Трамвай «Желание» (фильм, 1951)

Трамвай «Желание»
A Streetcar Named Desire
Жанр	драма
Режиссёр	Элиа Казан
Продюсер	Чарльз К. Фельдман
Автор сценария	Теннесси Уильямс Оскар Сол
В главных ролях	Вивьен Ли Марлон Брандо
Оператор	Гарри Стредлинг-старший
Композитор	Алекс Норт
Кинокомпания	Warner Bros., Charles K. Feldman Group
Длительность	122 мин.
Страна	США США
Год	1951
IMDb	ID 0044081
Выход фильма «Трамвай «Желание»» (оригинальное название — A Streetcar Named Desire)

К:Фильмы 1951 года

«Трамвай „Желание“» (англ. A Streetcar Named Desire) — художественный драматический фильм 1951 года, снятый режиссёром Элиа Казаном по одноимённой пьесе драматурга Теннесси Уильямса. Главные роли исполняют Вивьен Ли и Марлон Брандо.

Современными историками кино «Трамвай „Желание“» признан классикой, и периодически включается в списки лучших кинокартин в истории: к примеру, Американским институтом киноискусства и IMDB, где фильм неизменно входит в топ-250. Американская киноакадемия отметила ленту Казана 12-ю номинациями на премию «Оскар», четыре из которых оказались выигрышными.

Роль Бланш Дюбуа, как позже признавалась сама Ли, привела её к безумию и заболеванию острой формой маниакально-депрессивного психоза, который в итоге косвенно повлиял на её ранний уход из жизни в возрасте 53 лет. В 1995 году был снят ремейк этой картины.

Сюжет

Бланш Дюбуа (Вивьен Ли), увядающая, но всё ещё привлекательная бывшая учительница английского языка, приезжает в Новый Орлеан к сестре Стелле (Ким Хантер), живущей с мужем Стэнли Ковальским (Марлон Брандо) в бедном промышленном районе. Бланш осталась без работы и без средств к существованию. Хотя беременная Стелла рада появлению Бланш, Стэнли относится к ней насторожённо, а впоследствии и враждебно. Воспитанная в образованной семье, Бланш стремится окружить себя подобием красоты и жалкой имитацией роскоши, и оказывается в жёстком конфликте со Стэнли — простым рабочим с простыми интересами, который не понимает ни её «культурных» манер, ни фантазий, звучащих для него фальшью, хитрым притворством и лицемерием, и которого бесят её мечты и вымыслы.

Стелла невероятно рада видеть Бланш, но недовольна тем, как принял её Стэнли. Он и Бланш оказываются полной противоположностью друг друга: Стэнли — примитивный, неотесанный и брутальный работяга, Бланш же — чувственная, сентиментальная и остро реагирующая на оскорбления южная красавица. Из раза в раз Стэнли не опасается бить собственную беременную жену, которая после его рукоприкладства сбегает к соседям, но всегда возвращается к любимому мужу.

Во время очередных мужских посиделок за партией в покер Бланш знакомится с близким другом Стэнли, Гарольдом «Митчем» Митчеллом (Карл Молден). Сраженный красотой и простотой Бланш, он начинает ухаживать за ней. На свидании она рассказывает ему, что уже была замужем и тот брак оставил шрамы её душе, так как супруг неожиданно покончил с собой.

Всё идёт к свадьбе Митча и Бланш, но их дальновидные планы разрушает Стэнли. Он выясняет, что на самом деле Бланш была уволена с работы из-за бурного романа с 17-летним учеником, а в родном городе её не воспринимают всерьёз по причине постоянных недолгих интрижек с различными мужчинами. Стэнли рассказывает об этом и супруге, и Митчу, который теперь, по его словам, «не собирается прыгать в аквариум, полный акул».

Стэнли отвозит рожающую Стеллу в госпиталь и возвращается к Бланш, постепенно начинающей сходить с ума. Так, она заявляет ему, что получила телеграмму от давнего поклонника и собирается в круиз по Карибам на яхте. Стэнли, прекрасно осознавая, что это ложь, не стесняется в выражениях и, в конце концов, насилует Бланш.

Изнасилование окончательно лишает Бланш здравого рассудка. Вскоре после рождения ребёнка, Стэнли организовывает её размещение в психиатрическую больницу. Бланш вначале полагает, что за ней приехал её богатый поклонник, но позже понимает, что выхода нет. Она сдается и доктора увозят её. Митч нападает на Стэнли, но тот заявляет, что не трогал её и пальцем.

