Трамвай № 1 (Волгоград)

Маршрут трамвая

1
Маршрут
Отправка	Мончегорская
Конечная	Детский центр
Основные остановки	Волгоград-II
Протяжённость	6,2 км
Время в пути	27 мин
Перевозчик
Организация	«Метроэлектротранс»
Парк	Трамвайное депо № 2

Трамвай № 1 — первый маршрут электрического трамвая в Волгограде. Действует с 9 апреля 1913 года по настоящее время. Маршрут неоднократно претерпевал изменения и свой современный вид приобрёл в 1985 году. Уникальность маршрута заключается в том, что он стал первым в уездных городах Российской империи и являлся одним из немногих, построенных силами российских инженеров и строителей, в то время как подавляющее большинство трамвайных систем в Российской империи было создано силами иностранных производств.

История

Царицын

Строительство

28 декабря 1903 года городская дума Цырицына получила от императора Николая II право на производство облигационного займа в 1 500 000 рублей, в том числе на сооружение лесотаски, освещения и трамвая (до 1 100 000 рублей). Из-за споров между думскими заседателями, за спинами которых стояли промышленники, купцы и подрядчики, рассчитывавшие поживиться за счёт строительства трамвая, затягивалось проектирование и начало строительства. В 1911 году городская управа командировала во Францию городского голову Алексея Остен-Сакена, которому удалось получить ссуду у одного из парижских банков в сумме 1 000 000 рублей на постройку трамвая и электростанции. Из-за финансовых махинаций ещё до начала строительства трамвая из миллиона суммы осталось только 750 000 рублей. После долгих споров городская управа, в отличие от других городов России, сдавших трамвай в концессию иностранным фирмам, наконец-то решила строить трамвай хозяйственным способом. Проект трамвая и электростанции разработали инженеры из Санкт-Петербурга: профессоры Шульгин и Судкевич.

Барон Алексей Остен-Сакен был выбран головой вместо бывшего городского головы Василия Клёнова, которому пришлось уйти из-за неудачного начала строительства электростанции. Прежний городской голова начал строить электростанцию не по проекту Шульгина, а возле старой небольшой электростанции на берегу Волги. Были возведены стены машинного зала, но в подвале его оказалась плотная каменная плита. Когда её удаляли, чтобы построить фундаменты машин, и сделали в ней отверстие, оттуда хлынула грунтовая вода и залила весь подвал здания. Работа была остановлена, поднялся большой скандал. Клёнову пришлось уйти, как и приглашённому строителю трамвая инженеру Слотинцеву, который ничего не понимал в строительстве и, убедившись в своей некомпетентности, отказался от работы.

В начале июня 1911 года инженер Владимир Радциг из объявления в газете узнаёт о том, что Царицынская городская управа объявила конкурс на замещение должности заведующего постройкой городского трамвая и электростанции. Он подаёт заявку, в котором описывает свои выполненные работы и указавает желаемый оклад — 550 рублей в месяц. Из более 150 заявлений городская управа отбирает двух главных кандидатов и обращается к инженеру Шульгину с просьбой выбрать из них наиболее подходящего. В середине июля Радциг получает телеграмму из Санкт-Петербурга от Шульгина, в которой он просит встретиться для решения вопроса о работе в Царицыне. Встретившись с Радцигом, Шульгин рекомендует его, но вопреки рекомендации управа приглашает другого кандидата.

В начале января 1912 года Владимир Радциг получает телеграмму из Царицына, в которой городской голова Алексей Остен-Сакен интересуется остаётся ли предложение работать в Царицыне в силе. Радгиц подтверждает и через несколько дней получает ответную телеграмму с предложением выехать на работу. Приехав в Царицын, он в течение 4—5 дней ознакомился с положением дел на строящейся электростанции и пришёл к выводу, что нужно заделать железобетоном пробитую дыру в каменной плите, поднять стены на метр, чтобы можно было построить фундамент для дизелей, не трогая каменной плиты, а затем устроить вокруг станции дренажную галерею и отвести грунтовые воды в Волгу. Он составляет доклад о том, что нужно сделать для постройки трамвая и электростанции и выступает в трамвайной комиссии с докладом о постройке, в котором убеждает комиссию в возможности окончания начатого строительства электростанции на старом месте, что сберегало время и давало экономию больше 100 000 рублей.

С февраля 1912 года началось сооружение трамвайных линий в центре города.

