Травины

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Травины


Описание герба: дипломный герб кавалергарда Г. Я. Травина
Девиз:

За верность и ревность


Подданство:

Травины — московский боярский род и дворянские роды в разных губерниях России.





Краткая история рода Травиных

Основным наиболее известным представителем боярского рода является воевода, сын боярский Салтык-Травин, Иван Иванович, являющийся основателем и родоначальником рода Травиных. Фамилия Травин происходит от его деда московского боярина Семёна Ивановича Трава, известного только по родословиям, рюриковича в XVI колене, сына московского боярина Ивана Фёдоровича Собаки. И. Ф. Собака, сын удельного князя фоминско-березуйского Фёдора Константиновича Красного, был первым в роду, перешедшим на московскую службу ещё при Дмитрии Донском.

Двоюродный брат предыдущего — воевода, боярин Скряба Травин, Тимофей Григорьевич — основатель и родоначальник боярского рода Скрябиных.

Эти два рода ведут своё начало от удельных князей Фоминских, происходящих от Великого князя Рюрика (ветвь князей Смоленских).

Наибольшую известность среди потомков рода Травиных приобрели следующие лица:

  • Григорий Яковлевич Травин, кавалергард, прапраправнук Салтыка-Травина И. И., за участие в возведение на престол императрицы Елизаветы Петровны (1742 г.), получил поместье, потомственное дворянство и дипломный герб (Указ Е. И. В. 25 ноября 1751 г.)[1].
  • Семён Иванович (Серапион) Травин — игумен Кирилло-Белозёрского монастыря (1628 г.), младший сын Салтыка-Травина И. И.
  • Фёдор Игнатьевич Травин — воевода города Кашина (1736 г.), помещик Кашинского уезда (прапраправнук игумена Серапиона).
  • Мария Петровна Травина — придворная дама (конец XVIII в.), покровительница известного учёного и писателя Болотова А. Т., приходилась родной тётей Травину Ф. И.
  • Никита Матвеевич Травин — воевода города Шуи (начало XVIII в.).
  • Никифор Алексеевич Травин — управитель Великой Топали близ города Стародуба (начало XIX в.), стародубский помещик.

Аристократический боярский род Травиных занесен в Бархатную книгу. Родовой герб этого рода является частью дипломного герба кавалергарда Травина Г. Я.


Напишите отзыв о статье "Травины"

Примечания

  1. [www.heraldrybooks.ru/text.php?id=381 Сост. С. Н. Тройницкий, худ. О. А. Шарлемань. Гербы Лейб-компании обер- и унтер-офицеров и рядовых (1914) / 181. Герб ТРАВИНА Григория]

См. также


Источники

  • Саракаев М. О. Галичская шляхта. М.2005,сс.100-103(библиография дана на с.102).
  • [www.heraldrybooks.ru/text.php?id=381 181. Герб ТРАВИНА Григория]
  • [books.google.ru/books?id=5w2aelUEB_UC&pg=PA483&lpg=PA483&dq=Ерш+Телепнев+Богуславский&source=bl&ots=Xb0qxoAgFV&sig=Hj1a4w9FBkhVBx9HgI0VdL7IjwE&hl=ru&ei=9---TeSHDofrOanRsccF&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=2&ved=0CBwQ6AEwAQ#v=onepage&q&f=false Богуславский, В. В. Славянская энциклопедия. Киевская Русь — Московия: в 2 т. — М.: Олма-Пресс, 2005.]
  • Памятники истории русского служилого сословия/Составитель А. В. Антонов. М.2011,с.489
  • Русское служилое дворянство второй половины XVIII века(1764—1795).СПб.2003,с.637
  • Долгоруков П. В. Российская родословная книга. — СПб.: Тип. 3 Отд. Собств. Е. И. В. Канцелярии, 1857. — Т. 4. — С. 40.

Отрывок, характеризующий Травины

– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.