Традиционные китайские иероглифы

Традиционные (полные) китайские иероглифы — наряду с упрощёнными, один из двух видов китайской иероглифики.

Традиционные китайские иероглифы в современном начертании появились во времена династии Хань, и более или менее стабилизировалось с V века во времена правления южных и северных династий. Термин «традиционные» используется для противопоставления этого начертания другому стандартизированному виду иероглифики — упрощённым китайским иероглифам, проявившимся в результате реформы, проведённой в 1950-х годах правительством КНР.

Традиционные иероглифы официально приняты на Тайване, в Гонконге и Макао, а также широко используются в зарубежных китайских общинах (за исключением Сингапура и Малайзии). Упрощённая иероглифика используется в КНР, Малайзии и Сингапуре. Между китайскими общинами ведется долгая дискуссия относительно системы письма.

Китайская терминология

В китайском языке в отношении традиционных иероглифов используется ряд наименований.

Правительство Китайской Республики (Тайвань) официально называет традиционную иероглифику «стандартной» или «общепринятой» (кит. трад. 正體字, упр. 正体字, пиньинь: zhèngtǐzì). Однако за пределами Тайваня этот термин используется для различения стандартных (как упрощённых, так и традиционных) иероглифов от вариативных и локальных иероглифов (кит. трад. 異體字, упр. 异体字, пиньинь: yìtǐzì).

Китайцы, проживающие за пределами Тайваня, называют традиционные иероглифы «сложными» (кит. трад. 繁體字, упр. 繁体字, пиньинь: fántǐzì). Кроме того, люди, пользующиеся упрощённой иероглификой, иногда называют традиционные иероглифы «старыми» (кит. 老字, пиньинь: lǎozì), а пользующиеся традиционной иероглификой — «полными» (кит. трад. 全體字, упр. 全体字, пиньинь: quántǐzì).

Многие китайцы, пользующиеся традиционной иероглификой, полагают, что традиционные иероглифы не могут считаться «сложными», так как являются исходной формой китайского письма и никогда специально не усложнялись, а упрощённая иероглифика не может быть признана стандартной из-за того, что она не используется всеми носителями китайского языка.

С другой стороны, сторонники упрощённого начертания возражают против называния традиционных иероглифов стандартными, потому что считают современным стандартом новую упрощённую систему, принятую подавляющим большинством говорящих по-китайски. Они также замечают, что традиционная иероглифика не может считаться исходной, так как на протяжении веков подверглась значительным изменениям (многие иероглифы со времен династии Хань стали более детализированными).

Некоторые представители старшего поколения называют традиционные иероглифы «правильными» (кит. 正字, пиньинь: zhèngzì), а упрощённые — иероглифами «с модернизированным начертанием» (кит. трад. 簡筆字, упр. 简笔字, пиньинь: jiǎnbǐzì) или «с сокращённым начертанием» (кит. трад. 減筆字, упр. 减笔字, пиньинь: jiǎnbǐzì) («упрощённый» и «сокращённый» в путунхуа являются омонимами и произносятся как jiǎn).

Печатный текст

Кроме Тайваня и других государств, где официально принято традиционное начертание, традиционные иероглифы используются в публикациях, издаваемых в КНР и Сингапуре и специально предназначенных для читателей, проживающих за пределами материкового Китая.

В рукописном тексте многие люди используют неформальные, часто индивидуальные, упрощения. В большинстве случаев при наличии выбора используется альтернативный иероглиф (кит. трад. 異體字, упр. 异体字), состоящий из меньшего числа черт (например, 体 вместо 體). Некоторые из этих упрощений весьма распространены: например, 台 tái в слове 台灣 Táiwan вместо стандартного 臺.

В старом Китае существовало две основных области применения альтернативных иероглифов:

• Во избежание употребления иероглифов имени важной особы в неформальном контексте, чтобы показать уважение к упоминаемому человеку путём сохранения знаков его имени. Это действие называлось «избежанием оскорбления» (кит. трад. 避諱, упр. 避讳)
• При повторении одинаковых знаков — чтобы показать, что повторение было намеренным, а не произошло из-за ошибки редактора.

Использование в других языках

Традиционная иероглифика используется для корейского языка в Южной Корее (ханча), а также, в умеренно упрощённом виде, в японском (кандзи). Японская реформа написания коснулась меньшего количества иероглифов по сравнению с китайской. Многие упрощения совпадают, но некоторые иероглифы были упрощены другим способом, создавая, таким образом, третий вариант (например, кит. трад. 龍, упр. 龙, яп. 竜).

Компьютеризация

Ранее традиционная китайская иероглифика чаще всего кодировалась при помощи стандарта Big5 (en:Big5), более приспособленного к традиционному начертанию.

Все большей популярностью пользуется Юникод, одинаково хорошо отображающий как упрощенную, так и традиционную иероглифику и не отдающий предпочтения одной из систем. Существуют различные редакторы метода ввода, позволяющие вводить китайские иероглифы, однако некоторые символы Юникода не могут быть введены при помощи большинства IME (например, 𠲎 (U+20C8E), иероглиф, использующийся в шанхайском диалекте вместо 嗎 (伐 с ключом 口).

Консорциум Всемирной паутины рекомендует использовать для установки традиционной иероглифики на веб-странице значение атрибута lang zh-Hant:

<html lang="zh-Hant" xml:lang="zh-Hant" xmlns="www.w3.org/1999/xhtml">

См. также

• Китайская письменность
• Упрощение иероглифов
• Ханча
• Кандзи

Ссылки

• [china.tan.poetry.hotbox.ru/m2/History_Arts_hieroglyphs.html История развития изобразительного искусства и иероглифического письма в культуре Срединного государства.]
• [www.china.tan.poetry.hotbox.ru/m2/China_written.html Эволюция изучения китайской письменности, взгляд из 50-х годов XX века]
• [www.omniglot.com/writing/chinese_evolution.htm Эволюция китайской письменности]
• [www.zhongwen.com Китайская письменность и культура]
• [www.chinese-course.com Тайваньский учебник китайского языка в традиционной иероглифике]
• [www.skyren-art.com Традиционная китайская каллиграфия]

Отрывок, характеризующий Традиционные китайские иероглифы

– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.