На все поставки для трамвая и электростанции назначались торги, на которые вызывалось несколько фирм. На торгах члены комиссии, в большинстве торговцы, прилагали необычайные усилия за снижение стоимости. Так в течение двух месяцев были заказаны три дизеля немецкой фирме — Аугсбургскому заводу, электрооборудование для электростанции и трамвая — обществу Вестингауз, электрооборудование для десяти вагонов — Всеобщей компании электричества, 20 моторных вагонов — Мытищинскому машиностроительному заводу, подземные кабели — Кольчугинскому заводу, стальные трубчатые мачты — Сосновицкому заводу. На этих заказах благодаря конкуренции было сэкономлено несколько сотен тысяч рублей, против сметы.

Принятая для трамвая колея была нормальной железнодорожной — 1 524 мм. Для строительства путей использовались рельсы типа 2А (тяжёлый тип), так называемый «инженерный брак». Сосновые шпалы были пропитаны хлористым цинком на шпалопропиточном заводе Юго-Восточной железной дороги, что увеличило срок их службы в 5 раз. Под шпалы был положен песчаный балласт. Отвод воды из-под шпал не требовался, так как грунт по трассе был песчаный. Мачты для подвески воздушного провода были стальными трубчатыми. На большей части трассы мачты устанавливались между путями и имелись двусторонние кронштейны. Только в центре города подвеска велась на тросах по боковым опорам.

Трампарк

В помощь себе Владимир Радциг приглашает двух молодых инженеров: для трамвая — инженера И. И. Пиотровича и для постройки электростанции — инженера-электрика Л. И. Вознесенского. По предложению Вознесенского трамвайное депо было перепроектировано на железобетонное, а его строительство было отдано «Артели русских инженеров» инженера Поваляева, имевшего строительную контору в Ростове-на-Дону.

К началу 1913 года депо и вагоноремонтные мастерские в Зацарицынской части города были построены и введены в эксплуатацию. Депо располагалось фасадом в сторону ул. Царёвской. Это было светлое помещение с поперечными фонарями и смотровыми канавами. При депо были мастерские с необходимыми станками, а также особый малярный цех. На территории депо был построен двухэтажный дом, где были контора трамвая с кассами для сдачи кондукторами выручки и билетная касса. Во втором этаже дома были квартиры для начальника депо и монтёров.

Новый мост

Непременным условием для пуска трамвая являлось строительство нового моста через реку Царицу, вместо имеющегося деревянного. Владимир Радциг хотел заняться его строительством, но в управе ему отказали, ссылаясь на то, что его строительством занимается городской архитектор Васильев. После Пасхи выяснилось, что мост не строится. Тогда Радциг поставил условие управе, что если мост не будет построен, то не будет и трамвая. Когда архитектор Васильев ушёл с работы, то управа попросила Радцига взяться за его строительство. Было решено строить не металлический мост, как это предлагал ушедший архитектор, а более дешёвый железобетонный. Составив техническое задание, Радциг послал его двум железобетонным конторам: инженеру Поваляеву из Ростова-на-Дону и фирме «Братья Грингоф» из Саратова. Через две недели состоялись торги, на которых Поваляев представил проект арочного моста, а братья Грингоф — трёхпролётного балочного моста длиной 80 метров. Поскольку братья Грингоф заявили цену на 6 000 рублей дешевле, то постройка моста была отдана им. В течение 8 дней дорожный мастер Ястребов соорудил временный обходной деревянный мост, и фирма «Братья Грингоф» начала разборку старого моста.

Ушедший архитектор Васильев, считая Радцига виновником своего ухода с доходного места, решил ему отомстить. В конце лета, когда на мосту были забиты массивные железобетонные сваи под все опоры и началась установка опалубки под балки моста, он прислал в управу послание, что якобы тяжёлый мост строится неправильно и будет снесён первым же паводком. Тогда Радциг пригласил двух путейских инженеров с Владикавказской железной дороги для экспертизы, которые заявили, что мост строится совершенно правильно и надёжно и что нет никаких опасений за его прочность.

В начале декабря мост испытали полуторной нагрузкой и получили прогиб в 5 раз меньше допустимого. Мост был построен на 2 метра выше старого, что сильно уменьшило уклон улиц, идущих к мосту. 5 декабря 1912 года мост был открыт для движения.

Открытие

Новому виду транспорта нужны были кадры. К началу марта 1913 года на 100 вакантных мест в штате обслуживания трамвая было подано 650 прошений.

Для будущих кондукторов и вагоновожатых был приобретён материал для теплых пальто — бобрик сукконой фабрики Асеевых двух цветов: коричневого и тёмно-синего. В марте 1913 года, когда электростанция была пущена в эксплуатацию, началось обучение вагоновожатых и пробная езда на участке пути за рекой Царицей.