В финальной сцене картины Стелла, опустошённая трагической судьбой сестры, кричит, что больше никогда не вернётся к Стэнли. Она забирает ребёнка и взбегает по лестнице к соседям. За кадром слышен неоднократный крик Стэнли: «Стелла! Эй, Стелла!…».

В ролях

• Вивьен Ли — Бланш Дюбуа
• Марлон Брандо — Стэнли Ковальски
• Ким Хантер — Стелла Ковальски
• Карл Молден — Гарольд Митчел (Митч)
• Руди Бонд — Стив Хаббел
• Ник Деннис — Пабло Гонсалес
• Пег Хилиас — Юнис Хаббел
• Райт Кинг — собиратель пожертвований
• Ричард Геррик — доктор
• Энн Дир — экономка
• Эдна Томас — мексиканка
• Микки Кун — матрос

Награды и номинации

«Трамвай „Желание“» и люметовская «Телесеть» (1976) вошли в историю как две единственные ленты, удостоенные трёх «Оскаров» за актёрскую игру.

Награды

• 1952 — Премия «Оскар»
  • Лучшая актриса в главной роли — Вивьен Ли
  • Лучший актёр второго плана — Карл Молден
  • Лучшая актриса второго плана — Ким Хантер
  • Лучшие декорации — Ричард Дэй, Джордж Джеймс Хопкинс
• 1953 — Премия BAFTA
  • Лучшая британская актриса — Вивьен Ли
• 1952 — Премия «Золотой глобус»
  • Лучшая актриса второго плана — Ким Хантер
• 1951 — Венецианский кинофестиваль
  • Специальный приз жюри — Элиа Казан
  • Лучшая актриса — Вивьен Ли
• 2007 — Американский институт киноискусства
  • Один из 100 величайших фильмов в истории

Номинации

• 1952 — Премия «Оскар»
  • Лучший актёр в главной роли — Марлон Брандо
  • Лучшая операторская работа — Гарри Стредлинг-старший
  • Лучший дизайн костюмов — Люсинда Баллард
  • Лучший режиссёр — Элиа Казан
  • Лучшая музыка — Алекс Норт
  • Лучший фильм — Чарльз К. Фельдман
  • Лучший звук — Натан Левинсон
  • Лучший сценарий — Теннесси Уильямс
• 1953 — Премия BAFTA
  • Лучший фильм
• 1952 — Премия «Золотой глобус»
  • Лучшая драма
  • Лучшая драматическая актриса — Вивьен Ли
• 1951 — Венецианский кинофестиваль
  • «Золотой лев» — Элиа Казан

Создание

На ранней стадии разработки проекта Уильям Уайлер изъявлял свой интерес к экранизации пьесы Теннесси Уильямса и видел в роли Бланш Бетт Дейвис. Роль Бланш была первоначально предложена Джессике Тэнди, затем от неё отказалась Оливия де Хэвилленд, а Вивьен Ли она досталась потому, что фильмы с участием этой актрисы собирали большую кассу. Джон Гарфилд отказался от роли Стэнли, так как не хотел оказаться в тени своей звёздной партнёрши.

Элиа Казан поначалу не хотел браться за постановку, поскольку считал, что он сделал с пьесой всё, что мог, ещё на театральной сцене. Уговорил же его стать режиссёром фильма сам Теннесси Уильямс. Картина была снята за 36 дней. До съёмок в фильме Вивьен Ли сыграла Бланш в первой лондонской постановке пьесы Уильямса, режиссёром которой был её тогдашний муж Лоуренс Оливье. Позже Ли призналась, что Оливье повлиял на её исполнение роли Бланш в картине больше, чем постановщик киноверсии Элиа Казан. Сразу девять участников бродвейской постановки «Трамвая „Желание“» во главе с Марлоном Брандо повторно исполнили свои роли в киноверсии.

Англичанка Вивьен Ли чувствовала себя не в своей тарелке, снимаясь в одной компании с членами нью-йоркской театральной труппы. Эти её ощущения Элиа Казан удачно использовал в картине. Снявшись в этой картине, Вивьен Ли, и до этого страдавшая серьёзным психическим заболеванием, именуемым маниакально-депрессивный психоз, стала плохо отличать действительность от жизни её героини. В одном из поздних интервью она признавалась, что именно роль Бланш привела её к безумию, в том числе из-за которого актриса ушла из жизни в столь раннем 53-летнем возрасте.

В нескольких интервью Брандо заявлял, что ненавидит своего персонажа.

