Трайнин, Пётр Афанасьевич

Пётр Афанасьевич Трайнин
Дата рождения	18 июня 1909(1909-06-18)
Место рождения	с. Александровка, Бобровский уезд, Воронежская губерния, Российская империя
Дата смерти	9 августа 1978(1978-08-09) (69 лет)
Место смерти	Белгород, РСФСР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	танковые войска
Годы службы	1941—1945
Звание
Часть	150-я танковая бригада
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии
В отставке	механизатор в совхозе, главный инженер

Пётр Афанасьевич Трайнин (18 июня 1909, село Александровка, Воронежская губерния — 9 августа 1978, Белгород) — Герой Советского Союза и Герой Социалистического Труда, один из 11-и человек, отмеченных двумя высшими степенями отличия СССР и второй после И. В. Сталина. В годы Великой Отечественной войны — механик-водитель танка Т-34 150-й танковой бригады 60-й армии Воронежского фронта.

Биография

Ранние годы

Родился 18 июня 1909 года в селе Александровка (ныне Таловского района Воронежской области). По происхождению из крестьянской семьи, русский. Отец — Трайнин Афанасий Григорьевич, мать — Трайнина Мария Ефремовна награждена орденом «Мать-героиня», вырастили 13 детей.

С 1926 года по 1930 год работал трактористом в селе Александровка (ныне Таловского района Воронежской области). С 1931 года по 1938 год работал трактористом на строительстве водоканала имени Кирова (Узбекистан) и трактористом на отделениях зерносовхоза «Галля-Арал» Самаркандской области Узбекистана.

В годы Великой Отечественной войны

В Красной Армии с 1941 года. Участник Великой Отечественной войны с сентября 1941 года. На фронт ушёл в возрасте 32-х лет механиком-водителем танка БТ-7, затем на танке Валентайн.

Основной военный путь начался для Петра Афанасьевича в битве за Москву с ноября 1941 года в 27-м бронедивизионе вблизи Солнечногорска. В составе данного дивизиона, который был переименован в 150-ю отдельную, Киевско-Коростеньскую, Краснознамённую танковую бригаду орденов Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого продолжался военный путь освобождением городов Тулы, Калуги, Воронежа, Белгорода, Киева и дальше через Украину на Берлин. В составе танковой бригады был участником Курской битвы и освобождения Праги.

После лечения в госпитале от тяжёлого ранения в 1942 году боевой путь продолжал на танке Т-34.

Старшина Пётр Трайнин в бою 3 октября 1943 года за украинское село Страхолесье Чернобыльского района Киевской области первым прошёл по заминированному мосту через Днепр на танке Т-34 и гусеницами раздавил три противотанковых орудия, четыре миномёта, пять огневых точек противника. В ночь на 5 октября, в ходе ожесточённого боя, он из всего экипажа в живых остался один, но продолжал вести огонь по врагу. Контратака противника была отбита.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 октября 1943 года «за героизм и отвагу, проявленные в борьбе против немецко-фашистских захватчиков», старшине Трайнину Петру Афанасьевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 1829).

Член ВКП(б)/КПСС с 1943 года.

Принимал участия в боях за Берлин и за Прагу. Весть о безоговорочной капитуляции Германии застала Петра Афанасьевича 9 мая вблизи Праги. Демобилизован из армии в сентябре 1945 года.

В послевоенные годы

С 1939 по 1941 год и с 1945 по 1951 год работал в зерносовхозе «Галля-Арал» Самаркандской области Узбекистана шофёром, затем механизатором. В совхозе «Галля-Арал» в 1947 году получили урожай зерновых 25 центнеров с гектара. На опытном участке в 500 гектаров урожай зерновых 31,6 центнеров с гектара. Директор совхоза, агроном и секретарь парторганизации и Трайнин Пётр Афанасьевич указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 апреля 1948 года за высокие показатели в труде были удостоены звания Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот» (№ 1823).

С 1952 года по 1974 год работал старшим механиком, затем главным инженером в племсовхозе № 8 имени Сталина Самаркандской области Узбекистана. В 1958 году окончил Троицкий техникум механизации и электрификации сельского хозяйства Челябинской области.

В связи с выходом на пенсию в 1975 году переехал в город Белгород.

Умер 9 августа 1978 года. Похоронен в Белгороде на Центральном кладбище.

Семья

Женился в 1929 году на односельчанке Трайнине (Малаховой) Надежде Ильиничне (1910—1992, Белгород). Сын Трайнин Леонид Петрович (1931—2008, Ахтуба, Казахстан). Сын Трайнин Александр Петрович (1936—2000, Белгород). Сын Трайнин Геннадий Петрович (1939—1997, станция Джума, Узбекистан). Дочь Трайнина Валентина Петровна (род. 1940, проживает в городе Белгород). Семь внучек и один внук, пять правнучек и четыре правнука проживают в России, на Украине и в Казахстане.

Труды

• Трайнин П. А. [militera.lib.ru/memo/russian/traynin_pa/ Солдатское поле.] — М.: Воениздат, 1981. — 171 с, портр. — («Рассказывают фронтовики»). / Литературная запись Н. Н. Тараторина // Тираж 65 000 экз.

Награды и звания

• Медаль «Золотая Звезда» № 1829 Героя Советского Союза (17 октября 1943),
• медаль «Серп и Молот» № 1823 Героя Социалистического Труда (26 апреля 1948),
• два ордена Ленина (17 октября 1943, 26 апреля 1948),
• орден Отечественной войны 1-й степени (22 января 1943),
• орден Отечественной войны 2-й степени,
• два ордена Красной Звезды (20 июля 1943, 11 октября 1943),
• медали «За освобождение Праги» (1946), «За победу над Германией» (1946), «За оборону Москвы» (1984),
• знак «Отличный танкист» (1942), Гвардейский знак (1943).

Память

Внешние изображения
	[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?id=16462 Надгробный памятник] на кладбище Ячнево в Белгороде. 2011

• Бронзовый бюст Героя Советского Союза, Героя Социалистического Труда П. А. Трайнина установлен в посёлке городского типа Таловая Воронежской области.
• Имя Героя присвоено средней школе в совхозе № 8 Самаркандской области Узбекистан и установлен бронзовый бюст П. А. Трайнину.
• В Белгороде на фасаде дома № 5 по улице Гагарина, в котором жил Герой, установлена мемориальная доска.
• На территории парка Победы Белгорода П. А. Трайнину воздвигнут бюст—памятник.
• В Белгородском историко-художественном музее-диораме «Курская битва» хранятся, переданные членами семьи П. А. Трайнина, медали и ордена, а также его документы и личные вещи.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Герои Советского Союза — узбекистанцы. — Ташкент, 1984. — С. 315.
• Захаров Ю. Д. Из одного металла. — М., 1984. — С. 3—127.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1423 Трайнин, Пётр Афанасьевич]. Сайт «Герои Страны».

• [geroiuzb.narod.ru/sp17.htm Список Героев Советского Союза из Узбекистана — «Т»].
• [voronejmen.ru/publ/izvestnye_gorozhane_voronezha/geroj_soc_truda/geroi_socialisticheskogo_truda_voronezhskoj_oblasti/4-1-0-222 Герои Социалистического Труда Воронежской области].

Отрывок, характеризующий Трайнин, Пётр Афанасьевич

– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…