Травничек, Франтишек

Франтишек Травничек
František Trávníček
Дата рождения:	17 августа 1888(1888-08-17)
Место рождения:	Спьешов
Дата смерти:	6 июня 1961(1961-06-06) (72 года)
Место смерти:	Брно
Страна:	Австро-Венгрия, Чехословакия
Научная сфера:	лингвистика

Фра́нтишек Тра́вничек (чеш. František Trávníček; 17 августа 1888, Спьешов — 6 июня 1961, Брно) — чешский богемист, профессор чешского языка в Масариковом университете в Брне. Изучал чешский язык как в диахронном плане, так и в синхронном.

Биография

В 1907-1911-х гг. изучал на философском факультете Карлова университета славистику и индоевропеистику. Посещал лекции Франтишка Пастрнка, Эмиля Сметанки, Йиржи Поливки, Яна Махала и Йозефа Зубатого. Особенно на него повлияла встреча с русским славистом и диалектологом A. A. Шахматовым (1864—1920). Окончив университет, преподавал в средней школе в Праге.

В 1911-1915-х гг. был секретарём диалектологической комиссии Чешской академии наук и искусств в Праге.

В 1915-м г. был отправлен на русский фронт. Сдался в плен и дослужился до штабного капитана Чехословацких легионов и стал редактором газеты «Чехословацкие ведомости» (чеш. Československé listy).

В 1920-м г. прошёл хабилитацию в Карловом университете. В 1921-1927-е гг. был в брненском университете внештатным профессором грамматики чешского языка. В 1927-м г. там же получил звание ординарного профессора. В 1948-1959-х гг. был ректором Масарикова университета, в это же время (1948—1960) был депутатом парламента.

В 1945-м г. вступил в Коммунистическую партию Чехословакии. После 1948-го г. занял критическую позицию по отношению к структурализму в чешском языкознании, хотя перед Второй мировой войной и во время неё был приверженцем структурализма, а также членом Пражского лингвистического кружка; в 50-е гг. критиковал структурализм с марксистских позиций.

Основал брненский филиал Института чешского языка Чехословацкой академии наук и был его первым директором (1956—1961).

Научная деятельность

Занимался историей чешского языка (Historická mluvnice československá, 1935), моравской диалектологией (Moravská nářečí, 1926) и современным чешским языком (Mluvnice spisovné češtiny, 1948—1949, 2 тома). Внёс вклад в составление «Словаря чешского языка» (1937), который первоначально был составлен П. Вашей.

Публикации

• Moravská nářečí, 1926
• Jazyk a národ, 1930
• Historická mluvnice československá, 1935
• Mluvnice spisovné češtiny, 1951
• Český jazykozpytný strukturalismus ve světle Stalinova učení o jazyce, 1951
• O jazyce naší nové prózy, 1954

В соавторстве:

• с П. Вашей составил «Словарь чешского языка» (чеш. Slovník jazyka českého).
• с Б. Гавранеком издавал «Правила чешского правописания» (чеш. Pravidla českého pravopisu).

Переводы на русский язык

• Травничек Ф. Грамматика чешского литературного языка = Mluvnice spisovné češtiny / Перевод с чешского А. Г. Широковой. — М.: ИИЛ, 1950. — 466 с.

Литература

• Radoslav Večerka (rv), «Trávníček, František», in: Československé práce o jazyce, dějinách a kultuře slovanských národů od r. 1760. Biograficko-bibliografický slovník, ed. Milan Kudělka — Zdeněk Šimeček a kol., Edice Slovanské knihovny, Státní pedagogické nakladatelství, Praha 1972, str. 476—479.
• ČERNÝ, Jiří; HOLEŠ, Jan. Kdo je kdo v dějinách české lingvistiky. Praha : Libri, 2008. ISBN 978-80-7277-369-5. с. 739.

Ссылки

• [dejiny.nln.cz/Bibl/Travnicek.html František Trávníček (1888—1961) — библиография]
• [www.encyklopedie.brna.cz/home/?acc=profil_osobnosti&load=1677 Франтишек Травничек (Энциклопедия истории города Брна)]

Отрывок, характеризующий Травничек, Франтишек

Денисов ударил его по плечу, и быстро стал ходить по комнате, не глядя на Ростова, что он делывал в минуты душевного волнения.
– Экая дуг'ацкая ваша пог'ода Г'остовская, – проговорил он, и Ростов заметил слезы на глазах Денисова.


В апреле месяце войска оживились известием о приезде государя к армии. Ростову не удалось попасть на смотр который делал государь в Бартенштейне: павлоградцы стояли на аванпостах, далеко впереди Бартенштейна.
Они стояли биваками. Денисов с Ростовым жили в вырытой для них солдатами землянке, покрытой сучьями и дерном. Землянка была устроена следующим, вошедшим тогда в моду, способом: прорывалась канава в полтора аршина ширины, два – глубины и три с половиной длины. С одного конца канавы делались ступеньки, и это был сход, крыльцо; сама канава была комната, в которой у счастливых, как у эскадронного командира, в дальней, противуположной ступеням стороне, лежала на кольях, доска – это был стол. С обеих сторон вдоль канавы была снята на аршин земля, и это были две кровати и диваны. Крыша устраивалась так, что в середине можно было стоять, а на кровати даже можно было сидеть, ежели подвинуться ближе к столу. У Денисова, жившего роскошно, потому что солдаты его эскадрона любили его, была еще доска в фронтоне крыши, и в этой доске было разбитое, но склеенное стекло. Когда было очень холодно, то к ступеням (в приемную, как называл Денисов эту часть балагана), приносили на железном загнутом листе жар из солдатских костров, и делалось так тепло, что офицеры, которых много всегда бывало у Денисова и Ростова, сидели в одних рубашках.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.