Травники (солдаты)

Травники (нем. Trawnikimänner) — военнослужащие, призванные в ходе начального периода Великой Отечественной войны в Красную Армию с территории Западной Украины и Западной Белоруссии и впоследствии, после попадания в плен, сотрудничавшие с немецкими оккупационными властями в генерал-губернаторстве до освобождения Польши в 1945 году. Являясь «добровольными помощниками» вермахта, они несли службу в его вспомогательных частях.

Так, в сентябре 1941 года — сентябре 1942 годов в учебном лагере СС «Травники» прошло подготовку более 2, 5 тысяч будущих военнослужащих шуцманшафта; к концу же 1944 года численность выпускников лагеря составила 5 082 человека. Из их числа были упомплектованы два батальона особого назначения. Однако в ходе проведения зачисток из батальонов дезертировало около тысячи человек. В батальонах особого назначения, помимо захваченных в плен военнослужащих Красной Армии, несли службу и фольксдойче. Это обуславливалось тем, что, проживая в генерал-губернаторстве, а также на оккупированной немцами территории европейской части СССР, они прекрасно владели русским, украинским и польским языками, благодаря чему происходило упрощение контакта с местным населением. Офицеры лагеря представляли собой преимущественно немцев, командиры же взводов причисляли себя к фольксдойче. В концентрационном лагере содержались гражданские лица, подлежавшие призыву в Красную Армию и советские военнопленные самых различных национальностей: русских, украинцев, белорусов, эстонцев, латышей, литовцев, татар, грузин, армян и азербайджанцев. Травники принимали активное участие в операции «Рейнхард» — государственной программе Третьего рейха по систематическому истреблению евреев и цыган в генерал-губернаторстве. Также участвовали в массовом истреблении различных групп населения, подозревавшихся в оппозиции нацистскому режиму, в лагерях смерти и внесли огромный вклад в подавление восстания в Варшавском гетто весной 1943 года.

Литература

• Browning, C. R. [hampshirehigh.com/exchange2012/docs/BROWNING-Ordinary%20Men.%20Reserve%20Police%20Battalion%20101%20and%20the%20Final%20Solution%20in%20Poland%20%281992%29.pdf Ordinary Men: Reserve Police Battalion 101 and the Final Solution in Poland]. — HarperCollins, 1998. — 271 p. — ISBN 0060995068.

Отрывок, характеризующий Травники (солдаты)

Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.