В день пуска трамвая, 9 апреля 1913 года на площади в центре города были выстроены вагоны, отслужено молебствие, а затем городской голова разрезал ленту и вагоны пошли в дорогу. Выручка за первый день, с учётом платы за билет в 5 копеек, составил 325 рублей.Таким образом Царицын стал первым уездным городом России, в котором появился электрический трамвай, а его строительство завершилось в рекордно короткие сроки — чуть более одного года.

Городской электрический трамвай в Царицыне со дня своего пуска был в собственности государства. Основной целью его деятельности было принесение дохода в казну города.

Первоначальный маршрут

Первое трамвайное сообщение проектировалось так, чтобы соединить три царицынские железнодорожные станции. Станцию «Волжская», принадлежавшую Волго-Донской железной дороге, которая шла вдоль реки Волги и находилась недалеко от устья реки Царицы в 200—300 метрах от трамвайного депо, станцию «Царицын», принадлежавшую Грязе-Царицынской железной дороге, и станцию «Тихорецкая», принадлежавшую Владикавказской железной дороге.

Первая трамвайная линия в Царицыне, которая была открыта 9 апреля 1913 года, проходила от Тихорецкого вокзала до центра города — станции «Царицын». Трамвай выходил из трампарка, по ул. Сердобской выезжал на ул. Княгининскую и шёл к Тихорецкому вокзалу, откуда начинался маршрут. Оттуда трамвай шёл в сторону центра города вдоль железной дороги и нырял в железнодорожный тоннель. Далее маршрут проходил по ул. Липецкой, ул. Княгининской, Казачему взвозу, через новый железобетонный Астраханский мост, который выходил на ул. Астраханскую, потом ул. Успенскую, а далее — по ул. Александровской, поворачивал на Александровскую площадь и шёл по ул. Гоголя до вокзала «Царицын».

Протяженность первой трамвайной линии составляла 4,5 км. Всего на линии было 22 остановки, среднее расстояние между которыми 300 метров. Поездка на трамвае стоила дешевле, чем брали извозчики. Билет стоил всего 5 копеек, оплата повысилась на копейку только в сентябре 1914 года, в связи с началом Первой мировой войны.

Гражданская война причинила ущерб городскому хозяйству Царицына, в том числе и трамвайному. В июле 1919 года, из-за сильных повреждений подвижного состава и линий, движение трамваев было остановлено. Летом 1920 года начались работы по восстановлению царицынского трамвая.

Маршрут был возрождён в 1922 году в тех же пределах. К 1924—1925 годам маршрут был сокращён и трамвай № 1 стал ходить не до станции «Царицын», а до Октябрьской площади (ныне территория рядом с Центральным рынком). 6 октября 1937 года маршрут № 1 продлён до Дар-Горы (ныне остановка ул. Радомская).

Сталинград

Работа маршрута № 1, как и всех остальных городских маршрутов, была остановлена 23 августа 1942 года из-за массированной бомбардировки города немецкой авиацией. В январе 1943 года с левого берега Волги в Сталинград переправились специалисты трамвайного треста, чтобы оценить масштабы разрушений и наметить предварительный план по восстановлению трампарка № 1. После окончания Сталинградской битвы началось восстановления главного транспорта в городе. При помощи черкасовских бригад была восстановлена трамвайная линия от ул. Баррикадной до станции Сталинград-II.

Движение трамвая № 1 было возобновлено в декабре 1948 года по маршруту площадь Октябрьская — Дар-Гора. К 1953 году трамвай имел разворотное кольцо на ул. Радомской. 25 февраля 1957 года маршрут был продлён от вокзала Сталинград-II до ул. Мончегорской.

В начале 1950-х годов в городе было принято решение о строительстве проспекта Ленина. В связи с этим трамвайное кольцо, которое стало препятствием для строительства, в ноябре 1959 года было перенесено с Октябрьской площади на ул. 13-й Гвардейской дивизии, туда, где сейчас находится музей-панорама «Сталинградская битва».

Волгоград

Современный маршрут трамвая № 1

условные обозначения 1, 2, 4, 10 Детский центр 1, 2, 4, 10 Краснознаменская 1, 2, 4, 10 Краснознаменская 2, 5, 6, 7, 10 В депо № 2 1, 4, 5, 6, 7 Голубинская 1, 4, 5, 6, 7 Строительный техникум Центральный район Ворошиловский район 1, 4, 5, 6, 7 Ростовская 1, 4, 5, 6, 7 Моздокская 3, 6, 7 На КИМ и ремонтный завод 1, 3, 4, 5 Милиционера Буханцева 1, 3, 4, 5 Станция Волгоград-2 1, 3, 4, 5 Вагонное депо 1, 3, 4, 5 Радомская 1, 3, 4 Кожгалантерейная фабрика 1, 3, 4 Острогожская 1, 3, 4 Череповецкая 1 Просвещения 1 Мончегорская 3, 4 На Обувную фабрику

В 1966 году трамвай ходил от ул. Мончегорская до пл. Гвардейская. Путь следования маршрута: ул. Советская, ул. Калинина, ул. Пугачёвская, ул. Грушевская, ул. Циолковского, ул. Баррикадная, ул. Привокзальная, ул. Радомская, ул. Острогожская, ул. Чинарская, ул. Морфлотская. Маршрут с учётом обоих направлений (туда и обратно) имел 40 остановок.