Факты

• Актёр Микки Кун, сыгравший племянника героини Вивьен Ли в «Унесенных ветром», исполнил в «Трамвае „Желание“» роль моряка, который помогает Бланш войти в трамвай
• Фраза «Стелла! Эй, Стелла!» заняла 45-е место в списке 100 самых крылатых кинофраз, составленном Американским институтом киноискусства
• Роль Карла Молдена в немецком переводе озвучивал актёр Макс Эккард

Пародии

В шоу «Мировое турне Бенни Хилла» (Benny Hill’s World Tour: New York) показана пародия на этот фильм — сценка под названием A streetcar named Desirée. Хилл пародирует персонажей Марлона Брандо и Вивьен Ли.^{[значимость?]}

Использованная литература

• Энтони Холден. Olivier. — Max Press, 2007. — 515 с.

Ссылки

• «Трамвай „Желание“» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.allmovie.com/movie/v47311 Трамвай „Желание“] (англ.) на сайте allmovie

Отрывок, характеризующий Трамвай «Желание» (фильм, 1951)

Первая партия была: Пфуль и его последователи, теоретики войны, верящие в то, что есть наука войны и что в этой науке есть свои неизменные законы, законы облического движения, обхода и т. п. Пфуль и последователи его требовали отступления в глубь страны, отступления по точным законам, предписанным мнимой теорией войны, и во всяком отступлении от этой теории видели только варварство, необразованность или злонамеренность. К этой партии принадлежали немецкие принцы, Вольцоген, Винцингероде и другие, преимущественно немцы.
Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны требовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того, что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре. Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была распространена известная шутка Ермолова, будто бы просившего государя об одной милости – производства его в немцы. Люди этой партии говорили, вспоминая Суворова, что надо не думать, не накалывать иголками карту, а драться, бить неприятеля, не впускать его в Россию и не давать унывать войску.
К третьей партии, к которой более всего имел доверия государь, принадлежали придворные делатели сделок между обоими направлениями. Люди этой партии, большей частью не военные и к которой принадлежал Аракчеев, думали и говорили, что говорят обыкновенно люди, не имеющие убеждений, но желающие казаться за таковых. Они говорили, что, без сомнения, война, особенно с таким гением, как Бонапарте (его опять называли Бонапарте), требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, что говорят противники Пфуля, и к тому, что говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее. Люди этой партии настояли на том, чтобы, удержав Дрисский лагерь по плану Пфуля, изменить движения других армий. Хотя этим образом действий не достигалась ни та, ни другая цель, но людям этой партии казалось так лучше.
Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник цесаревич, не могший забыть своего аустерлицкого разочарования, где он, как на смотр, выехал перед гвардиею в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении. Люди этой партии имели в своих суждениях и качество и недостаток искренности. Они боялись Наполеона, видели в нем силу, в себе слабость и прямо высказывали это. Они говорили: «Ничего, кроме горя, срама и погибели, из всего этого не выйдет! Вот мы оставили Вильну, оставили Витебск, оставим и Дриссу. Одно, что нам остается умного сделать, это заключить мир, и как можно скорее, пока не выгнали нас из Петербурга!»
Воззрение это, сильно распространенное в высших сферах армии, находило себе поддержку и в Петербурге, и в канцлере Румянцеве, по другим государственным причинам стоявшем тоже за мир.
Пятые были приверженцы Барклая де Толли, не столько как человека, сколько как военного министра и главнокомандующего. Они говорили: «Какой он ни есть (всегда так начинали), но он честный, дельный человек, и лучше его нет. Дайте ему настоящую власть, потому что война не может идти успешно без единства начальствования, и он покажет то, что он может сделать, как он показал себя в Финляндии. Ежели армия наша устроена и сильна и отступила до Дриссы, не понесши никаких поражений, то мы обязаны этим только Барклаю. Ежели теперь заменят Барклая Бенигсеном, то все погибнет, потому что Бенигсен уже показал свою неспособность в 1807 году», – говорили люди этой партии.
Шестые, бенигсенисты, говорили, напротив, что все таки не было никого дельнее и опытнее Бенигсена, и, как ни вертись, все таки придешь к нему. И люди этой партии доказывали, что все наше отступление до Дриссы было постыднейшее поражение и беспрерывный ряд ошибок. «Чем больше наделают ошибок, – говорили они, – тем лучше: по крайней мере, скорее поймут, что так не может идти. А нужен не какой нибудь Барклай, а человек, как Бенигсен, который показал уже себя в 1807 м году, которому отдал справедливость сам Наполеон, и такой человек, за которым бы охотно признавали власть, – и таковой есть только один Бенигсен».
