреблял в некоторых случаях из скромности греческий язык[1][2].
- Жизнеописание Траверсари, составленное Mehus’ом, предпослано флорентийскому изданию его писем, вышедшему в 1459 г[1].
- Его письма были собраны Мартеном в «Amplissima collectio» IV[2] (в 3-м томе Martène et Durand, «Veterum scriptorum amplissima collectio», Париж, 1724)[1].
Напишите отзыв о статье "Траверсари, Амброджо"
Примечания
Литература
- Амвросiй Камальдулъ, или Амвросiй Траверсари // Энциклопедический словарь, составленный русскими учеными и литераторами. — СПб., 1862.
- Luiso, «Riordinamento dell’epistolario di A. T. con lettere inedite» (Флоренция, 1888);
- Masius, «Ueber die Stellung A. Traversari zum Papst Eugen IV und zum Basler Konzil» (Дубельн, 1888).
Ссылки
- Траверсари, Амброджио // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [krotov.info/yakov/history/15_bio_moi/1439_amvrosiy.htm Амвросий Камальдолийский // Словарь святых]
Отрывок, характеризующий Траверсари, Амброджо
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