Из-за строительства музея-панорамы 23 января 1968 года трамвайное кольцо перенесли севернее — на пустырь ул. 7-й Гвардейской бригады. В то время трамвай шёл по ул. Советской, на ул. Наумова поворачивал налево, затем, повернув направо, выезжал на проспект Ленина, пересекал ул. Пражскую, поворачивал направо и разворачивался на кольце.

15 марта 1978 года трамвайные пути с пропекта Ленина перенесли на ул. Краснопитерскую. Теперь трамвай на ул. Наумова поворачивал направо, выходил на ул. Краснопитерскую и шёл вдоль Волги до самого кольца.

5 ноября 1984 года в городе была открыта линия скоростного трамвая. С 1 октября 1985 года маршрут приобрёл новое разворотное кольцо — на ул. Краснознаменской.

Современный маршрут трамвая проходит по части первоначального царицынского маршрута — это участок от станции Волгоград-II до развязки на перекрёстке ул. Милиционера Буханцева и ул. Баррикадной. Но бо́льшую часть первоначального маршрута проходит трамвай № 3, который движется по его участку от от станции Волгоград-II до пересечения ул. Баррикадной с ул. Рабоче-Крестьянской.

Хронология маршрута

• 1903—1924 Тихорецкий вокзал — станция «Царицын»
• 1924—1957 Тихорецкий вокзал — Октябрьская площадь
• 1957—1959 Мончегорская — Октябрьская площадь
• 1959—1968 Мончегорская — 13-я Гвардейская
• 1968—1985 Мончегорская — 7-я Гвардейская
• 1985 — н. в. Мончегорская — Детский центр

Подвижной состав

Первые вагоны

Первые трамваи, вышедшие на маршрут в 1913 году, были построены на Мытищинском машиностроительном заводе. Вагоны были двухстороннего управления, а каждая площадка такого вагона имела по контроллеру и двери для входа и выхода на правую и левую стороны.

Вагоны серии Х

К началу 1930-х годов сталинградский трамвай стал оснащаться новой техникой и оборудованием. В январе 1929 года в депо поступило шесть новых моторных вагонов Мытищинского завода. В течение года депо получило ещё 17 вагонов типа МХ (моторный харьковский) и ПМ (прицепной московский), что позволило исключить из трампарка устаревшие вагоны дореволюционной постройки. Поступление новых вагонов продолжалось и в последующие годы, включая период, когда вагоны выпускались уже на Усть-Катавском вагоностроительном заводе.

Вагоны серии Х были двухсторонними. Моторный вагон спереди и сзади имел кабину управления, одну фару, расположенную по центру, накопительную площадку с парой двухстворчатых дверей с ручным рычажным приводом, выходивших на обе стороны вагона. Прицепной вагон также был двухсторонним, но не имел кабин управления и электрооборудования. Конструкция стандартных моторных и прицепных вагонов была простой. деревянный верх, металлический низ, ровные бока, закруглённые торцы. Интерьер вагона не отличался излишествами: тонкие деревянные стенки с задвижными дверями отделяли салон от площадок. В салоне вдоль бортов были установлены деревянные скамейки, на которых одновременно могли разместиться 24 человека.

Зимой такой вагон не отапливался, водителю приходилось работать стоя в валенках и тулупе. Из-за мороза окна покрывались инеем и водителю в лобовое стекло ничего не было видно. Поэтому в зимнюю экипировку вагоновожатого входили мешочек с солью и деревянная лопатка. Когда окно замерзало к нему прикладывался мешочек, соль разъедала изморозь и наледь соскребалась лопаткой. Двери вагона изнутри закрывались перекладиной, чтобы при движении они не открывались от ветра и в салон не попадал холодный воздух и снег.

После окончания Сталинградской битвы по городу собирались вагоны, которые ещё можно было восстановить. Было собрано 86 разбитых и сгоревших вагонов, которые были отремонтированы и ходили по городу в первые послевоенные годы с заколоченными окнами.