Седьмые – были лица, которые всегда есть, в особенности при молодых государях, и которых особенно много было при императоре Александре, – лица генералов и флигель адъютантов, страстно преданные государю не как императору, но как человека обожающие его искренно и бескорыстно, как его обожал Ростов в 1805 м году, и видящие в нем не только все добродетели, но и все качества человеческие. Эти лица хотя и восхищались скромностью государя, отказывавшегося от командования войсками, но осуждали эту излишнюю скромность и желали только одного и настаивали на том, чтобы обожаемый государь, оставив излишнее недоверие к себе, объявил открыто, что он становится во главе войска, составил бы при себе штаб квартиру главнокомандующего и, советуясь, где нужно, с опытными теоретиками и практиками, сам бы вел свои войска, которых одно это довело бы до высшего состояния воодушевления.
Восьмая, самая большая группа людей, которая по своему огромному количеству относилась к другим, как 99 к 1 му, состояла из людей, не желавших ни мира, ни войны, ни наступательных движений, ни оборонительного лагеря ни при Дриссе, ни где бы то ни было, ни Барклая, ни государя, ни Пфуля, ни Бенигсена, но желающих только одного, и самого существенного: наибольших для себя выгод и удовольствий. В той мутной воде перекрещивающихся и перепутывающихся интриг, которые кишели при главной квартире государя, в весьма многом можно было успеть в таком, что немыслимо бы было в другое время. Один, не желая только потерять своего выгодного положения, нынче соглашался с Пфулем, завтра с противником его, послезавтра утверждал, что не имеет никакого мнения об известном предмете, только для того, чтобы избежать ответственности и угодить государю. Другой, желающий приобрести выгоды, обращал на себя внимание государя, громко крича то самое, на что намекнул государь накануне, спорил и кричал в совете, ударяя себя в грудь и вызывая несоглашающихся на дуэль и тем показывая, что он готов быть жертвою общей пользы. Третий просто выпрашивал себе, между двух советов и в отсутствие врагов, единовременное пособие за свою верную службу, зная, что теперь некогда будет отказать ему. Четвертый нечаянно все попадался на глаза государю, отягченный работой. Пятый, для того чтобы достигнуть давно желанной цели – обеда у государя, ожесточенно доказывал правоту или неправоту вновь выступившего мнения и для этого приводил более или менее сильные и справедливые доказательства.
Все люди этой партии ловили рубли, кресты, чины и в этом ловлении следили только за направлением флюгера царской милости, и только что замечали, что флюгер обратился в одну сторону, как все это трутневое население армии начинало дуть в ту же сторону, так что государю тем труднее было повернуть его в другую. Среди неопределенности положения, при угрожающей, серьезной опасности, придававшей всему особенно тревожный характер, среди этого вихря интриг, самолюбий, столкновений различных воззрений и чувств, при разноплеменности всех этих лиц, эта восьмая, самая большая партия людей, нанятых личными интересами, придавала большую запутанность и смутность общему делу. Какой бы ни поднимался вопрос, а уж рой этих трутней, не оттрубив еще над прежней темой, перелетал на новую и своим жужжанием заглушал и затемнял искренние, спорящие голоса.
Из всех этих партий, в то самое время, как князь Андрей приехал к армии, собралась еще одна, девятая партия, начинавшая поднимать свой голос. Это была партия людей старых, разумных, государственно опытных и умевших, не разделяя ни одного из противоречащих мнений, отвлеченно посмотреть на все, что делалось при штабе главной квартиры, и обдумать средства к выходу из этой неопределенности, нерешительности, запутанности и слабости.
Люди этой партии говорили и думали, что все дурное происходит преимущественно от присутствия государя с военным двором при армии; что в армию перенесена та неопределенная, условная и колеблющаяся шаткость отношений, которая удобна при дворе, но вредна в армии; что государю нужно царствовать, а не управлять войском; что единственный выход из этого положения есть отъезд государя с его двором из армии; что одно присутствие государя парализует пятьдесят тысяч войска, нужных для обеспечения его личной безопасности; что самый плохой, но независимый главнокомандующий будет лучше самого лучшего, но связанного присутствием и властью государя.
В то самое время как князь Андрей жил без дела при Дриссе, Шишков, государственный секретарь, бывший одним из главных представителей этой партии, написал государю письмо, которое согласились подписать Балашев и Аракчеев. В письме этом, пользуясь данным ему от государя позволением рассуждать об общем ходе дел, он почтительно и под предлогом необходимости для государя воодушевить к войне народ в столице, предлагал государю оставить войско.