После войны начался выпуск новых типов вагонов, но стандартные вагоны серии Х продолжали работать. Большинство из них в послевоенные годы прошли модернизацию, в процессе которой снимался один из постов управления. заделывались двери по левому борту, а двери правого борта оборудовались пневматическим приводом. На передней площадке устанавливалась перегородка, отделяющая вагоновожатого от пассажиров, а сами площадки утеплялись путём обшивки. Для наружной очистки лобового стекла при дожде и снегопаде устанавливались стеклоочистители.

Вагоны серии Х бессменно ходили по городу до 1949 года, пока им на замену не поступили рижские вагоны МТВ-82.

МТВ-82

В сентябре 1949 году в трампарк Сталинграда начали поступать новые рижские вагоны МТВ-82. К 1950 году их стало уже одиннадцать, а к середине 1960-х годов волгоградский трамвайный парк насчитывал 65 трамваев этой модели.

Рижские вагоны по сравнению с вагонами серии Х были совершеннее технически и комфортабельнее как для водителей, так и пассажиров. Пассажиры и водители зимой не мёрзли. Рижские трамваи имели электроотопление, хорошо оборудованную вентиляцию. Лобовые стёкла во время дождя и сильных метелей протирались автоматическими стеклоочистителями. В конце 1960-х годов на смену рижским трамваям в город поступила большая партия чешских вагонов Tatra.

Gotha

С ноября 1959 году трамвайный парк Сталинграда стал также пополняться вагонами, изготовленными на вагоностроительном заводе города Гота в ГДР. К началу 1960-х годов в городе насчитывалось 120 трамваев в двухсекционном исполнении (всего 240 вагонов), среди которых были вагона типа T59E, T2-62 (моторный) и B2-62 (прицепной).

Однако в то время условия для их эксплуатации в городе не соответствовали нормам по ряду причин. Квалификация обслуживающего персонала, производственная база депо и мастерских, созданных для содержания вагонов серии Х и МТВ-82, непозволяла тогда эксплуатировать немецкие вагоны. Большое расстояние между колёсными парами и расшатанное путевой хозяйство приводило к тому, что вагоны Gotha при движении сильно гремели и часто сходили с рельсов. Хотя вагоны Gotha были технически более совершенны, в городе они не прижились. Часть из них была продана во Львов, другая — списана на металлолом.

Tatra

С сентября 1967 года в Волгоград стали поступать трамваи чешского производства Tatra T3. Вагоны, выпускавшиеся до 1976 года, не имели средней двери: на её месте устанавливались два дополнительных ряда сидений. Трамваи чешского производства регулярно поставлялись в город вплоть до 1987 года.

В 1987 году в Волгоград поступила первая партия модифицированных вагонов Tatra T3M в количестве 10 единиц. В 1989 году было поставлено ещё 10 таких же вагонов. По сравнению с моделью T3, у вагонов Tatra T3M более экономичный расход электроэнергии (до 25 %).

Память

19 апреля 2013 года в городском саду был открыт памятник трамвайному вагону серии Х, который эксплуатировался в городе с 1929 по 1967 годы.

29 апреля 2015 года возле здания по ул. Академическая, д. 8 был открыт памятник первому кондуктору уездных городов России.

С 12 июня 2015 года в Волгограде работает экскурсионный трамвай, который двигается в том числе и по маршруту трамвая № 1. Начинается экскурсия от Детского центра, далее трамвай следует к Радомской, где разворачивается и двигается к конечной остановке КИМ.

Примечания

Топонимическая справка

Литература

• Радциг В.А. [volgastars.ru/histori/radcig.html Воспоминания энергетика]. — Москва, Ленинград: Госэнергоиздат, 1962. — С. 22-50.
• Зозуля М.Ф., Гудилов М.И., Лопанцева Л.П., Заплавнова О.Г. Надежность, скорость, комфорт: история городского электрического транспорта Царицына — Сталинграда — Волгограда. — Волгоград: Издатель, 2003. — 256 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-9233-0285-1, 5-9233-0285-3.
• Пругло Н.В., Заплавнова О.Г. [gortransvolga.ru/upload/Книга%20к%20100-летию%20pdf%20сжатый.pdf Народный транспорт Царицына — Сталинграда — Волгограда: из прошлого в будущее]. — Волгоград: Панорама, 2013. — 432 с. — 2500 экз. — ISBN 978-5-9666-0121-8.

Ссылки

• [www.gortransvolga.ru/routes/tram/84/ Трамвайный маршрут № 1] на сайте gortransvolga.ru

Отрывок, характеризующий Трамвай № 1 (Волгоград)

От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.